5
Утром, ясным и солнечным, с морозцем, все село начало собираться к клубу. Малая Обь была уже затянута льдом, лишь кое-где виднелись полыньи.
Отсюда, от клуба, демонстрация должна шествовать по улице прямо на юг до сельсовета, а потом свернуть направо и идти до братских могил перед церковью. Распоряжался Вечка, коммунист, начальник милиции, ответственный за порядок в селе. Он был в шапке, в полушубке, с портупеей на боку и в валенках. Ему помогал Устин Вылка, озырянившийся ненец, приехавший по путевке комсомола из Обдорска, заведующий клубом и комсорг, одетый в малицу и кисы.
Они первым долгом поставили во главе демонстрации коммунистов, в том числе и Варов-Гриша, потом членов профсоюза с делегатками и подопечными им женщинами, затем комсомольцев с молодежью, наконец, пионеров и школьников, а сзади всех остальных. Тут были на конях с розвальнями, в том числе и Гажа-Эль с сыном. На лошади приехали Пронька с Туней и Ермилка из Айрусь-Горта, а также оленеводы с упряжками.
Набралась длинная колонна - до самой ограды усадьбы Озыр-Митьки. Кругом кумачовые флаги.
- Вот это да-а!.. - Сенька Германец стоял в распахнутых воротах, уперев руки в бока.
- Эй, Сенька! - окликнул его Биасин-Гал из ведущей колонны. - Ты почему не идешь к народу?
- Успею! - лепетнул тот. Он в новой малице, только без сорочки. - Все одно не дадите быть главным!..
В колонне засмеялись. Весь обширный двор Озыр-Митьки был сейчас у Сеньки Германца. Жаль только, нет коня и коровенка старая. Но ничего - зато дров много, пока не начал достраивать сельсовет двухэтажку, можно найти во дворе, чем отапливать печи. И свою хибарку употребит на дрова. Они теперь живут в отдельных комнатах - есть где развернуться. Правда, порядок трудно соблюдать - нет-нет да не моют полы бабы. Но Елення добьется своего - вон рядом с ней Парасся. Никогда не ходила на демонстрацию, а тут пошла. И Верка тоже хочет быть с ней рядышком, да ее очередь доить корову.
Варов-Гриш, встав в колонне ведущих демонстрантов, посматривал назад - он беспокоился за Ильку, оставленного на попечение Петруку, Федюньке и Веньке.
"Наверно, не видать отсюда. Должны быть в колонне пионеров и школьников", - мелькнуло у него в голове.
Увидел недалеко Еленню с Настой и Гаддя-Парассей, пришли уже. И Февра с Марьэй, конечно, уже здесь, с молодежью.
Гриш посмотрел на алое полотнище, как треплет его ветер. Надо держать крепко, когда они начнут шагать и будут петь. Вчера после торжественного заседания хорошо спели "Интернационал".
А Илька сидел на нарточке в колонне пионеров - готовились тащить его целой оравой. Люська была одета по-русски, в стеганое пальто, оно было распахнуто, и на груди ее виднелся красный галстук. Остальные все в малицах и поневоле спрятали галстуки.
Вечка и Вылка ходили деловито от колонны к колонне, урезонивая непослушных ребят, и наконец догадались - позвали Сергея Сергеевича из ведущей группы и успокоились. Пошли, чтобы доложить парторгу Будилову и председателю Биасин-Галу, что можно начинать.
- К демонстрации готовы! - отчеканил Вечка и, получив разрешение, выстрелил вверх холостыми из нагана.
Только этого и ожидал хитрый Вылка - у него с комсомольцами был приготовлен сюрприз. Не успели сделать шаг вперед из первой колонны, как раздались выстрелы за стайкой Сеньки Германца. Потом еще и еще…
Что тут началось! Народ вздрогнул, заволновался, а Сенька отпрянул от ворот и стал испуганно смотреть назад.
- Что такое?! - рявкнул Будилов, одетый по-русски.
- Кто стреляет?! - закричал и Биасин-Гал.
Вылка, улыбаясь, пояснил:
- Это мы, комсомольцы, сварганили! Вон как палят в честь Октября! Холостыми!.. А что - нельзя разве?
- С ума сошли!.. - Будилов был готов ринуться к стреляющим. - Остановить!..
- Может, кто в стайке!..
Биасин-Гал даже сделал шаг вперед.
- Стойте! Не стреляйте! - Вылка побежал к палящим из ружей, обходя с левой стороны ограду.
Варов-Гриш и народ хохотали:
- Во-он один!.. Пригнулся, перебегает с ружьем!.. Торопится к следующей стайке!.. О, в ограду глядите! Ичмонь-Верка выбежала из стайки… Сюда бежит с пустым подойником! Ха-ха-ха!..
Прекратив пальбу и угомонясь постепенно, двинулись вперед по улице все колонны.
Революционных песен не было у коми-зырянского народа, как и у хантов и у ненцев, поэтому пели на русском языке - "Смело, товарищи, в ногу…", "Варшавянку", "Мы - кузнецы", "Мы, молодая гвардия…", "Эх, картошка…".
Песен было много. Конечно, далеко не все знали слова. А петь хотелось всем. Некоторые просто подтягивали мелодию.
А коммунисты пели вдохновенно.
Смело, товарищи, в ногу!
Духом окрепнем в борьбе!.. -
пел Варов-Гриш, высоко вздымая реющий красный флаг, а рядом громогласно тянули Будилов, мужчины, женщины…
А дальше в следующей колонне пели молодые голоса:
Как родная мать меня
Провожала!
Как тут вся моя родня
Набежала…
И в третьей колонне пионеров и школьников раздавалось чистое, звонкое пение:
Взвейтесь кострами,
Синие ночи!..
Такое веселье, гул стоит вокруг колонн, украшенных красными флагами и флажками, - не рассказать.
Илька пел, сидя на нарточке и медленно, шагом продвигаясь вперед. Песни пионерские он знал хорошо - выучил назубок. Даже пел с отцом песню "Мы - кузнецы", хотя Гриш не был вообще-то кузнецом. Довольно легкая песня, особенно припев: "Стучи, стучи, стучи", выучил и Федюнька.
Но в заключительной колонне Гажа-Эль, совершенно трезвый, затянул зырянскую песню "Ох ты, солнышко мое…".
Ох ты, солнышко мое,
Молодое ты житье!
Молодое ты житье,
Эх, веселое бытье!
Я к пятнадцати годам
Уж работал тут и там.
А двадцатый год минул -
Я в семье уж утонул.
Я в семье-то утонул, -
Туже пояс затянул.
Стал трудиться день-деньской:
Лес валил в тайге глухой.
На замерзшем хлебе жил,
Вечно рваный я ходил,
Спал под елкой на снегу,
А все время был в долгу…
Голос у Гажа-Эля тоже хороший, да его немногие поддержали - это, мол, про старое житье. Тогда он запел "Доли-шели, ноли-шели". Его поддержали, стали петь оленеводы, но немного погодя остановились - песня-то про любовь, а не революционная.
- Не-ет, это не пойдет, якуня-макуня! - Гажа-Эль хохотал, развалясь в розвальнях, а сын правил конем-тяжеловозом, вернее, нисколько не шевелил вожжами. - Надо русскую песню…
- "Интернационал", - подсказал сын и вспомнил: вчера пели Варов-Гриш и другие.
А демонстрация шла и шла вперед, оглашая воздух разноголосым пением и шелестом красных стягов и плакатов. От сельсовета свернула направо и стала приближаться к братским могилам перед церковью.
6
Заметно потеплело, даже местами таяло под ногами, но приехавшие на праздник в Мужи не беспокоились - все равно застынет рано или поздно. Громогласный Будилов, сняв шапку, говорил с небольшой временной трибуны, и его голос был слышен далеко-далеко. Вместе с ним стояли Биасин-Гал и Устин Вылка, откинув капюшоны.
- Вот здесь похоронены наши люди, зверски замученные врагами революции, - продолжал Будилов и показал рукой на обелиск с алой звездой и на могилы возле него. - Под этим обелиском, говорю, лежит Ситко-Элисан - Александр Петрович Филиппов, а рядом - комсомольцы Андрей Рочев и Семен Попов, а также Тод-Вань, Иван Кожевин, прибывший из Архангельска. Все они погибли в двадцать первом году. - И Будилов воскликнул: - Вечная слава им, борцам революции!
И демонстранты ответили:
- Вечная слава! Вечная слава!..
Илька, сидя на нарточках, не видел Будилова из-за людей, поэтому попросил Петрука оттащить нарточку в сторону, чтоб видно было ораторов.
Ребята оттащили и обрадовались - теперь хорошо видно.
А Будилов все говорил и говорил - теперь уже о встань-траве, да-да! Народ действительно как встань-трава - воспрянул от вековой темноты и бесправия, от нужды и голода. Помаленьку поднимается. Вот-вот встанет совсем. Даже в селе Мужи построил югыд-би и мачту телеграфную…
- Вот вам телеграмма из Обдорска, - еще издали крикнула сторожиха с телеграфа, протягивая бумажку людям на трибуне.
Будилов перестал громогласить, взял бумажку и, развернув, быстро пробежал глазами, постепенно светлея лицом. Гал и Устин прильнули к нему.
- Видали? - рявкнул Будилов и захохотал: - Вспомнил нас Куш-Юр! Есть, можно сказать, родные, мужевские! - Он наклонился через перила к демонстрантам: - Слушайте! Телеграмма! - И прочел: - "Мужи сельсовет парторг комсомол поздравляем жителей села окрестных юрт чумов радостным праздником тире десятилетием Великой Октябрьской социалистической революции тчк желаем дальше трудиться благо Родины тчк Ивановы".