Мария Петровна отставила корзину, начала обходить мастерскую. Верстаки, присыпанные кудрявыми стружками, которые с хрустом давились под ногами. Токарный станок в пыльных опилках. Запах свежей смолы и скипидара. А вот и "мебель" для нужд социал-демократов. Обеденный стол с отвинчивающимися ножками. В ножках - тайник. Полки с двойными стенками для посуды, передняя вынималась, если знать секрет. Но подлинного искусства достигли в производстве бочек. Вот они, бочки, гнутые из толстых клепок. Бочка залита водой, а в двойном дне - литература! Неожиданно Мария Петровна подняла глаза, удивленно пожала плечами: в красном углу мастерской - портрет Карла Маркса!
- О конспирации совершенно забыли! - сердито обронила она. - На самом видном месте - портрет Карла Маркса!
- Как возможно! - возмутился Канатчиков. - Забыть о конспирации!..
- Воеводин быстро подошел и перевернул портрет. На Марию Петровну смотрели пустые водянистые глаза Николая Второго! Канатчиков торжествовал, усмехаясь. Мария Петровна не выдержала, махнула рукой. Воеводин хохотал.
В Саратов Канатчикова выслали из Петербурга. Приехал и стал "хозяином" мастерской по производству мебели для партийных нужд. Мысль о создании такой мастерской вынашивалась долго. Мария Петровна, привыкшая к строгой конспирации у Заичневского, оказалась весьма изобретательной. Мастерскую она любила. Да и так подумать - скольких спасли от ареста тайники столярной мастерской! Конечно, получать "Искру" из-за границы дело сложное, перевозка требовала подлинного искусства, но сохранить и уберечь ее при обысках - задача немаловажная! В мастерскую открыли доступ немногим, все же Марию Петровну не покидало беспокойство.
- Шпиков не видно? - спросила при прощании, старательно закрывая корзину петрушкой.
- Как сказать?! Завертелись около нас "клиенты". Вчера пришел один заказывать диван. Отказали, не делаем. Пожалуйте, через дорогу к Фирюбину… Так гад уходить со двора не хотел, крутился, высматривал. - Канатчиков невесело пошутил: - Решил уж Шарика спустить…
- Давно началось? - глухо спросила Мария Петровна.
- Да с недельку!
- Наверняка с демонстрацией связано, а шпиков привели с Зеленого острова… На сходке были?
Канатчиков виновато молчал. Воеводин отвел глаза. Что спрашивать - конечно, были…
- Мастерская не может провалиться… Понимаете, не может! Удвойте осторожность. - Мария Петровна будто постарела, глаза потускнели, у рта глубокие складки. - В случае опасности нелегальщину разнесите по известным адресам… Да что вас учить - ученые! - И, желая переменить разговор, спросила: - Так когда мне привезете полено?
- Завтра… Завтра доставим. - Канатчиков толкнул ногой доски. - Может быть, бочку прихватить?
- Давайте, не помешает.
Трое вышли последними
Казалось, такие игрушечные проулки и дома, прикрытые утренним туманом, существуют только в сказках. Дома в два окошка с вросшими в землю наличниками и покосившимися крылечками. Лавочки, скрытые бузиной, в зеленых чешуйках. Узенькие тропки к дому в один кирпич. На всем чернота от копоти и толстых слоев пыли, чернота от времени и дождей.
Мария Петровна осторожно шла вдоль улочки, зажатой заборами. Бил косой дождь, по-весеннему теплый и липкий, от которого не спасал старенький зонт. Крупные капли падали за воротник жакета, застилали глаза. Доносился звук колотушки да ленивый перебрех собак.
В тишине журчала вода по желобам, глухо ударялась по распухшим кадкам. Послышались-голоса. Мария Петровна осторожно открыла калитку, слилась с черными стенами забора. Всхлипывала грязь под копытами, виднелись расплывчатые силуэты.
- Есть кто? Выходи!
- Есть, есть, ваше благородие! - Грязь зачавкала громче, показался сторож с колотушкой. - Никаких личностей не обнаружил…
- Смотри не дрыхни! - Жандарм перегнулся в седле. - В эти чертовы закутки и не заедешь… Проверим через часок…
И опять захлюпала грязь. Сторож чиркнул спичкой. Лениво зевнул, перекрестил рот. Мария Петровна смотрела на его оплывшее лицо, подсвеченное огоньком. Дождь загасил спичку. Сторож ударил в колотушку и медленно двинулся вперед, заглядывая в окна, залитые дождем.
"Пронесло! - облегченно вздохнула Мария Петровна, вытирая мокрое лицо. - Словно сошли с ума: весь город заполонили патрулями, караульщиками…" Заскользила быстрее, опасаясь напороться на жандармов. Капли дождя все сильнее и сильнее били по лицу. Огляделась. Кажется, дорога правильная. Третий проулок от станции. У дома корыто под желобом. Значит, здесь. По желобу весело плескалась вода, оставляя пенистые пузыри. Калитка поддалась легко, без скрипа. Женщина прошла по тропке к дому, прикрытому косой пеленой дождя. Постучала трижды, отрывисто, торопливо. Приоткрылась занавеска в крайнем окошке. Робкий свет закачался на чахлой рябине, припавшей к забору. На крыльце вырос человек. Мария Петровна переступила порог. Глаза с трудом привыкли к темноте. Дверь закрыли на засов, провели в горенку.
- Ба, знакомые все лица! - рассмеялась Мария Петровна. - Святая троица!
- Жаркий денек… - Воеводин крепко пожал руку. - Все ушли, осталась наша троица.
- А сколько ушло?
- Восемь троек… Как говорили, каждая через двадцать минут.
Мария Петровна подошла к столу. На клеенке разложены афиши, отпечатанные на гектографе: рабочий с красным знаменем звал на первомайскую демонстрацию. Мария Петровна провела рукой по шершавой бумаге, задержала взгляд на фигуре рабочего.
Потрескивали дрова в русской печке. Попахивало дымком и чуть подгорелым хлебом. Пожилая женщина старательно размешивала клейстер большой ложкой. Воеводин раскладывал листовки, поплевывал на пальцы.
- Зря рискуете, Мария Петровна! - сказал с укором. - Сами справимся… Как братва налетела на листовки, афиши брали с бою!
Работали споро. Листовки рассовывали по карманам пиджаков, афиши убирали за пазуху:
- Предельная осторожность! Город переполнен казаками, словно ожидают бунт… Еле добралась… Патрули… Дворники… Шпики… - Мария Петровна, обхватив тряпкой чугун, начала разливать клейстер по жестяным банкам.
Кажется, предусмотрели все. В банках через ушки продели длинные шнуры. Из-под ремней топорщились щетиной плотные самодельные кисти. Порядок твердый и проверен неоднократно: первый старательно намазывает клейстером заборы, второй нахлобучивает листовки, третий прикрывает отряд, рассовывая воззвания под двери домов.
- Афиши развешивайте по самым людным местам… Намазывайте гуще, чтобы сдирать было труднее. - Мария Петровна говорила негромко. - Доберитесь до Верхнего базара: день праздничный, наверняка народу соберется много… Да и соборы рядышком - богомольцы повалят. Листовки расклеивайте по рабочим кварталам и на виду. С типографией худо, жаль, если труд пропадет попусту.
Воеводин взял кисти для клейстера, потрогал щетину. Его напарник, черноглазый паренек, через плечо повесил банку с клейстером, натянул дождевик. Отобрал кисть у Воеводина, положив в наружный карман. "Конечно, так сподручнее!" - подумала Мария Петровна. Третьим был новенький. Нерешительный, медлительный. Взглянув на Воеводина, начал торопливо рассовывать листовки под ремень. Воеводин вытащил их, хлопнул паренька по плечу:
- Чудило! А если удирать придется, что останется от твоих прокламаций… Нет, уж мажь заборы, а я пойду первым.