- И что вы там нашли? Вы бы не так построили?
- Да, не так. Дамба на месте, водоем будет хороший, нужный очень, но дамбу смоет…
- Что? Дамбу смоет? Вы подумали, что говорите?
- Да, подумал. Надо сейчас же выделить по одной роте курсантов и в течение дня, до наступления темноты, изолировать земляную насыпь от воды глиняной подушкой. Одна рота поработает до обеда, вторая до вечера, а если понадобится - послать вечером целый батальон. Воды пока мало, и дамбу можно спасти…
- Спасти дамбу? Какая чепуха! Эти капли воды вас так напугали?
- Где прошла капля, там море пройдет…
- Вы свободны, подполковник.
Командиры рот собрались ровно к девятнадцати часам в кабинете Кислякова. Тот встал из-за стола, подошел к построенным в шеренгу ротным командирам, прошел вдоль шеренги, останавливаясь перед каждым, внимательно и изучающе вглядываясь в лица.
- Товарищи командиры! На моих часах ровно девятнадцать часов. Поставьте свои часы по моим! Готово? Тогда слушайте приказ: завтра, не позже девятнадцати ноль-ноль, все ротные помещения должны иметь по восемь форточек, по четыре с обеих сторон. Я ясно выражаюсь?
- Ясно.
- Тогда действуйте! А вы, подполковник, контролируйте выполнение приказа.
Форточки были изготовлены и установлены в срок.
С дамбой получилось хуже. Вскоре начались дожди, вода поднялась, и дамбы не стало.
Оставался нерешенным вопрос с топливом, но жалоб или недоумений это ни у кого не вызывало. Патриотический призыв "Все для фронта!" исчерпывающе объяснял нехватки, но, к сожалению, служил и щитом для нерадивых: "Нету, товарищи, ничего нету. Все для фронта, понимаете, для фронта!" Кисляков на обеспечении топливом и не настаивал, рассчитывая на возможности малочисленной хозяйственной роты: "Мы у леса живем и сами справимся".
Инициативу одобрили, похвалили, но курсанты мерзли. Хозяйственная рота с задачами по заготовке дров не справлялась. Имелись только одни тракторные сани, дрова на станцию железной дороги доставлялись медленно, мелкими партиями и в ожидании вагонов расхищались.
Быстров предложил заказать на заводе поковки еще для двух тракторных саней, чтобы одни сани всегда были бы под погрузкой, другие выгружались и третьи были бы в движении, а для выгрузки дров использовать курсантов. Одновременно еще раз поднять вопрос об обеспечении училища топливом.
Это предложение Кисляков встретил в штыки.
- Явитесь ко мне к девятнадцати часам, и я научу вас заготавливать дрова.
В указанное время в кабинете собрались командиры курсантских рот и, чего раньше не бывало, - старшина хозяйственной роты.
Кисляков подошел к построенным в шеренгу ротным командирам, посмотрел на часы и приказал:
- Всем ротным командирам взять в хозроте сани, по два топора и по две пилы, отобрать в ротах по двадцать самых сильных курсантов и во главе с командирами рот - бегом в лес по дрова! Лошадей нету, да по такому снегу они и не пойдут. Но вы же сами не недоноски, или не так я думаю? Тут мне чуть ли не угля просить рекомендуют, а того не видят, что мы около леса живем, а для угля и другие надобности найдутся! Ну, все бегом!
Получилось впечатляюще, но в сущности блеф.
Ротные командиры в лес выходили по одному разу, поручали это дело взводным командирам, те - старшине, а старшины рот - курсантам, учебно-служебная нагрузка на которых и так была на грани возможного. Дров поступало все меньше и меньше, сырые, они не горели, и курсанты по-прежнему мерзли, да еще и изматывались, что не могло не сказываться на учебе.
Быстров нервничал, но выхода не находил. В разговоре полковой комиссар училища, толковый политработник, как бы мимоходом сказал:
- Не высовывайтесь. Топливо - болячка Кислякова. Вы ничего не измените. Его курс обходиться без угля одобрен. Я попытался, но… я уезжаю…
К этому времени Быстрову присвоили звание полковника, но его отношения с Кисляковым еще больше обострились и он нетерпеливо ожидал перевода - кем угодно и куда угодно.
Для постоянного состава училища ввели новую дисциплину - военную психологию. По сути дела ее нельзя назвать совсем новой. В первых военно-учебных заведениях РККА профессора военного искусства старой армии читали лекции о военной психологии, идеологической "науке" о душе. Материалистическое понимание психологии только зарождалось, носило еще дискуссионно-поисковый характер. Преподавательские кадры по военной психологии не готовились, специальная литература для широких командных кругов не издавалась, и вот она - таинственная и загадочная - выплыла через два десятка лет.
Кисляков, хорошо знающий тематику и методику подготовки курсантов и командно-преподавательского состава училища, по всей вероятности, тоже не обладал званиями в области психологии, и наложил обычную резолюцию: "Уч. доложите план мероприятий".
Милое дело! Попробуй доложить план, если сам в этой психологии ничего не смыслишь! Но приказ есть приказ, и Быстров вместе с начальником учебного отдела (тогда эти должности еще существовали раздельно) начал поиски… с чего бы начать? Понимали, что военная психология - отрасль прикладной психологии, что многие ее требования и рекомендации учтены в армейских уставах, но всего этого было мало для составления учебного плана. Кроме того, такой путь таил опасность впасть в "круг доказательств".
Пришлось доложить Кислякову.
- И это все, что вы осилили? Прочитали директиву и бегом ко мне искать спасителя?
- Нет, не так. Искали сами, провели совещание с начальниками циклов, старшими преподавателями и теми из командиров и политработников, которые с начала войны были призваны в армию из вузов…
- Значит, с лейтенантами совещались?
- И с ними тоже.
- Лейтенанты вас ко мне и направили?
- У нас предложение. Поскольку мы сами не справились, просим вас обратиться к руководителям многочисленных инспекций, поверяющих училище, чтобы они помогли нам несколькими лекциями, а может и разработку на всю тему составят…
- Задача инспекции только поверка. Кстати, завтра прибывает очередная - готовьтесь!
- Что ж тут готовиться? Помещение готово…
- Помещение не ваша забота, но чтобы к приезду инспекции все курсанты и командиры знали, сколько крючков и петель полагается на один оконный проем, в каком порядке располагаются предметы для чистки обуви у входа в казарму и с какой стороны, справа или слева у входа, должна стоять урна. Психология, видно, вам не под силу. Ну ладно, беру и это на себя.
Через горком партии Кисляков нашел преподавателя-психолога, и вскоре в ряде великолепных лекций по общей психологии перед слушателями промелькнули научные термины, фамилии и ошибки видных ученых, их заблуждения - и ни слова о военной психологии. В заключение выступил Кисляков: "Курс военной психологии мы прошли, а если кто и не понял чего-либо, так я поясняю - психология это наука, а не шагистика на плацу по команде "ать-два"…"
Кисляков несомненно был сильным и одаренным начальником, в решениях смелым, отлично знал все звенья работы военного училища. Но при всех своих дарованиях он был лишен одного, может быть, решающего - не понимал значения и сил охваченного патриотическим подъемом коллектива, не умел мобилизовать и возглавить его. В простом человеческом общении ему мерещился призрак недопустимого либерализма. Уверовав в собственную силу и непогрешимость, он действовал сугубо административными методами и, больше того, - даже самые верные и нужные приказания отдавал, как правило, в оскорбительной форме:
- Вот вы, мой помощничек, майор как-никак - доложите собранию, почему чугунные котлы не эмалированы и почему кухонный очаг обложен кирпичом, а не кафелем?
- Я об этом подумал, но где сейчас найти эмалированные котлы и кафель…
- Я вас о другом спрашиваю - почему котлы не эмалированы и очаг не обложен кафелем? Отвечайте на этот вопрос и мне и собранию.
- Я же доложил, что нет…
- Вы опять не понимаете меня. Но я вам помогу - чтобы через десять суток все это было сделано! Вот эти слова вы способны понимать?
- Я вас понял, но…
- Наконец-то мой милый помощник понял пять русских слов.
Быстров редко встречался с Кисляковым. По субботним вечерам представлял ему на утверждение свой личный план работы на неделю, докладывал наблюдения за прошедшую неделю и принятые меры. Замечаний Кисляков обычно не имел, но без оскорбительной выходки с его стороны не обходилось.
Быстров заканчивал проверку строевой подготовки роты курсантов, а такая проверка трудоемка. Проверяется рота как строевая единица, курсовые командиры в умении командовать строем и управлять боевыми порядками, а курсанты в умении исполнять команды и приказания. После - проверка подготовленности курсантов, их умения организовать обучение одиночного бойца, отделения и взвода, управлять их боевыми порядками.
Как строевая единица рота заслуживала высокой оценки, но методическая подготовленность курсантов была низка, и Быстров объявил оценку - плохо, пригласил командира роты к девятнадцати часам для личной беседы. В этот миг на "эмке" подъехал Кисляков и, узнав об оценке Быстрова, решительно объявил: "Отменяю! Отличная рота, отличная!" "Эмка" пошла дальше, и Быстров обратился к роте:
- Моей оценки я не меняю. Но у вас теперь две оценки, выберите по вкусу. Приглашение командира роты для беседы отменяю.