Мария Петровна улыбнулась. Сняла очки, нерешительно повертела муфту:
- Владимир Дмитриевич! В следственных органах я не работала и процессуальных норм не знаю.
- Знаете - и под арестом были, и ссылку отбывали, а уж допросов… Да и что осталось от старых процессуальных норм?! Чрезвычайную комиссию будет возглавлять Феликс Эдмундович Дзержинский, в дальнейшем дело придется иметь с ним. Борьба с контрреволюцией стала фронтом. Нужны самые решительные, твердые, готовые на любое испытание-Выбор пал на вас!
- Сложно… Очень сложно! Ведь идут ва-банк!
"Из подследственной превратиться в следователя, из обвиняемой в обвинителя! - раздумывала она. - Законы… Юридические нормы… Что ж, партийная совесть будет главным законом".
Бонч-Бруевич опять накручивал телефонный аппарат. Громко спорил, требовал остановить где-то разгром водочного завода, ликвидировать офицеров, обстреливающих с чердаков Невский. Затем долго молчал, слушал и неожиданно закончил:
- Дайте ему шампанского. Черт с ним! Бонч-Бруевич с сердцем положил трубку на высокий рычаг и устало поднял глаза на Марию Петровну:
- Великий князь в Петропавловке требует шампанского и ананасов! Представляете - требует!
Дверь широко распахнулась. Ввалился моряк, опоясанный пулеметными лентами. За ним - трое в черных бушлатах. Громыхнули ружья. Моряк козырнул и начал отбирать дела на арестованных.
- Срочно к путиловцам. Там разносят водочный завод… Рабочий отряд не справляется с мародерами… Потом завернете снова в Смольный, возьмете парнишек и нагрянете на тайники духовенства, а уж затем отвезете арестованных в Петропавловку. - Бонч-Бруевич торопливо водил карандашом по книжечке.
- А контру прихватить? - переспросил матрос, тряхнув кудрявым чубом.
- Стоило бы… Но тем самым большевики наденут на попов венец мученичества. - Бонч-Бруевич забарабанил пальцами. Мария Петровна знала эту привычку. - Большевики арестовали священников! Какой вой поднимет белая пресса! А в глазах верующих прохвосты станут страдальцами! Нет, не будем… Но всех, кого святые ханжи пошлют на борьбу с Советской властью, арестуем! И народу раскроем имя подлинного виновника!
- Что ж, товарищи! Пошли! - Мария Петровна положила браунинг в широкий карман шубы и направилась следом за матросами.
- Вы готовы учинить самосуд над особой императорской фамилии! Готовы расстрелять меня! Вся Европа с омерзением следит за бесчинствами большевиков. - Князь обрезал ножницами кончик сигары.
По камере расползался сладковатый запах дорогого табака, от которого у Марии Петровны кружилась голова. Впрочем, голова кружилась и от недоедания. Ей был антипатичен этот выхоленный седоусый человек. Великий князь напоминал Александра III - огромный, русоголовый, с крупными чертами лица. Длинные породистые пальцы сверкали отполированными ногтями, временами он их подтачивал пилкой, нарочито подчеркивая неуважение и пренебрежение к тому, что происходило в камере Петропавловской крепости.
Мария Петровна, в черном строгом платье, обводила глазами камеру. В углу ящики с консервами, плетеные корзины с винами, желтый чемодан с шерстяными вещами. Ближе к окну письменный стол, непонятно каким образом очутившийся здесь, полумягкое кресло. Очевидно, кто-то из оставшихся чинов старался угодить представителю Романовых.
- Я разговариваю с вами потому, что лишен в этих стенах другого общества. Адъютант порядком прискучил, а матросня… Вы - интеллигентка. - Князь начал словоохотливо, очевидно, скучал в Петропавловке. - К своему заключению отношусь как к досадному недоразумению. Я глубоко презираю большевиков и не верю, что ваша власть продержится больше трех недель…
- Прогноз устарел! За три недели давненько перевалило! - спокойно прервала его Мария Петровна.
- Гм… Английский король, кайзер да весь миропорядок не допустят существования большевизма! Вас вздернут на первом фонаре, конечно, если я не замолвлю словечка! - Князь захохотал, довольный остротой. - Мы, Романовы, помним добро…
- Довольно! Наслушалась благоглупостей! - Мария Петровна резко откинулась в кресле. - Власть большевики взяли надолго, а милостями Романовых народ сыт… Сыта и я!
Мария Петровна говорила не спеша, старалась не показать своего раздражения. К тому же ей отчаянно нездоровилось: сердце покалывало после бессонной ночи. Казалось, в камере недостает воздуха, а тут сладковатый запах сигары…
- Бедствия народа всегда оставались бедствиями царствующего дома, - осторожно заметил князь, приглядываясь к своему следователю.
- Я была на Дворцовой площади в день Кровавого воскресенья. Видела все.
- Нашей семье пришлось многое пережить за последнее время: после отречения государя от престола мне довелось жить в Царском Селе. Николай Александрович вернулся из Могилева после прощания с войсками постаревшим. Он рвался в Царское Село… к супруге, к детям, а дети были больны и находились в темных комнатах.
- У детей корь, поэтому и темные комнаты. Драмы здесь нет. Впрочем, вы это знаете лучше меня. - Мария Петровна взглянула на князя. - Именно в эти дни хотели ввести казачьи части в Петроград. Надеялись остановить, а вернее, задушить революцию!
- Конечно, если бы удалось подавить революцию в Петербурге, то воцарился бы мир на всей Руси. Все зло в столице! - Великий князь забарабанил по золотому портсигару. - Россия верна царскому престолу. Нужен сильный человек…
- Иными словами - заговор и диктатор! Кстати, о Керенском… Его тоже считали сильным человеком. По иронии судьбы социал-революционер Керенский опекал Романовых! Верховнокомандующий Керенский превратился в "главноуговаривающего"! Только дела на фронте лучше не шли. Впрочем, это запоздалый урок истории…
- Нет, этот урок я хочу продолжить. "Дела на фронте лучше не шли", - с неожиданной страстностью повторил князь. - А виноваты в этом большевики. Войска отходили с позиций не под напором врага, а из-за пораженческих идей большевизма!
- Война изжила себя! Временное правительство ввело смертную казнь на фронте…
- Смертную казнь вводить нужно было сразу. Распустили подлецов: быдло вообразило себя гражданами! Учредительное собрание! - Князь кричал, не владея собой, правая щека нервно подергивалась. - Конституция…
Мария Петровна иронически посматривала поверх очков на представителя Романовых - этакое ничтожество!
- Об Учредительном собрании заговорили Романовы.
- А что делать?! Союзники наши…
- Союзники… - перебила его Мария Петровна, поудобнее устраиваясь в кресле. - Союзникам Романовы готовились уступить Россию до Урала, лишь бы удержать престол. А народ…
- Народ?! - вскипел великий князь. - Мария Федоровна, вдовствующая императрица, отдала ему жизнь… Попечительство и благотворительность… Воспитательные дома… Приюты… Богадельни…
- Попечение о народе в рамках благотворительности. Мария Федоровна позерка: письма с траурной каймой, черные конверты, трогательные подписи "грустной мамы"… Но советы ее Николаю во время спора с Керенским об императорских землях весьма характерны. - Мария Петровна устало провела рукой по седым волосам. - А ведь Керенский был сторонником плана высылки царствующего дома в Англию. Нельзя гневить судьбу - Керенский делал все, что только возможно…
- Вы хорошо осведомлены! - Великий князь щелкнул зажигалкой - смеющийся уродец выплюнул огненный язычок.
- Осведомлена. Готовилась к допросу, просмотрела письма, отобранные у Николая. Кстати, - там и письма "грустной мамы". Не ручаюсь за дословное воспроизведение, но смысл достаточно точен: народ именуется свиньями, забота о царских прибылях - в выражениях непристойных!
- Царское есть царское! Мария Федоровна отстаивала принцип.
- Царское?! Шла купля-продажа с Керенским. Большевики попросту национализировали земли - и спора нет!
- Грабеж! Россия без царя не проживет…
- Причем без царя пронемецкой ориентации! - зло парировала Мария Петровна. - Россия обойдется без царя, без Учредительного собрания, на которое возлагаются такие надежды.
- Как временная мера возможно и Учредительное собрание…
- Вы левеете на глазах, - усмехнулась Мария Петровна.
- Мало вас вешали, мало вас истребляли! - Романов поднялся во весь рост, зло ударил кулаком по столу.
Матрос, неподвижно стоявший у двери, щелкнул затвором, посмотрел на Марию Петровну. Великий князь нехорошо выругался, отшвырнул ногой пустую бутылку. "Нужно сказать коменданту, чтобы навел в камере порядок. Нас с таким комфортом в тюрьмах не держали. У Заичневского следы от кандалов остались на всю жизнь".
- Садитесь, арестованный! Вам предъявляется обвинение в подготовке контрреволюционного мятежа, в связях с генералом Калединым, в участии в террористических актах. - Мария Петровна поплотнее укрепила очки и начала вести протокол допроса.
- На каком основании?!
- Вопросы задаю от имени Советской власти я, и потрудитесь отвечать на них точно.
В камере Петропавловской крепости Мария Петровна начала допрос.