Вечер закончился блистательным скандалом. Тавля женился на Катьке. Достали свеч, купили пряников и леденцов, выбрали поезжан и поехали за Катькой в Камчатку. Здесь невеста, недурной мальчик лет четырнадцати, сидела одетая во что-то вроде импровизированного капота; голова была повязана платком по-бабьи, щеки ее были нарумянены линючей красной бумажкой от леденца. Поезжане, наряженные мужчинами и бабами, вместе с Тавлей отправились к невесте, а от ней к печке, которую Тавля заставил принять на себя роль церкви. Явились попы, дьяконы и дьяки, зажгли свечи, началось венчанье с пением "Исайе, ликуй!" Гороблагодатский отломал апостол, закричав во всю глотку на конце: "А жена да боится своего мужа". Тавля поцеловал у печки богом данную ему сожительницу. После того поезд направился опять в Камчатку, где и начался великий пир и столованье. Здесь гостям подавались леденцы, пряники, толокно, моченый горох, и даже часть украденного Аксюткою хлеба шла в угощение поезжан и молодых. Поднялись пляски и пенье. В конец занятных часов появилась и святая мать-сивуха. На другой день через фискалов все известно было инспектору, и последовало румяненье тех мест, откуда у бурсаков растут ноги.
На другой день у Васенды, Азинуса и Аксютки были действительные смотрины.
Васенда, как человек положительный и практический, нашел невыгодным закрепленное место, приданое и обязательства, а невесту чересчур заматоревшею во днех своих, на вид рябою, длинною и черствою. Он решился остаться в Камчатке до лучшей суженой.
Азинус, по безалаберности своего характера, а отчасти потому, что ему надоела и опротивела бурса, махнув на псе рукою, решился вступить в законный брак с дамою, которая была старше его по крайней мере десятью годами. Впоследствии из него вышел мерзейший муж, а из его супруги того же достоинства баба.
Аксютка вовсе и не думал жениться. Он отправился на смотрины единственно из желанья потешиться, поесть у невесты, стянуть что-нибудь и погулять вне училища, на свободе. Он украл у "нареченной" шелковый платок и три медных гривны.
Один из женихов, как мы уже видели, удрал из училища и теперь состоял в бегах.
Пятый жених на другой день получил от инспектора румяны, то есть блистательную порку.
1863
Бегуны и спасенные бурсы. Очерк четвертый
Главное действующее лицо настоящего очерка - Карась. Что это за рыба?
Карась был довольно самолюбивая рыба. Два его брата, уже бурсаки, смотрели на него как на маленького, не допускали его не только в сериозные, по их понятию, предприятия, но даже и в простые игры, и именно на том основании, что он не ел еще семинарской каши, а между тем он слышал иногда от них рассказы о разного рода играх бурсаков, о бурсацких богатырях, их похождениях, проделках с начальством, - рассказы, которые казались ему очень привлекательны: вое это породило в нем страстное желание как можно скорее, всецело, по самые уши окунуться в болото бурсацкой жизни.
Настал давно ожидаемый им день. Сняли с Карася детскую рубашонку и вместо ее надели сюртучок - с той минуты он почувствовал себя годом старше; он имел уже свою кровать, свой сундук, свои книжки - это еще прибавило ему росту; дали ему на булки двадцать копеек, капитал, редко бывавший в его руках, - тогда Карасиная гордость сделалась непомерна. Пришел час расставания с родным домом: помолились богу, благословили Карася, у матери слезы на глазах, отец сериозен, сестренки задумались, - лишь Карась радуется и скачет, как сумасшедший, он блаженствует от той мысли, что еще несколько минут - и он будет бурсак, бурсак с головы до ног, вдоль и поперек.
Карася отвели в бурсу. Здесь он простился с отцом очень невнимательно. Ему хотелось поскорее присоединиться к ученикам, которые играли на большом дворе бурсы в лапту, касло, отскок, свайку, рай и ад, казаки-разбойники, краденую палочку и т. п. Долго не думая, он по уходе отца отправился на двор, где и присоединился к кучке бурсачков, игравших в рай и ад, то есть скакавших на одной ноге среди начерченной на земле фигуры, причем носком сапога они выбивали из разных ее отделений камешек…
"Это очень весело", - подумал Карась.
Но в то же время он услышал насмешливый голос:
- Новичок!
- Городской! - прибавил кто-то.
- Маменькин сынок!
"О ком это?" - думал Карась.
Его щипнули.
"Обо мне", - решил он. Сердце его замерло от предчувствия чего-то нехорошего…
- Смазь новичку!
"Это что такое?" - подумал Карась.
На него налетел довольно взрослый бурсак и схватил его лицо в свою грязную пясть. Карась вовсе не ожидал такого приветствия. Он озлился, но не ему, поступившему в училище на десятом году, было бороться с здоровыми бурсаками. Однако Карась не обратил внимания на свое слабосилие. Он размахнулся ногою и ударил ею своего обидчика в живот. Бурсак застонал и хотел дать трепку Карасю, но Карась ударился в беги.
- Ай да новичок! - слышал он сзади себя одобрение.
"Вона - еще хвалят!" - думал утекающий Карась.
В пять часов вечера братья отвели Карася во второй приходский класс, где он и водворился на задней парте и скоро познакомился со своим соседом, которого звали Жирбасом.
- Ты будешь учить урок? - спросил Жирбас.
- Буду.
- Зачем?
- А учитель спросит?
- Быть может, и не спросит.
- Так разве не учить?
- Не стоит.
- И не буду же учить.
Так Карась начал свое духовное образование. Однако же чем развлечься? - впереди предстояли еще три учебных часа.
- Что ж мы будем делать? - спросил Карась.
- Давай играть в трубочисты.
- Ладно.
Но лишь только Жирбас стал загадывать, пряча грифель, подходит к Карасю какая-то каналья и, показывая ему небольшую склянку, говорит:
- Хочешь, посажу тебя в эту бутылочку?
- В эту?.. Каким образом?..
- Да уж будешь сидеть… хочешь?
- Шутишь, брат!.. Ну-ка, сади!
- Вот тебе шапка - трись ею…
- И буду сидеть в бутылочке?
- Будешь.
Карась берет поданную ему шапку и начинает очень усердно тереться тою шапкой.
- Входишь в бутылочку, лезешь, - говорили окружающие Карася товарищи, а сами хохотали.
- Чего вам смешно? - спрашивал глупый Карась.
- Довольно! - говорят ему. - Сел в бутылочку.
- Как так? - спрашивает Карась, отнимая от лица шапку.
Раздался дружный веселый смех…
- Где ж я в бутылочке?
- Дайте ему зеркальце.
Подали зеркало. Заглянув в него, Карась не узнал своей рожицы: вся она была черна, как у трубочиста. Только тут Карась смекнул, что шапка, которою он терся, была вымазана сажею и ее трудно было приметить на черном сукне. Карасю было досадно и стыдно.
- Сам выпачкался, - говорили ему.
- Не на кого и жаловаться…
- Фискалить? да мы его вздуем!
- Не буду я фискалить, - ответил Карась, - а вы все-таки подлецы!
Карасю пришлось выносить насмешки своих товарищей. Вымыв рожицу из ведра, стоявшего в углу класса, Карась обратился к Жирбасу, надеясь на его сочувствие…
- Черти этакие! - сказал он…
Но Жирбас, услышав такие слова, отвечал на них оскорбительным для Карасиного уха смехом.
- Жирная скотина! - проворчал Карась…
Это было началом его раздора с Жирбасом. Этот раздор с каждой минутой развивался сильнее и сильнее при тех случаях, когда Карасю приходилось как новичку терпеть разного рода шутки и проделки со стороны своих товарищей.
К Карасю подошел цензор и спросил его:
- Видал ли ты Москву?
- Никогда не видал.
- Так я тебе покажу ее.
С этими словами цензор схватил Карасиную голову в свои руки, ущемил ее между ладонями и приподнял новичка в воздухе…
- Ай, пусти! - запищал Карась.
Цензор, потешившись над рыбою, опустил ее на парту. Жирбас опять смеялся. Его рожа для Карася становилась противна.
- Жирная харя! - сказал он вслух.
Это нисколько не обидело Жирбаса. Он только пуще захохотал. Карась нашел, что благоразумнее будет, если он и на этот раз смирится, - иначе его досада только усилит насмешки соседей.
Но вот спустя немного времени подходит к Карасю какой-то верзила. Строгим начальницким тоном он отдает ему приказ:
- Ступай на первую парту. Видишь, там сидит большой ученик. Ты спроси у него волосянки.
Карась повинуется.
- Дай волосянки, - говорит он, подходя к указанному ученику.
- Изволь, сколько хочешь, - отвечает тот и, вцепившись в волоса несчастного Карася, начинает трепать его очень чувствительно… Карась пищит, на глазах его слезы.
Вернувшись на свое место, он слышит новый смех Жирбаса. Рожа этого соседа делается для него ненавистна.
- Вот тебе! - говорит озлившаяся рыба и дает толчок по боку соседа.
Но и это не действует на Жирбаса.
- Чкни еще, - говорит он, подставляя другой бок, а сам заливается обидным смехом.
- Свинья, - приветствует его Карась и отворачивается в сторону с твердым намерением не говорить ни слова с соседом.
Карась сидит насупившись. Смазь, бутылочка, Москва, волосянка показались ему очень солоны… Он опасается, чтобы еще не провели его на чем-нибудь. К нему подходит один второкурсник. Карась смотрит на него подозрительно…
- Что, бедняга, тебя обижают? - говорит второкурсник ласково…
Карась отвечает на этот вопрос сердитым взглядом.