- Вот, видишь ли, крошка, - сказал он ласково, устремляя свои черные глаза куда-то в пространство, - я всю мою жизнь искал женщину, которая сумела бы как должно понять любовь и страсть… "Страсть" и "любовь" - надо понять различие - нельзя их смешивать вместе… Человека захватит, и он… сам не свой - вот это страсть!.. Любовь - это… там, глубоко… понимаешь, в недрах души… там!.. И женщина должна понять: любовь - сама по себе, страсть - сама по себе… Если случится порыв, влечение в другой - это не есть измена!.. Нужно понять… Не простить - ты понимаешь, а как умная женщина - понять, так как вины тут нет ведь никакой!.. Ведь это тело, только тело, душа осталась там - где любишь… там… В нас два начала, два элемента - плоть и дух…
- Дух! Дух! оттого и страсть должна быть также одухотворенная! - вспыхнула в негодовании Ненси. - Неправда, все неправда!.. Мы люди, люди, а не звери! Ведь другой вы не скажете "страсть", вы не скажете: "плоть", вы будете говорить: "любовь" - и лгать… Вы скажете: "люблю" - и солжете, вы потребуете и от нее этого злосчастного "люблю"… "люблю"… Зачем?
- Затем, что женщины не понимают жизни.
- И о вечном, вечном, вечном, вы станете ей говорить - не правда ли?..
- Что ж! увлекаясь, человек преувеличивает многое…
- А женщина должна ему верить?
- Должна? Зачем должна?.. Но если верит - то отлично… Вера приятнее неверия.
- А если после будет больно?!.. - с волнением вырвалось у Ненси.
- Это зависит от себя, - ответил, не смущаясь, Войновский. - Нужно уметь стать выше предрассудков.
- Отличное существование!.. - нервно смеялась Ненси. - А женщина - та тоже: страсть к одному, любовь - к другому?
- Это не есть необходимость… Но если явилось влечение - тогда… пускай! Ведь если бы с тобою случилось что-нибудь подобное, - проговорил он торопливо, - я бы не стал отравлять жизнь неистовствами; я бы спокойно выждал минуту… и ты пришла бы ко мне опять!.. Нужно уметь привязать в себе, нужен известный такт в отношениях…
- Уйдите!.. - сквозь стиснутые от душевной боли зубы простонала Ненси.
Он вышел безмолвно, даже не взглянув на нее.
И снова щелкнул ключ в дверях спальни. Ненси целый день не выходила из своей комнаты и отказалась обедать. Марья Львовна оскорбилась ее поведением.
Уехавшая после завтрака, Сусанна явилась только в ночи домой.
А Ненси то ходила взад и вперед по комнате, мрачно сдвинув брови, то ложилась навзничь на кушетку и, закинув за голову руки, рассеянно глядела вверх, постукивая нервно ногой об ногу. Она чувствовала, что нужно что-то предпринять, а что - сама не знала, Одно было ей ясно: совершилось что-то до безобразия грязное, гнусное, вопиющее!
И не только личная обида мучила ее - нет, все лицемерие, ложь и разукрашенный разврат окружающих ее людей, как страшная общая беда, камнем придавила ей грудь.
"Любовь" и "страсть"… "страсть" и "любовь"? - пыталась она разобраться сама, найти связь и гармонию двух этих чувств. Она мыслила живыми образами, и сердцем чувствовала всю правду, но объяснить ее себе, облечь в слово - была не в силах.
- Как же это?..
Дрожь отвращения пробежала по ее телу. Негодование и жалость, и обида встали из глубины души.
- Так, значит, нет ничего!.. нет?.. и все неправда? И верить нельзя! - восклицала Ненси, ломая руки, тщетно ожидая ответа в своей бессильной тоске.
И она горько, горько рыдала, оплакивая свою молодую, поруганную страсть, тоскуя об утраченных, хотя неясных, но живущих в душе, идеалах любви.
XVIII.
Так прошла неделя. Ненси старалась избегать Войновского. Он принял относительно ее любезный, но несколько оскорбленный тон. Лишь изредка в его бегло скользящих по ней взглядах загорался самодовольный огонь, а улыбка как бы говорила: "Ничего! перемелется - мука будет".
Не понимая, в чем дело, видя исключительно только нервное состояние Ненси, Марья Львовна совершенно теряла голову, и, наконец, подумав, что Сусанна - все-таки мать обожаемой ею внучки, решилась поделиться с дочерью своею тревогой.
- Нет ничего удивительного!.. - бойко разъясняла Сусанна.- Une jeune femme… а этот… я ведь знаю все, - и, как бы мимоходом, обронила она фразу: - ее герой… он стар для нее…
"Может быть, она и права, эта "каботинка"! - подумала несколько успокоившаяся Марья Львовна, но в итоге не совсем довольная своей откровенностью с Сусанной…
- Родная, я к вам с просьбой, - так начала, влететь, дня два спустя, в гостиную Гудауровой, беспокойная Ласточкина, - представьте, какое несчастие! Эта противная кривляка совсем, наотрез, отказалась играть!.. Положим, она расстроена, даже собралась уехать, для успокоения нервов, но так нельзя же подводить!.. Я просто в отчаянии!.. Я не решаюсь просить сама вашу прелестную внучку, а вся надежда на вас, - умоляла она Марью Львовну, - голубушка, спасите!
- Но как же я вас спасу?.. Я для этой роли, кажется, уже немного устарела, - отшучивалась старуха, - а Ненси слишком молода…
- Нет, нет, не вы… совсем другое!.. и пьеса другая… Спектакль идти должен, но дам интересных у нас нет совсем… Поймите мое положение! Одно спасение, чтобы Елена Сократовна была "гвоздем" спектакля… Бояться ей нечего - я выбрала для нее чудную, подходящую роль молоденькой девушки, и пьеса превеселенькая, ее здесь любят - "Сорванец"… Я уж решилась сама не играть в главной пьесе - поставлю для себя водевиль, в конце… Спасите, родная! Умоляю!..
Она пыхтела и обмахивалась веером.
Марья Львовна пробежала в главных сценах роль девочки-"сорванца" - ей она очень понравилась. Она боялась только, что Ненси, никогда не игравшая, откажется, испугавшись размеров и ответственности роли.
Самой Ненси не было - она каталась.
- Я подожду ее, - объявила неугомонная Ласточкина.
- Ты знаешь, chére enfant, мы тебя атакуем! - встретила ввучку Марья Львовна, когда та, возвратясь, вошла в гостиную. - Мы две союзные державы, - указала она на Ласточкину, глаза которой с мольбой были устремлены на Ненси, - и мы тебя атакуем!
Бабушка рассказала, в чем дело. Ненси попросила дать ей прочесть пьесу.
- Прочтите, прочтите!.. Она коротенькая, а я подожду, пока вы прочтете… я подожду, подожду! - трещала Ласточкина.
Ненси не только не испугалась, а напротив, обрадовалась роли. Она с жадностью ухватилась за мысль, что это даст ей возможность уйти от ее мучительного душевного состояния.
И она сразу всецело окунулась в лихорадочную сутолоку приготовлений к спектаклю: учила роль, заставляла Марью Львовну, чтобы проверить выученное, спрашивать себя по нескольку раз в день, с увлечением ездила на репетиции и по целым часам совещалась с бабушкой о костюмах.
Марья Львовна восхищалась ею и уверяла, что у нее - талант; на репетициях все ее хвалили, и Ласточкина захлебывалась от восторга, хотя тут же прибавляла:
- Боюсь, будут промахи, непременно будут! Но она так молода и красива, и притом играет только в первый раз!..
Бабушка ожила. Она присутствовала на всех репетициях и готовилась поразить город богатством и изяществом туалетов своей "enfant chérie".
Нельман, в качестве директора "Кружка", в помещения которого шли репетиции (спектакль предполагался в городском театре), держал себя очень важно и был начальнически строг, устроивая постоянные баталии с Ласточкиной из-за освещения.
- Однако, cher, - пробовала раз даже вмешаться Марья Львовна, - вы заставляете сидеть всех в темноте - суфлер едва читает.
- Нельзя-с, нельзя-с!.. - развел руками Нельман, причем лицо его выражало полную непреклонность. - Я, как директор, защищаю интересы учреждения.
- Но мы вам платим! - заявила Ласточкина.
- Не мне-с - "Кружку"!.. Прошу не забывать!..
И только один раз, и то благодаря неотступной просьбе Ненси, суровый директор смягчился, и любители не бродили в потемках, рискуя разбить себе лоб или нос о кулисы.
Игравший роль генерала и режиссирующий, в то же время, спектаклем, Эспер Михайлович, был необыкновенно горд своим положением.
Кто-то посоветовал было пригласить одного из актеров городского театра, в качестве режиссера.
- Нет, нет, нет! - закипятилась Ласточкина. - Тем и должны отличаться любительские спектакли, чтобы никто не учил, чтобы в них не было ничего актерского… каждый играет, как умеет. Среди нас, наконец, столько опытных… Я сама двадцать лет на сцене!..
Пигмалионов мрачно и неотступно ходил за Ненси.
На генеральную репетицию явилась Сусанна. Ненси боялась приезда Войновского. Однако, он остался верен своему такту - его не было.
Ненси в первой же сцене струсила и, спутавшись сама, сбила всех окружающих.
- Ах, как вы хорошо играете! - повторяла, обнимая ее в уборной, дочь предводителя дворянства, тоненькая, хорошенькая, шепелявая барышня, игравшая одну из сестер. Она жадно ждала провала Ненси, считая роль "сорванца" своей коронной ролью.
- Я говорила - будут промахи! - точно радовалась сбывшемуся предсказанию Ласточкина. - Ну, ничего, ничего! - успокоивала она юную дебютантку. - У нас репетиция бесплатная.
Ненси испытывала горький, самолюбивый стыд и готова была плакать.
В антракте, перед выходом, она увидела возле себя Пигмалионова с большой рюмкой мадеры в руках.
- Советую, - и с своим непоколебимо-мрачным видом он протянул ей рюмку, - успокоит нервы!..
Ненси выпила залпом, подстрекаемая страхом и самолюбием.