Стражники
Лодка наша и бударка лесного сторожа разошлись и поплыли в разные стороны.
- Просвещенный администратор, - похвалил солдата Пешков, - уважает печатное слово. Теперь все зависит от мужика.
- А где его взять? - спросил Абзац.
- Мужик - существо вездесущее, всемогущее, но, к сожалению, не всеведущее - он не знает, что нам до зарезу нужен. Но мужик, поверьте мне, не заставит себя долго ждать. Жаль, нельзя огня зажечь. Хорошо бы чаю… с лимоном. Со стражниками мне не хотелось бы встречаться…
Вот и дорога с графской мельницы на Переволоку и в Ермакове вьется по правому берегу Усы; к нему мы и пристали. На левом берегу тенистый лиственный лес. Правый берег вздымается тут пологими увалами; он гол, изрыт дождевыми и вешними водами. И тут и там - стражники: вся земля графская. Огонь разводить опасно. От скуки мальчишки попробовали удить, но черви у нас засохли: мы забыли их кормить (листьями спитого чая, что они очень любят). Черви умерли голодной смертью. На хлебный мякиш рыба не клевала, да и солнце уже высоко поднялось - лини "по аршину долины" зарылись в тину. Мой проект - поставить лодку на катки - поддержал один Козан. Да я и сам не настаивал, хотя на том берегу видны поленницы из великолепных березовых и сосновых кругляшей.
- И дрова графские… А стражники?..
- Против стражников я знаю магическое слово. Оно всегда действует чудесно, - сказал Пешков.
- Какое слово?
- Я им скажу!
- Ты им "слово" а они тебя - нагайкой. Они тут на службе у графа Орлова-Давыдова, - возразил я Пешкову раздраженно.
- Мы начали ссориться - плохой знак: мы устали. Вооружимся терпением. Мужик появится, это неизбежно.
Голод
Трое ребят - Маша, Стенька и Батёк - пошли по дороге в ту сторону, откуда мы ждали спасителя - мужика. Остальные отправились в терновую поросль в глубоком овраге. Мы с Алексеем Максимовичем остались вдвоем и смотрели в разные стороны, сидя спинами друг к другу - я на правом, а он на левом борту лодки. Я смотрел туда, где за увалом скрылись Маша, Стенька и Батёк; Пешков - на далекий Молодецкий курган. Меж нами примостился, спрятавшись от солнца, кот.
- А теперь было бы невредно выпить чаю с лимоном. В сущности, голод уже начался, не так ли?.. Рискнем разложить небольшой огонь.
- Оглянись, посмотри, - ответил я.
На том берегу меж кустов ехали два графских стражника.
Стремена у них коротко подтянуты, что сразу дает красивую посадку. Сухие крупные кони шли шагом, качая головами. И в такт конскому шагу всадники раскачивали станом, перетянутым у каждого по тонкой талии узким ремешком.
- А хороши! - сказал Алексей Максимович.
- Скажи им "слово", - посоветовал я.
- Гм… воздержусь!
Завидев нас, один из стражников указал другому нагайкой, и тот взглянул в нашу сторону. Мы молча проводили их взглядом.
- Из всех видов собственности самый отвратительный - владение землей, - сказал Пешков. - Что они о нас подумали?
- Ясно, что: решили - едут самарские в кругосветку. Сгрузили лодку с подводы и собираются по-людски ехать вниз по Усе, Волгой вниз домой.
- Вероятно, очень вероятно, - согласился Пешков, - что они именно это подумали. Но мы "по-людски" поступать уже не можем… Вспомним Колумба, Васко да Гама и прочих великих путешественников. Матросы нашего корабля могут взбунтоваться. И нас, чего доброго, вздернут на рею…
- У Колумба было, помню, несколько не так: матросы требовали возвращения назад. Где же нашим ребятам взбунтоваться, они измучились.
- Вот именно, измученные и бунтуют.
Затруднение
Опять мы замолчали, глядя в разные стороны: Пешков назад, где стояли горы, а я вперед, на дорогу, откуда мог явиться мужик.
- А что толку, если мужик и появится? - прервал я унылое молчание. - Все равно у нас нечем ему платить.
- Но ведь вы, господин Витте, обещали изыскать средства. Я помню что-то насчет "скрытых ресурсов"…
- Именно скрытых. - Где?
- В твоем кармане.
Пешков сунул руки в карманы с явным намерением их вывернуть, но не успел.
- Едет! Едет! - кричали на бегу Стенька и Батёк. Подбежав, оба наперебой, задыхаясь, докладывали
Алексею Максимовичу:
- Едет… Ох, и конь у него!.. Маша с ним едет, а то еще мужик раздумает да свернет в сторону. Она с ним окончательно срядилась… Мужик-то говорит: я такой девушке и за полцены готов одолжение сделать. Хоть и засмеют меня на деревне, а уж свезу из Усы в Волгу… Не по-людски, а свезу за полцены!
- Почем же?
- За десять целковых согласился. Она с ним рядилась, рядилась. Сначала две красненькие просил - на одной помирился. Глядите: едет!
Из-за увала на дороге показалась сначала дуга, потом конская голова, вся лошадь, потом дроги, а на дрогах боком мужик, а с ним рядом Маша, держа за пояс мужика.
Под гору - и довольно круто - лошадь, перевалив взлобок, ничуть не ускорила шага, хотя к этому ее поощряли, напирая сзади, тяжелые лесовозные дроги.
И лошади падки на лесть
Лошадь, спасаясь от натиска тяжелых дрог, свернула в сторону и остановилась, тяжело поводя боками.
- Ага… Старый знакомый! - сказал Алексей Максимович приглядываясь.
- Ты его знаешь? - обрадовался я (вдруг по знакомству даром свезет?).
- Ну, как же… Это тот самый мужик, что у Щедрина в сказке трех генералов прокормил.
- Мы с тобой, к сожалению, не генералы, да у того мужика и лошади, помнится, не было.
- Да, это, конечно, обстоятельство, сильно осложняющее дело… Да, это лошадка!..
- Маша ему говорила про лошадь, - докладывал Батёк. - "Ох, - говорит, - дядя, какая у тебя лощадь-то!"
- А он?
- "Был, - говорит, - конь, да изъездился".
- А Маша?
- "Нет, - говорит Маша, - она и сейчас хорошая, да какая сильная!"
- А лошадь?
- Как дернет… И повезла.
- Понравилось? Значит, и лошади падки на лесть. Напрасно он ее бьет и ругает: такую лошадь хвалить - гору своротит!
Алексей Максимович был прав: напрасно мужик, не слезая с дрог, осыпал лошадь грозной руганью и ударами кнута по крупу, - лошадь только отмахивалась хвостом, - мол, "да ну тебя!" - и не трогалась с места. Маша крепко держалась за пояс мужика, чтобы тот не убежал, а может быть, боясь, что конь опять дернет. Лошадь не двигалась отдыхая.
- Милая! Хорошая! - плачущим голоском закричала Маша. - Довези хоть до лодки, красавица!
Лошадь стронула дроги с места и сама повернула к нам по дороге.
- Видите?.. Я говорил!.. - торжествуя, воскликнул Алексей Максимович.
- Тпру, милая, козел те забодай! - весело крикнул мужик.
Лошадь остановилась и вежливо кивнула головой.
- Здравствуй, дорогая, - ответил ей Алексей Максимович, - здравствуй, красавица. Здравствуй, милая, хорошая моя!
Лошадь храпнула, видимо польщенная, кокетливо завела грустные глаза и, расставив для устойчивости ноги, задремала…
Глава пятнадцатая
Мы народ смирный
Маша соскочила с дрог и, подбежав, шептала Пешкову:
- Он простой. Вы не говорите ему, что денег нет. Перевезет, а вы: "Ах, ах, портмоне потерял!" Мы потом ему по почте пошлем. Десять рублей - дешевле не хочет.
Мужик снял шапку обеими руками, посмотрел в глубь ее, чему-то усмехнулся и, надев шапку, сказал: - Наше вам почтение с полным уважением! Ваш слуга Евстигней, а прозваньем Бармалей. Честь имею быть. Так ему и слыть. А по батюшке Петров, с тем и будь здоров.
- Здорово, Евстигней Петрович! Значит, свезешь нас к Переволоке в Волгу? - уважительно, сняв шляпу, сказал Пешков.
- Вас? Вот так квас! Вам, дружочки, придется идти пешочком. А лодочку можно, коль поднесете водочки. Мне уже хозяйка говорила - да в моем коне какая сила? Дозвольте лодочку взглянуть, подымет ли? Подымет - ну и в путь!
Мужик пошел к лодке.
- А наши где? - спросил Батёк. - Вечно опаздывают!
- Они терн пошли сбирать.
- Ишь ты!.. Мы лошадь нанимали, мужика нашли, а они вон что… Айда, ребята, и мы…
Ребята побежали к терновому оврагу. Маша осталась с нами. Только крикнула им вслед:
- И мне принесите!
Евстигней обошел лодку, осмотрел ее с обоих боков, для чего-то постучал по борту и спросил:
- У вас бойкого нет?
- Мы все бойкие! - хвастливо ответила Маша.
- Да нет. Я насчет разбою.
- Разбоем не занимаемся, - подхватил Пешков, подражая Маше. - Мы народ смирный.