Да, как это ни горько, а приходилось отказываться от пункта А. Тянуть дольше было немыслимо. Задача досталась не по плечу даже ему, Лозинскому. В Польше и Венгрии, где он "работал" до этого, были совсем другие условия. Там нужные ему люди сидели на высоких постах. Он шел к ним открыто, и они так же открыто, без стеснения, продавали государственные секреты, военные тайны, страну и народ. И даже не особенно торговались в цене, боясь, чтобы кто-нибудь из своей же братии не перебил покупателя. А здесь, в Советской России… Здесь деньги играют второстепенную роль. За них можно купить лишь отъявленных подлецов, которые надеются и на том свете не пропасть. Больше приходится действовать шантажом и угрозами, выискивать людей запятнанных и разными хитросплетениями запутывать их еще больше, чтобы заставить работать. Нет, к таким условиям он не привык. Но все равно не отступит. Пусть не удалось овладеть секретом снаряда. Но и русским не удастся его производить. Хотя бы на этом заводе. Он уничтожит его. А в другом месте, куда перебросят производство, можно будет предпринять новую попытку. Вот, это правильный ход: продолжать охоту за документами и не допускать изготовления снарядов.
- Вы не знаете, что именно и как делается в секретных цехах? - остановился Лозинский перед инженером.
- Нет.
- А из разговоров рабочих нельзя ничего узнать?
- А вы думаете, они приходят ко мне побеседовать, поделиться мыслями?
- Ну, вот что! Я не препираться явился к вам! - Лозинский взял стул и сел вплотную к Прокопенко. - Слушайте внимательно и постарайтесь ничего не забыть. Дело с документацией, сколь это ни прискорбно, придется, видимо, отставить. Главная задача сейчас: ни в коем случае не допустить дальнейший выпуск снарядов. Завод нужно вывести из строя.
- Легко сказать! - вздохнул Прокопенко. - А как и кто сумеет сделать это?..
- Сумеете вы. Да не таращьте на меня глаза!.. Я не удав, вы не кролик. Не беспокойтесь, вы останетесь не только вне опасности, а даже вне подозрений.
Лозинский поднял штанину на протезе и достал из тайника автоматическую ручку немного больше обычного размера. От обычной она отличалась еще и тем, что перо ее не было закрыто колпачком.
- Вот смотрите, - протянул ее Лозинский инженеру. - С виду - обыкновенная авторучка. Если при входе на завод вас задумают обыскать, то на нее никто не обратит внимания. В какое время вы обычно уходите с работы?
- Часов в семь, восемь вечера.
- Завтра вы уйдете не раньше одиннадцати. Найдите какой угодно предлог задержаться до этого часа. Обязательно до одиннадцати! И перед уходом где-нибудь в укромном месте уроните ручку, только обязательно пером вниз.
- Пол в цехах залит асфальтом, она не воткнется.
- И не нужно. Лишь бы был удар по перу. Там, внутри, включится часовой механизм, и через шесть часов ручка сработает.
- Взрыв?.. - с опаской глядя на руки Лозинского спросил Прокопенко.
- Да. Но не такой силы, чтобы по кирпичу разнести завод. Он больше рассчитан на создание сильного очага пожара. Если бы вам удалось пробраться туда, где хранится начинка для снарядов…
Прокопенко замахал руками:
- Об этом нечего и думать!
- Пожалуй, - презрительно глядя на инженера, согласился Лозинский. - Все же подыщите место, выгодное для развития огня и недалеко от работающих цехов. Понятно?
- Да. - Прокопенко сидел бледный. Нервно тер виски, несколько раз смахивал со лба крупные градины пота. - Вы говорите: ручка сработает через шесть часов. А если…
- Я знаю, чего вы боитесь, - перебил Лозинский. - Что взрыв произойдет мгновенно и вы погибнете сами? Этого не случится. Тогда мне было бы все равно, в какое время вы бросите ее. Часом раньше, часом позже. Но я рассчитываю именно на раннее утро, когда в заводе мало людей и они утомлены. И запомните еще: послезавтра состоится последняя наша встреча. Если вы выполните задание - я вручу вам солидную сумму денег и тут же исчезну из города. На этом кончится наша связь. Если же нет - я останусь в городе, и исчезнуть навсегда придется вам… Я не бросаю слов на ветер и больше церемониться не стану. А за сим до свидания.
Тяжело передвигая ноги, Прокопенко проводил Лозинского до двери, запер ее и после долго стоял, прислонившись к косяку, закрыв глаза. Сердце ныло, словно зажатое в тиски. Потом он вернулся к столу. Ручка поблескивала на скатерти черным полированным боком. Прокопенко не мог оторвать от нее взгляда и в то же время боялся взять в руки. Наконец пересилил себя, потрогал дрожащими потными пальцами, взял со стола.
Совершенно безобидная с виду вещь. Действительно, ни у кого не вызовет даже и тени подозрения. И вместе с тем…
Прокопенко не успел додумать до конца. Ручка выскользнула из непослушных пальцев и воткнулась пером в ковер…
Инженер по-заячьи закричал и в ужасе отскочил от нее! Все тело точно объяло холодом, потом кинуло в жар… Вот сейчас рванет, загрохочет и - конец! Мало ли что говорил хромой… Боже мой, боже мой!.. Вот и кончена жизнь!.. И она вдруг вся, до мельчайших подробностей промелькнула в его памяти. Стало невыносимо жаль себя, жену, сына. Что будет с ними?.. Останутся совершенно беспомощные, даже без крыши над головой - ведь дом-то сгорит наверняка… Неотвратима судьба!.. Все! О, господи, хоть бы скорее!..
А ручка вела себя спокойно, как самая обыкновенная.
Понемногу придя в себя, Прокопенко краем глаза взглянул на нее. Ничего… И ему вдруг показалось, что никто не был у него сегодня, не ему поручили уничтожить завод, это его собственная ручка торчит в ковре и все дело ограничится сломанным пером. С радостной надеждой вскочил он на ноги, выдернул ручку и поднес к уху. "Тик-так, тик-так, тик-так" - отчетливо считал секунды механизм внутри. Прокопенко снова похолодел. Значит, случившееся - не сон! Он заметался по комнате. Нужно немедленно избавиться от этой адской машины. Механизм заведен, но кто поручится, что завод действительно рассчитан на шесть часов, а не на полчаса. Скорей, скорей!.. Но куда деть ее?! На улицу, бросить где-нибудь!..
Прокопенко как был - растрепанный, без шляпы - выбежал из комнаты. Не отдавая себе отчета, он почему-то побежал к реке…
В четыре часа утра на Волге, недалеко от дровяного склада, произошел непонятный подводный взрыв. Он не причинил никакого вреда, только перепугал сторожа и команды стоявших неподалеку барж.
На берег прибыли сотрудники НКВД и ПВО. Вызвали водолаза. Он осторожно и тщательно осмотрел дно, но ничего не нашел.
Происхождение взрыва осталось неразгаданным. В это же утро с инженером-электриком Н-ского завода Денисом Степановичем Прокопенко случился сердечный припадок. В бессознательном состоянии его отвезли в больницу.
Новый путеобходчик
В домике на 435-м километре поселился новый путеобходчик.
В отличие от старика Мукосеева, он был молод, не старше двадцати трех - двадцати пяти лет, высок ростом и атлетически сложен. Казалось бы, такому сейчас самоё время на фронте, а не здесь, в тихом тыловом углу. Но он, оказывается, уже побывал там. На выжженной солнцем гимнастерке, незаметные на первый взгляд, были нашиты две небольшие желтые нашивки. Они говорили о двух тяжелых ранениях, полученных в боях за Родину. Ни орденов, ни медалей не было на груди путеобходчика, но, тем не менее, он ходил с высоко поднятой головой, прямо смотрел людям в глаза, очевидно, твердо уверенный в сознании честно выполненного долга.
Он приехал на новое место не один. С ним была рослая овчарка с умными, немного задумчивыми глазами, послушно выполнявшая все приказания хозяина.
Дом встретил их безмолвием. Обходчик остановился перед крыльцом, опустил на землю большой тяжелый чемодан, вытер платком вспотевший лоб и загорелую шею. День выдался знойный, без малейшего дуновения ветерка. Собака тяжело поводила боками, высунув большой красный язык. Обходчик присел на ступеньки. Ласково потрепал собаку за загривок.
- Вот мы и прибыли, Джин, на новое место. Что ж, будем обживать его. Жарко тебе, пить хочешь?..
Он поднялся и направился к колодцу. Колодец был неглубокий, и вода оказалась теплой. У колодезного сруба валялось деревянное корытце, из каких обычно кормят кур. Обходчик сполоснул его и полное налил собаке. А сам, раздевшись по пояс, наклонился, облил из ведра спину и умылся.
- Ну, теперь идем принимать хозяйство.
Они вошли в комнату. Собака ощетинилась и глухо зарычала, подойдя к большому бурому пятну на полу.
- Тихо, Джин, - успокоил ее хозяин. - Это кровь доброго человека. Но твоя правда: ей все равно не место здесь и сейчас мы ее смоем. Не ворчи…
Прежде всего обходчик посмотрел, куда поставить чемодан. Под кровать, больше, кажется, некуда. Но он поступил иначе. Поднял табуретку, поставил ее в укромное место за печкой и на нее положил чемодан. Проверил, надежно ли заперты замки.
Потом он принялся за уборку. Открыл настежь окна и проветрил комнату. Прибрал разбросанные вещи. Вымыл пол. Прошел на огород и полил грядки. Сорвал несколько перьев зеленого лука. Собака всюду неотступно следовала за ним. Он разговаривал с ней, и она прекрасно понимала каждое слово, только сама не могла ответить.
- Ну что, Джин, пойдем посмотрим дорогу, а?.. Обедать нам еще рано, а все неотложное сделано. Кстати, зайдем к соседу, познакомимся.
Он прицепил к ремню чехол с флажками, взял ключ. Снова оглядел комнату.
- Чего-то не хватает у нас, Джин, а чего - никак не пойму. Ты не знаешь?..
Взгляд его упал на ходики. Цепочка опустилась до предела, и часы стояли. Обходчик продернул цепочку, качнул маятник. И сразу комната ожила.
- Вот, оказывается, в чем дело, Джин. Видишь, стало веселей. Ну идем.