- Да уже очень они - безбожники. Знаешь… Мнѣ кажется революцiя даромъ никогда не проходитъ… Все таки есть въ нихъ что то… Матерiалисты они…
- Это Парижъ… Да и то не весь… Вотъ, кончимъ здѣсь, поѣдемъ грузиться. Тамъ въ Бретани, въ Нормандiи другое увидишь… Какая вѣра!.. Дай Богъ намъ такой… Я тебя пошлю раньше… На дачу… Самъ останусь на два, на три дня. Кстати ты и отдохнешь. Нѣтъ… Хорошiй народъ… Твердый… вѣрующiй… А какiе патрiоты!.. Такъ продолжаемъ: - консервовъ мясныхъ… Записалъ?
XV
Съ той самой безсонной ночи, когда на разсвѣтѣ Нордековъ покушался на самоубiйство, онъ жилъ особенною жизнью. Онъ точно переродился, помолодѣлъ, взбодрилъ себя и приводилъ въ недоумѣнiе и озлобленiе женскую половину виллы "Les Coccinelles".
Bee произошло такъ странно и головокружительно быстро. Въ этотъ день онъ, на этотъ разъ съ Ферфаксовымъ, поѣхалъ въ транспортную контору и заявилъ о своемъ уходѣ. Потомъ Ферфаксовъ повезъ его на rue Mouzaïa, гдѣ предложилъ росписаться въ полученiи жалованья за май. Онъ росписался въ настоящей, по старой формѣ составленной, требовательной вѣдомости и, мелькомъ взглянувъ въ нее, увидалъ тамъ росписку Амарантова. Это его успокоило.
- Что же я долженъ дѣлать? - спросилъ онъ, закуривая папиросу.
Ферфаксовъ, молча, показалъ ему на плакатъ: - "просятъ не курить".
Нордековъ погасилъ папиросу. Ферфаксовъ спокойно и твердо сказалъ:
- Обучать, а потомъ и комдндовать ротой. Нордекову показалось, что онъ ослышался.
- Ротой?…
- Да… Вотъ списокъ роты. Перепишите его себѣ. Перепишите и требовательныя вѣдомости. Теперь уже вы будете платить имъ жалованье.
Ферфаксовъ подалъ Нордекову бумаги, пододвинулъ перо и чернильницу, самъ же усѣлся за сосѣднимъ столомъ, открылъ несгораемую шкатулку, вынулъ изъ нея кипу счетовъ и сталъ щелкать на счетахъ.
Нордековъ углубился въ данный ему списокъ. Рота полнаго состава, по штатамъ военнаго времени… Рота для съемки въ кинематографѣ? Кое кого онъ зналъ въ этой ротѣ. Князь Ардаганскiй, напримѣръ… и отмѣтка на поляхъ карандашемъ: - "въ распоряженiи капитана Немо для связи".
- Это тоже переписывать?
- Да, отмѣтьте для свѣдѣнiя. Нордековъ переписывалъ.
"Семенъ Вѣха, барабанщикъ. Архангельской губернiи". …"Летчикъ Калиникъ Евстратовъ, онъ же горнистъ и трубачъ… Области Войска Донского. Хорошiй агитаторъ". …"Странно", - подумалъ Нордековъ.
- И это: хорошiй агитаторъ? - спросилъ онъ.
- Да… Для свѣдѣнiя.
"Странно… Вѣдь это же фильма?…" "Командиръ первой полуроты Евгенiй Парчевскiй, С.-Петербургской губернiи, кавалеристъ. Отлично знаетъ городъ. На первыя роли".
- Развѣ полковникъ Парчевскiй у насъ? Онъ мнѣ ничего не говорилъ.
- Да. У насъ не принято говорить.
- Да… Такъ…
Люди были различныхъ губернiй и областей старой Россiи, но особенно много было уроженцевъ далекаго Сѣвера, сибирской тундры, и это бросилось въ глаза Нордекову. Два взвода были иностранцы - нѣмцы и французы.
- Это зачѣмъ же?…
- Такъ нужно. Фильма интернацiональная. Списки были готовы. Ферфаксовъ объяснилъ Нордекову, гдѣ, какъ и чему онъ долженъ обучать роту. Выправка, маршировка, ружейные прiемы, порядокъ внутренней службы, гарнизонный уставъ, сборка, разборка и сбереженiе винтовки.
- Винтовка то къ чему?
- Таково требованiе общества.
Нѣтъ съ нимъ не разговоришься. Ферфаксовъ годами былъ моложе Нордекова, но полковника это не смущало. За годы пребыванiя въ Добровольческой армiи онъ привыкъ, что полковники могутъ стоять за рядовыхъ въ строю, а прапорщики командовать ротами.
Онъ усвоилъ, что дисциплина можетъ быть и безъ iерархiи… Притомъ же это для кинематографа.
Въ контору приходили люди за справками. Ферфаксовъ знакомилъ ихъ съ ротнымъ командиромъ. Нордековъ молодымъ дѣлалъ круглые глаза и, свирѣпо вращая ими, говорилъ:
- Тр-р-репещи молодежь!.. Видъ веселый, но безъ улыбки!.. Полковникъ Нордековъ васъ подтянетъ!..
Время шло быстро. Послѣ завтрака они на такси поѣхали къ портному, выбрали и пригнали для Нордекова синiй костюмъ, такой же, какой былъ на Ферфаксовѣ. Тамъ же полковникъ получилъ три голубовато сѣрыя рубашки и галстухъ голубой съ серебряной строчкой, шляпу и черное пальто.
- Что же все это стоитъ? - не безъ испуга спросилъ полковникъ.
- Ничего не стоитъ. Это казенное. Отъ общества. Это - наша форма.
- Форма, - тупо повторилъ полковникъ. Ему хотѣлось ущипнуть себя за руку. He спитъ ли онъ надъ Сеной съ револьверомъ въ карманѣ и съ твердымъ намѣренiемъ застрѣлиться въ сердцѣ?… Или это уже "на томъ свѣтѣ"?… Но странно все таки, что на томъ свѣтѣ - Ферфаксовъ, Парижскiя улицы и французъ портной.
Что то военное было въ немъ самомъ, когда онъ надѣлъ на себя новое платье. Оно поднимало духъ.
- Я могу это и носить?
- Да, если хотите… На занятiяхъ обязательно. Внѣ службы по желанiю.
"Чудеса въ рѣшетѣ", - подумалъ полковникъ. Въ этой "формѣ"онъ чувствовалъ себя моложе и бодрѣе. Точно со старымъ его костюмомъ отлетѣло его "бѣженское" "я", гдѣ были транспортная контора и вилла "Les Coccinelles".
Ho "Les Coccinelles" остались. Онъ возвращался на нихъ, какъ всегда въ седьмомъ часу вечера, франтомъ, въ синемъ костюмѣ и въ черной щляпѣ и съ кордонкой въ рукахъ. И, какъ всегда, Нифонтъ Ивановичъ съ "газетиной" поджидалъ его у воротъ.
- Здравiя желаю, ваше высокоблагородiе, - привѣтствовалъ старый казакъ полковника. - Съ обновкой, между прочимъ, васъ. Ладный кустюмчикъ прiобрѣли… Поди франковъ поболѣ пяти сотъ дали. Очень даже прекрасный. А "культура" голубая съ серебромъ - весьма авантажно выглядитъ.
Агафошкинъ шелъ на полъ шага сзади Нордекова.
- Ну, какъ въ Парижѣ?… He слыхали ли чего утѣшительнаго?… Что про Рассею говорятъ?…
И сразу точно что осѣнило Нордекова. "Да, вотъ оно что!.. Ловко, однако, придумано… Что называется: - шито-крыто"…
- Барыня не вернулись? - спросилъ онъ.
- Никакъ нѣтъ. Въ восьмомъ часу вѣдь возвертаются теперь. Добавочная работа, на аккордъ. Бабушка обѣдъ готовятъ. Барышня на верху читаютъ. Сыночка вашего еще нѣтъ.
- Ну, пойдемъ къ тебѣ… Есть новое… Есть утѣшительное…
- Вотъ, порадуйте старика. Очень даже обяжете.
Полковникъ сѣлъ на стулъ, гдѣ садились заказчики. Нифонтъ Ивановичъ сталъ у окна. Фирсъ стоялъ въ углу у печки.
- Поздравь меня, Нифонтъ Ивановичъ, я буду теперь ротой командовать.
- Да гдѣ же это такое?… Ужели, какая организацiя?
- Будутъ, Нифонтъ Ивановичъ, фильму крутить, чтобы въ синема показывать. И тамъ войска нужны. Ну такъ вотъ я тамъ и буду ротой командовать.
- Та-акъ… А что же тутъ утѣшительнаго?
- А, если, Нифонтъ Ивановичъ… Если рота то эта только начало?… И синема отводъ глазъ, чтобы врагъ раньше времени не пронюхалъ?… Ты какъ полагаешь?
Старикъ долго молчалъ.
- Роты, полагаю, ваше высокоблагородiе, очень даже мало. Опять - агличане не стали бы препятствовать?… Гдѣ же сниматься то полагаете?
- Далеко… На островахъ заморскихъ.
- И вы полагаете, ваше высокоблагородiе… - старикъ замолчалъ. Фирсъ въ углу переминался съ ноги на ногу. - Вы полагаете?… Съ острововъ этихъ?… можно?… въ Россiю?
- Если Богъ поможетъ.
- Да, конечно, ежели Господь… Къ Нему Единому прибѣгаемъ… Ежели только грѣхамъ нашимъ потерпитъ? Стосковались тамъ по насъ… А, какъ вы полагаете, - не можетъ такъ быть?… Тутъ, скажемъ, въ Парижѣ - рота. Пусть!.. А тамъ, что ли - въ Марсели еще одна… Да въ Лiонѣ, въ Монтаржахъ по одной - вотъ тебѣ будетъ баталiонъ. Свѣтъ отъ великъ, ваше высокоблагородiе, - и страдающаго Русскаго люда въ немъ несосвѣтимая сила… И съ разныхъ ежели концовъ?… Только флотъ нужонъ… А гдѣ его достать?… Намъ никто не поможетъ…
Старикъ опять помолчалъ и послѣ долгаго раздумья съ такою чрезвычайною тоскою, что вся душа перевернулась у полковника, чуть слышно проговорилъ:
- Можетъ Брiанъ чего надумалъ?… Просвѣтилъ бы Господь человѣка.
Полковникъ ничего не отвѣтилъ. Въ душной мастерской, гдѣ пахло сапожнымъ варомъ и прѣлою кожею стояла тишина. И точно большая печаль вошла въ эту комнату. Нифонтъ Ивановичъ вытянулся передъ полковникомъ и сказалъ глубокимъ голосомъ:
- Ваше высокоблагородiе, осмѣлюсь васъ попросить.
- Ну?…
- Какъ, значитъ, будетъ у васъ рота… Ходить она будетъ?
- Да.
- Значитъ подметки снашивать будетъ… To да се… тамъ переда обновить надо… Какъ вы полагаете?
- Вѣроятно.
- Ну и, значитъ, безъ сапожника вамъ никакъ не обойтись. Вотъ онъ - я есть сапожникъ. Фирсъ, внукъ мой, мнѣ помощникъ. Еще кормить, поить роту надо. Я, ваше высокоблагородiе, какъ сюда пришли, два года у Никонова казака въ ресторанѣ "Тихiй Донъ" поваромъ былъ… Когда обѣды бывали большiе на триста персонъ готовилъ. Вотъ онъ какой я есть. Щи Донскiя, борщъ флотскiй, все могу, все умѣю. Ротѣ какъ безъ кашевара… Квасы варить могу. Медъ сытить… Фирсъ мнѣ помощникъ. Онъ есть внукъ мнѣ - изъ повиновенiя не выйдетъ.
- Такъ вѣдь, Нифонтъ Ивановичъ, - это за моря плыть придется.
- И сюда шли, ваше высокоблагородiе, тоже скольки морей переплыли. Можетъ тѣ моря поближе къ Россiи будутъ?… А съ вами послужить я радъ буду. Очень уже мнѣ обрыдло такъ безъ движенiя сидѣть, а стронемся. Богъ дастъ и пойдемъ… Ну и пойдемъ… Лишь бы народъ пошелъ - и мы за народомъ.
- Хорошо, я поговорю.
- А теперь, идите, ваше высокоблагородiе, слышите, Топси залаяла… Барыня ваша домой возвертаются. Похвалитесь обновкой.