Сапожный подмастерье Биртус, известный здесь под кличкой пана D и видимо пользовавшийся авторитетом между своими компаньонами, неторопливо, с достоинством поднялся с места и вышел из беседки.
- Что такое? в чем дело? - через плечо спросил он Штейнгребера, отойдя с ним на приличное расстояние и садясь за уединенно торчавший столик.
- Заказ есть, - любезно сообщил ему цивилизованный еврейчик.
- Хм… резницкая работа? кабаны колоть а?
- Так, верно, муй коханы! У тебя есть смекалка!
- Хм… догадаться не трудно! - ухмыльнулся Биртус, расправляя усы. Он хоть и считался подчиненным пана Штейнгребера, как начальника одного из операторских отделов, но старался держать себя пред ним с "республиканскою независимостью", дескать, ровность, черт возьми, так уж полная ровность, и на начальство, значит, наплевать! Штейнгребер же, не производивший лично "операций", а только руководивший ими, постоянно чувствовал нужду в услугах пана Биртуса и потому в сношениях с ним благоразумно прятал в карман свою начальственность и относился к своему подчиненному не иначе, как с несколько искательною любезностью.
- Так как же? - помолчав с минутку, спросил он размышлявшего о чем-то Биртуса.
- То есть, чего это "как же"? - рассеянно повернул тот голову.
- Да насчет заказа?
- Да что насчет заказа? Плохо вы платите, пано ве, не стоит с вами и дела иметь, вот что я скажу вам! - небрежно зевнул Биртус. - Обещали аккуратно выплачивать нашему брату по пятнадцати злотых в сутки, а вот уж одиннадцатый день, что от вас и десёнтки не видать на пиво! Так ведь нельзя! На вас таким манером никто и работать не станет!
- Что же делать! времена теперь тугие! - сокрушенно вздохнул еврейчик. - Дай срок, вытурим москаля, все сполна уплатим…
- Эге!.. Уплатим!.. Нет, не бойсь, сам ты из комитета на нашу работу крупными кушами получаешь, да только куши-то эти в твоем кармане остаются! Я ведь знаю! Меня не проведешь!
- Ай, убей же меня Бог!
- Ну, ну, не клянись, а то ведь и взаправду убьет, пожалуй! С Богом, брат, не шути! Это не свой брат!
- Ну, хорошо, я доложу… комитет рассмотрит и уплатит, тут сомнений быть не может!
- Нет, это что! Это мы уже слыхали не раз!.. А ты, брат, деньги на стол, а тогда и разговаривать будем!
- Но подумай же, муй коханы, войди в наше положение!.. вспомни только, ведь это дело ойчизны - святое дело! ведь это над подлым москалем надо совершить справедливую кару!
- Да что ты мне про москаля поешь!.. Москаль ли, поляк ли - это нам все равно! Ты мне заплати только, так я и тебя придушу, пожалуй, коли хочешь!
- Много чести, коханку, много чести!.. Ты очень любезен, но… все же…
- Ну, брат, некогда мне толковать тут с тобой всухую! - Решительно поднялся Биртус. - Ты вот и пива не догадался поставить доброму человеку, а хочешь, чтоб я тебе шинку из москаля готовил!
- Одну минутку! - умоляя, остановил его за рукав Штейнгребер.
- Чего еще?.. Ведь все уже сказано!
- Я прикажу пива подать.
- Приказывай, коли охота есть, а я к своим пойду, там разговор интересный…
- Но подумай, ведь это комитет! ведь это ржонд народовый!.. Ведь это же все его декретом!.. Ведь с комитетом шутить нельзя!
- Ах ты, шут полосатый! - нагло, руки в боки, расхохотался в глаза ему Биртус. - Боимся мы вас, что ли, со всеми вашими комитетами?! Плевать я хочу на весь ваш комитет! Не мы в нем, а он в нас нуждается! А хотите, чтобы мы на вас работали, так держите уговор по чести, чтобы все это было благородно, как между порядочными людьми!.. Условились платить - ну, и платите, а тогда и требуйте! А то выходит, что прощелыги, и нас, простых, добрых людей, ремесленников, только под знакомство с Дитвальдом подводите! Это уже не честно!
- Одну минутку, душечко!.. одну минутку! - снова схватил еврейчик уходящего Биртуса. - Большой секрет есть, и до тебя лично касается.
Тот недоверчиво и неохотно остановился.
- Слушай, брацишку… я велю пива подать?.. А?
- Тьфу ты, проклятый!.. От-то лайдак!.. Ай, Боже ж мой, Боже!
- Ну, говорю ж, одну только секундочку!.. Ну, слушай… Деньги, так и быть, я тебе выплачу сполна… сейчас же, сию минуту… только выслушай.
- Плати деньги.
- Ну, ну, сейчас же, говорю, сейчас… Вот видишь ли…
- Плати деньги или проваливай! - настойчиво и круто повторил Биртус.
- Ну, ну, хорошо… только заслони меня, - согласился жидок, запуская руку в боковой карман, - или нет лучше зайдем куда-нибудь в такой уголок, где бы нас не видели, а то неравно и другие пристанут, а у нас насчет денег очень круто, говорю тебе!
И они прошли в одну из незанятых беседок.
- Ну, заслони ж меня, дружочек…
- Да не видать, будь покоен…
- Нет, все же заслонивши-то понадежнее будет… а то, ей-Богу, увидят!.. Я тебе скажу по секрету, что это я одному только тебе выплачиваю, и то не из казенных, а из своих собственных, из карманных, - як Бога кохам и як пана кохам!
Биртус только выразительно подсвистнул на это - дескать: нечего зубы-то заговаривать, "из собственных", так я тебе и поверил!
Штейнгребер присел за столик и, сторожко озираясь по сторонам через драночную зеленую решетку, нерешительно вынул из кармана бумажник.
- Да заслони ж меня, прошу тебя, от входа!
Биртус, спиной к входу, стал, облокотясь на стол, против своего начальника и ожидательно устремил на бумажник плотоядные взоры.
- Слушай, мопанку, - заговорил он веско и решительно, - ты заодно уж давай мне и на долю товарищей… я расплачусь с ними, а то так неловко…
- Ай не можно! как Бог свят на небе, не возможно! Только одному тебе, и то по дружбе!
- Ну, ну, ладно! только доставай поскорее!
Штейнгребер раскрыл свой бумажник и стал уже отсчитывать ассигнации, как вдруг Биртус, словно ловкая кошка, мгновенно цапнул его за руку и выдернул из нее деньги.
- Гевалт! - коротко выкрикнул было перепуганный еврейчик.
- Тсс!.. услышат! - шепотом предостерег его Биртус. - Чего ты? Успокойся!.. я только пересчитать хочу, сам лично удостовериться желаю, а ты гевалт орешь!
И он неторопливо стал отсчитывать мелкие бумажки. Оказалось, что у Штейнгребера в наличности было шестьдесят рублей. Биртус отсчитал ровно половину.
- Ну, вот это мне, а остальное тебе! - сказал он безапелляционно-решающим тоном. - Так как ты говоришь, что это не казенные, а твои, то я и поделился с тобой по-братски, а ты с казны получи что мне следует и за прошлое, и в счет будущего, да гляди, не проговорись моим товарищам, а то они остальное от тебя выудят - ребята ведь ловкие!
- Но ты же должен поделиться с ними! - невольно кислым тоном пролепетал Штейнгребер.
- Нет, мопанку, уж это ты делись, коли хочешь, а я не стану! Мне ведь этакая благодать не часто приходит! - заметил Биртус, пряча деньги в боковой карман и застегиваясь, для пущей верности, на все пуговицы. - Ну, а теперь, мой почтенный шеф, давайте и о деле потолкуем, - прибавил он, быстро переменив прежний грубоватый тон на самый вежливый и любезный. - Вам угодно, чтобы мы кабаны покололи и чтобы вам добрая шинка была? Это можно с удовольствием!
Штейнгребер, которому пришлось так внезапно и неожиданно расстаться с половиною ржондовых денег, тогда как он совсем был расположен считать их своей собственностью, остался крайне огорчен поступком негодяя Биртуса, но - делать нечего! - Биртус был ему нужен, и потому, скрепя сердце, он решил покориться силе данного случая и расчел, что теперь ему лучше всего остается вступить в свою "законную" роль начальника пана Биртуса.
- Трибунал ржонда народоваго, - начал он в несколько холодном и официальном тоне, - в заседании своем от вчерашнего числа приговорил к смертной казни за измену москаля Хвалынцева. Это лицо будет указано. Именем трибунала повелеваю тебе исполнить над ним приговор.
- Кому это? Мне? - прищурился Биртус.
- Тебе, именем трибунала! - подтвердил Штейнгребер.
- Ну, уж это дудки!
- Как дудки?! - вскочил встревоженный еврейчик.
- Дудки, мопанку, дудки! Я вам и то уже самолично два приговора исполнил, а потому имею право рассчитывать на некоторое повышение в организации! Что я вам, простой работник, поденщик дался, что ли?.. Меня все мои товарищи уважают, а вы хотите, чтоб я вам свиней колол, как простой резник! Нет, черт возьми, позвольте тоже и мне теперь распоряжаться, я сам хочу быть паном и начальником!
- Но, коханку, подумай, ведь это уж сопротивление власти трибунала…
- Ну, и сопротивление! так что же?
- Как что же?.. Ведь это, в некотором роде, с твоей стороны бунт выходит?..
- Ну, да!.. Ну, и бунт!.. Конечно, бунт, на то и революция! А вы что себе думали?
Смешавшийся Штейнгребер, не находя уже более никаких возражений и чувствуя, что он не власть, а простая пешка перед этим "революционером", стоял пред ним, смущенно и недоумело растопырив пальцы.