XVI
"Похвалиться обновкой" - вотъ этого то никакъ не надо было дѣлать. Но и переодѣваться въ старый костюмъ было поздно. Полковникъ развязалъ, было, кордонку, куда сложилъ все старое, какъ въ спальню стремительно вошла Ольга Сергѣевна. Она никогда просто не ходила, всегда "носилась". Она и говорила о себѣ: - "Я понеслась къ Парчевскимъ… Едва захватила поѣздъ… Въ метро ногу ушибла, чуть въ аксиданъ не попала. Въ вуатюру не могла протолкаться. Толпа же, давка"…
Ольга Сергѣевна сразу замѣтила новый пиджакъ мужа и разговоръ начала на "вы", что означало, что она устала и сильно не въ духѣ.
- Что это вы такимъ павлиномъ вырядились?…
- Какимъ павлиномъ, Леля?…
- И рубашка синенькая и галстухъ голубенькiй… Поди, со значенiемъ. Въ капитаны васъ разжаловали… Строчка одна… Этихъ мнѣ напоминаетъ, Божiихъ ко-ровокъ, Ферфаксова, Михако и Амарантова, какъ у насъ тогда были… Американцы какiе то.
Полковникъ смутился. Ольга Сергѣевна продолжала. Рядомъ за жидкою картонною стѣнкою мамочка и Леночка накрывали на столъ. Онѣ перестали гремѣть посудой. Вѣрно притаились - подслушивали.
- Поди, опять выдумка полкового объединенiя. Каждый мѣсяцъ обѣды - по тридцать, пятьдесятъ франковъ на нихъ уплываетъ… Теперь вотъ еще музей задумали… За богачами тянетесь. А того не видите, что у жены башмаковъ нѣтъ. Племянницу чему нибудь учить надо. He совѣтской же дурой ей вѣкъ вѣковать. Сколько за костюмъ съ васъ вычитывать будутъ?… И костюмъ то какой глупый придумали. Пиджакъ не пиджакъ… Карманы то - автомобиль спрятать можно… Френчеватое что то… Глупо-съ, Георгiй Димитрiевичъ… Пора перестать въ солдатики играть.
- Я, милая Лелечка, поступилъ на новое мѣсто… Ну и…
- Что же это за мѣсто такое?… Кажется на такое мѣсто васъ устроили… Только Бога благодарить… Патронъ доволенъ… Вамъ довѣряютъ… Тысяча сто франковъ! По теперешнимъ тугимъ временамъ, не всякiй таксистъ столько заработаетъ…
- Вотъ, Леля, полторы тысячи жалованья за мѣсяцъ впередъ, - полковникъ благоразумно размѣнялъ одинъ тысячный билетъ и припряталъ себѣ пятьсотъ франковъ на свои расходы.
Видъ денегъ смягчилъ Ольгу Сергѣевну. Съ грубоватою ласкою она спросила:
- Куда поступилъ?…
- Поступилъ я въ кинематографическое общество "Атлантида". Тамъ буду ротой командовать… А теперь ее обучать надо.
Ольга Сергѣевна смотрѣла на мужа съ недовѣрiемъ.
- А не врете?…
- Сама, Леля, видишь. Тамъ и обрядили.
- Все въ одинъ день… Ничего раньше не говорили… Да… Слушай… Постой… Если это все правда и ты на такомъ мѣстѣ, отчего о Леночкѣ не подумалъ?…
- О Леночкѣ?… Ho причемъ тутъ Леночка?…
- Ну да, о Леночкѣ… He обо мнѣ же… Хотя и я… Изъѣздили меня такъ, что я только и гожусь на машинкѣ стучать… А Леночка?… А Шурикъ?… Наружность у Леночки очень того… Фотоженичная наружность… Молода… Видала виды… Она можетъ играть. "Ведеттой" будетъ. Въ "старъ" проберется. Это миллiонами долларовъ пахнетъ… Выбиваются же люди. Только мы ничего не можемъ. А Шура?… Ему фатальныхъ мужчинъ играть… Волевыхъ американцевъ, что съ аэроплана на поѣздъ скачутъ… Нѣтъ вотъ объ этомъ у васъ ума не хватило подумать. A no нынѣшнимъ временамъ футъ-болъ и кинематографъ это почище старой гвардiи будетъ.
- Но, Леля, сколько я сегодня могъ ознакомиться отъ Факса.
- Отъ Факса?.. Боже!.. Онъ играетъ!.. Этого не доставало!.. Воображаю! Впрочемъ, можетъ какого нибудь Пата и Патафона изобразить… Съ его собачьими глазами… Навѣрно онъ умнѣе тебя былъ и устроилъ свою Анельку играть. Кѣмъ онъ тамъ?…
- Казначеемъ и вербовщикомъ.
- Вербуетъ артистовъ?
- Нѣтъ, солдатъ для моей роты.
- Ты что то, милый, сочиняешь. Какая рота? Господи!.. А, если это опять новая авантюра?… Куда вы ѣдете? Гдѣ будете сниматься?…
- Сколько я слышалъ: - на островахъ Галапагосъ.
- Это: "сколько я слышалъ" прямо безподобно!.. Божiи коровки!.. Гдѣ?…
- На островахъ Галапагосъ. Это въ Тихомъ океанѣ… Противъ республики Экуадоръ, на самомъ экваторѣ.
- Знаю, милый, гимназiю съ медалью кончила. He учи, пожалуйста. Странный способъ снимать фильму… На экваторѣ. Какихъ же это солдатъ вы будете изображать?
- Русскихъ.
- Русскихъ?… На экваторѣ?… Да что ваше общество съ ума спятило что ли?… Ты смотри, милый Георгiй Димитрiевичъ, какъ бы не того… Гдѣ деньги такъ зря даютъ - тамъ большевиками пахнетъ. Смотри не попадись. Дурака не сваляй. Поѣдешь на острова Галапагосъ, а прiѣдешь въ Одессу въ Чрезвычайку… Очень уже вы всѣ Акимы-простоты. Если кинематографическое общество, то прежде всего - артистки, ведетты, какiя нибудь этакiя красавицы, миссъ Францiи, миссъ Америки, а уже потомъ статисты, изображающiе солдатъ, a y васъ наоборотъ.
- Я не знаю, можетъ быть, тамъ и есть какiя нибудь артистки… Даже навѣрно есть… Тамъ Парчевскiй, Амарантовъ, Ферфаксовъ, князь Ардаганскiй… Публика на "ять".
- И давно?…
- Да, вѣроятно.
- Однако, молчали… Лидiя Петровна мнѣ ничего не говорила. Будь остороженъ, Георгiй Димитрiевичъ. Почему наемъ идетъ не черезъ Обще-Воинскiй Союзъ?… Нужна организацiя - она готова. А, если это васъ смущаютъ, чтобы лучшихъ отправить въ совдепiю и тамъ вывести въ расходъ?
Ольга Сергѣевна посмотрѣла на мужа съ глубокимъ сожалѣнiемъ. Было и презрѣнiе въ ея взглядѣ. "Божiи коровки, летятъ на огонь. Какiе всѣ они довѣрчивые простаки… Вотъ поманили… Ротой командовать!.. Кинематографической ротой! и полетѣлъ на огонь, сунулся въ воду, не спросясь броду… Всему повѣрилъ"…
- Кто стоитъ во главѣ дѣла?.. -
- Этого, Леля, намъ, рядовымъ работникамъ, не говорятъ. Мы только статисты. Ферфаксовъ называлъ его: - капитанъ Немо. Конечно, это псевдонимъ.
- Капитанъ Немо!.. Мишель Строговъ!.. - Ольга Сергѣевна истерически засмѣялась. - Все изъ Жюль Верна… Ну, Шурка - необразованный дуракъ, что съ него спрашивать!.. А ты - академикъ Генеральнаго штаба и тоже - капитанъ Немо…
Съ недобрымъ смѣхомъ она открыла двери въ столовую.
- Мамочка, можно обѣдать, - крикнула она, хотя мамочка - вотъ она - стояла прямо за дверью. - Ну, посмотришь, что тамъ… Капитанъ Немо!.. Вѣдь я думаю и уйти можно, - сказала она примирительно, точно ощущая въ своей сумочкѣ полторы тысячи, развязывавшiя много завязавшихся и такихъ крѣпкихъ узловъ.
XVII
Слова жены смутили полковника. Какую то искорку подозрѣнiя они въ немъ заронили.
"Брали и точно лучшихъ" - размышлялъ полковникъ, возвращаясь въ седьмомъ часу вечера съ занятiй съ ротой домой. По мѣрѣ того, какъ онъ знакомился съ людьми своей роты, онъ видѣлъ, что чья то искусная рука сняла головку эмиграцiи. Въ его ротѣ - все спецiалисты: - летчики, моряки, флотскiе офицеры, химики, радiотехники, инженеры, тонкiе мастера. И притомъ все народъ здоровый, крѣпкiй, молодой. Одинъ Амарантовъ чего стоилъ!.. Всѣ самые ярые антибольшевики, все бывшiе "бѣлые" офицеры, или молодежь, не измѣнившая лозунгамъ: - "за вѣру, Царя и отечество". На словесныхъ занятiяхъ Нордековъ разговаривалъ съ ними. Колебанiй, "непредрѣшенчества" въ нихъ не было. Всѣ твердо исповѣдывали: - Россiя можетъ быть только подъ царемъ - безъ Царя не будетъ и Россiи. Интеллигенту президенту Русскiй инородецъ добровольно не покорится. Царя признаетъ и возвеличитъ. Республика - это раздѣлъ Россiи, возвращенiе ея къ удѣльно вѣчевому перiоду, путь назадъ.
Всѣми занятiями руководилъ Ранцевъ. Онъ и вообще игралъ большую роль - замѣститель капитана Немо. Ранцевъ требовалъ чистой вѣры. Онъ постоянно повторялъ Суворовскiя поученiя: - "безвѣрное войско учить - желѣзо перегорѣлое точить"…
Нѣтъ, - большевиками отнюдь не пахло… Но временами страхъ охватывалъ Нордекова… А что, если собрали головку эмиграцiи и притомъ головку молодую, не ту, что сама опадетъ, и правда, отвезутъ ее вмѣсто острововъ Галапагосъ въ Одессу, или въ Новороссiйскъ?… Вѣдь и Ранцевъ могъ быть обманутъ, какъ былъ обманутъ Кутеповъ.
Очень подозрительно было и то, что въ ротѣ два рзвода были иностранцы. Зачѣмъ?… А вотъ, чтобы связать и укротить непокорныхъ… Да, поистинѣ, если такъ - какой дiавольскiй планъ!
Надо было быть на чеку, чтобы не попасть въ Чеку.
И дома, на виллѣ "Les Coccinelles" тоже приходилось быть постоянно на сторожѣ.
Агафошкинъ со внукомъ Фирсомъ поступили въ кашевары роты. Ферфаксовъ ихъ охотно принялъ. Полковникъ попробовалъ уговорить поступить въ роту и сына. Ему было прiятно, чтобы и сынъ его испыталъ военную муштру и чувство строя, хотя бы и кинематографическаго.
Разговоръ былъ общiй, за чаемъ, послѣ ужина. Говорить на виллѣ "Les Coccinelles" наединѣ было безполезно. Стѣны слышали.
- Ты, Шура, сколько теперь зарабатываешь? - спросилъ полковникъ.
- Теперь, кризисъ… Хорошо, если въ день тридцать франковъ очистится, - хмуря брови узко поставленныхъ глазъ, сказалъ Мишель Строговъ.
- Значитъ - всего девятьсотъ.
Мишель промолчалъ. Открывать тайну своего заработка онъ считалъ лишнимъ, а таблицу умноженiя его отецъ вѣроятно зналъ не хуже его.
- Поступай, братъ, ко мнѣ въ роту. Полторы тысячи чистыхъ на всемъ готовомъ.
Мишель Строговъ уставился на отца немигающими желтыми глазами.
- Зачѣмъ?…
- Все обломаемъ тебя. Человѣкомъ сдѣлаемъ. Можетъ быть, когда еще и пригодится.
- Я и такъ человѣкъ. Я свою карьеру ясно вижу. Буду боксеромъ. Миллiоны зрителей, гулъ толпы… Я видалъ это… Все равно, что богъ… Кумиръ толпы…
- Ну… а представь себѣ.. Вотъ такъ незамѣтно съорганизуются полки… И пойдемъ спасать Россiю.
Отвѣтъ Мишеля былъ рѣзокъ и неожиданъ. Онъ бичомъ ударилъ по сердцу полковника.