Подъемная дверь, река и счастливое бегство было предсмертной галлюцинацией несчастного; тигр оглушил его своим прыжком. Изуродованный труп Анри лежал в лапах сытого, задремавшего тигра.
Качающаяся скала
Однажды, путешествуя по Америке в обществе нескольких утомленных излишествами молодых людей, я, наскучив их обществом, покинул компанию на одной из станций и направился самостоятельно в область Лилианы. Мой путь, который я совершал верхом на прекрасной арабской лошади, лежал через долину Санта-Мара, окаймленную высокими и широкими утесами. Мой проводник объявил, что в долине ночевать опасно ввиду свирепствующей здесь лихорадки и предложил взобраться на первую окрестную возвышенность.
Надо сказать, что в этих местах не редкость встретить так называемую "качающуюся скалу" – весьма любопытное явление, суть которого в том, что отдельный, огромный кусок скалы в незапамятные времена получает устойчивость равновесия. Он обыкновенно стоит на каменной площадке, узким концом вниз, и, если его раскачивать, он, подобно ваньке-встаньке, принимает первоначальное положение. Такие скалы весят иногда тысячи тонн, но послушны Движению руки человека средней силы. Такая скала упасть не может, если, конечно, ее не взорвут динамитом.
На возвышенности, где мы развели костер, находилась именно такая скала вышиной приблизительно с четырехэтажный дом. Любопытства ради я нажал на нее плечом, °на шатнулась на своем узком основании, наклонилась… выпрямилась.
Мы развели огонь невдалеке от нее. Мой проводник, Исса, завернулся в одеяло и, подперев голову рукой, лежа курил. Я размышлял о дальнейшем пути. Мы молчали.
Вдруг, посмотрев в сторону скалы, я заметил человеческую тень, весьма длинную от восходящей луны. Тень эта, двигаясь неровными скачками, слилась с мрачной тенью скалы. Человека я не видел, его фигура терялась в переливчатой пестроте каменного хаоса, окружавшего нас.
– Там человек! – сказал я Иссе.
Он приподнялся, посмотрел и усмехнулся.
– Я знаю, кто это, – сказал проводник. – Смотрите, что он будет делать.
Скала, толкавшаяся невидимыми руками, начала раскачиваться, беззвучно, как в сновидении. Огромный массив ее, медленно чертя дугу за дугой по звездному небу, то, казалось, валился на нас, то откидывался назад, освобождая пространство. Размахи становились все упорнее и длиннее; скала то приникала почти к самой земле, то вставала во весь свой рост, как бы наскучив беспрестанным издевательством крошечного существа – человека над своей огромной и мертвой сущностью. Так продолжалось минут пятнадцать. Наконец, размахи скалы уменьшились, замедлились, сократились, камень стал неподвижным и из-за него донеслись рыдания, тихие, скорбные рыдания невыразимой муки. Раздались удаляющиеся шаги, и все стихло.
– Три года назад, – сказал Исса, – этот человек, который пытался сейчас повалить скалу, был, как и я, проводником одного охотника, миллиардера Гастингса.
Гастингс заинтересовался этой скалой. Он пытался столкнуть ее, но скоро убедился в ее устойчивости. "Ну, Китль, – сказал он проводнику, – три миллиона, если столкнешь камень". А вы видели, как легко качается эта скала, но она не падает и упасть не может.
У Китля была большая семья, и они жили в нужде. Китль взялся столкнуть скалу и помешался на этом. Вот уж три года, как он живет в этих местах, одичав и терзаясь. Каждый день качает он этот проклятый камень – камень так соблазнительно послушен толчкам, – но он не падает, он только качается.
– Так, – сказал я, – много есть странных вещей в горах.
Дуэль
Знаменитый ученый Исаак Феринг, будучи еще всего пятидесяти лет от роду, без единого седого волоса в пышных, черных как смоль кудрях, шел однажды по весеннему бульвару.
Он гулял, обдумывая одно из своих знаменитых изобретений.
Собираясь повернуть домой, Феринг заметил в конце аллеи молодую даму, одетую просто, но богато и, по-видимому, кого-то поджидавшую. Едва успел он поравняться с ней, как дама подошла к нему, говоря:
– Милостивый государь, я знаю вас, вы – знаменитый ученый Феринг. Мне сказали, что вы каждый день гуляете здесь, по этой аллее, и я решила встретиться с вами здесь, чтобы сделать вам вызов. Меня зовут Евгения Дике. Я вызываю вас на поединок.
– По какому поводу? – спросил пораженный Феринг. – Разве я обидел вас чем-нибудь?
– Хуже. Вы разбили мою жизнь.
– Почему вы не пришли ко мне на квартиру?
– Я боялась, что наш разговор может случайно подслушать кто-нибудь из ваших домашних и помешать мне в этом деле.
– Хорошо. Теперь объяснитесь.
– У меня был муж, – сказала дама, – человек, которого я любила больше всего на свете. Он был изобретатель. У него было много гениальных планов и замыслов. По несчастному стечению обстоятельств случилось так, что вы напали на одни с ним идеи и некоторые из них даже предвосхитили. Когда оказалось, что вами, немного раньше, чем успел он, мой муж, были опубликованы в совершенном, законченном виде различные открытия и изобретения, над которыми работал и мой муж, он не перенес разочарования и застрелился. Теперь я надеюсь убить вас.
– Это жестоко и глупо, сударыня, – мягко сказал Феринг.
– Как хотите. Если вы отказываетесь, я застрелю вас сейчас же.
Феринг задумался.
– Я, как получивший вызов, – сказал он, – имею право выбора оружия. Предоставляете вы мне это?
– Конечно. Тогда я хотела бы кончить это дело скорее.
– Дуэль будет американская – по жребию, и без свидетелей.
– Хорошо, я согласна.
– Тогда пойдемте.
И Феринг привел даму к себе в квартиру, в свой роскошный кабинет, устланный дорогими мехами. Заперев дверь на ключ, он усадил своего, надо сказать очень красивого, врага в мягкое кресло и, порывшись в огромном ясеневом шкафу, достал два длинных флакона. В одном была жидкость яркого, рубинового цвета, в другом – светло-зеленого.
– Вот, – сказал Феринг, – наше оружие. Я бросаю монету. Если упадет она орлом вверх – вы выпьете красный флакон; решка – зеленый. В зеленом флаконе сильнейший яд, убивающий мгновенно. В красном флаконе заключен эликсир бессмертия. Кому-нибудь из нас предстоит вечное небытие или вечная жизнь. Этот эликсир изобрел я. Решайтесь!
Евгения Дике сидела и размышляла.
– Вечная жизнь! – прошептала она. – Не страшнее ли это смерти?
– Не знаю. Подумайте. Я имею право выбрать оружие, и я избрал это. Пройдут тысячелетия, сотни тысячелетий – кто-нибудь из нас будет еще продолжать жить. Он узнает все, вся мудрость вселенной будет в его глазах. Он захочет покоя. Он устанет. Ему надоест жить. Но он не сможет убить себя, так как эликсир этот способен восстановить к жизни даже раздавленное поездом тело. Бессмертие Агасфера или добыча червей – решайтесь!
– Другое оружие! – сказала Евгения. – Я боюсь рисковать… бессмертием.
– Нет.
– Тогда я… отказываюсь.
Она ушла. Феринг посмотрел на флакон и улыбнулся.
– Да, это – страшнее смерти! – сказал он.
Атака
Почти немыслимо описать всю бурю переживаний, весь гром, весь хаос звуков, все бешенство нервов и смятение ума, возникающих во время атаки.
Я расскажу случай, доказывающий, сколь мало мы знаем сами себя, и как возможно, что в моменты сильнейших потрясений дух человеческий теряет сознание действительности, продолжая уже окончившиеся события силой воображения.
Я участвовал в атаке рассыпным строем. Мы, целый батальон безудержно рвущихся в бой людей, бросились на германские окопы под огнем гранат и шрапнели, разрывавшихся с глухим треском над нашими головами. Это было нечто умопомрачительное. Мы бежали, задыхаясь от ветра и собственного движения к узким полосам черной земли, из коих, бичуя пространство, с визгом летели пули. Наконец мы были у цели. Я прыгнул в окоп вместе с рядовыми Михальченко, Урусовым и Кабановым.
Остальные, где в одиночку, где кучками, дрались уже, стиснув зубы, с упорным врагом, встретившим нас прикладами и штыками. Прыгнув в окоп, я был разъярен, как тигр; не преувеличивая, я готов был биться до последнего издыхания.
Осмотревшись, я увидел, что на Михальченко напали Два рослых шваба, и он, притиснутый к стене окопа, отбивается от них ружьем без штыка – штык сломался. Я бросился на ближайшего немца. Он, увидев, что я замахнулся, оставил Михальченко и повернулся ко мне, в то время, как его товарищ продолжал атаковать Михальченко. Я обманул немца, упав на колено; пока его штык пронесся над моей головой и вернулся обратно, я пронзил врага в бедро, и он, заскакав на одной ноге, упал.