42
Сударыня! соображения высокой политики требуют, чтобы Марфори уступил мне свое место. Это печально, но так нужно!
43
Марфори снова дурно; мать Патрочиния, которая вновь зажгла свечу, роняет ее на пол.
44
Это сказали вы, дядюшка.
45
Сами того не зная, вы совершили революцию, а в настоящее время это все, что нам нужно! Кандидатура Гогенцоллерна сделает остальное! Молодой человек! Вы можете отправиться пастись в Пензу!
46
Титул хронического сумасшедшего - это почти равно титулу испанского гранда! Ах! Очень тяжело носить такое бремя, дядюшка!
47
руку старой графини Романцовой.
48
Дядюшка! извините, я больше не могу развлекать вас! Честное слово, у меня дела!
49
Поэтому я заключаю заем по-австрийски.
50
Но вы сами увидите это, если не спешите меня покинуть!
51
Здесь я должен оговориться. В одном из органов еврейской журналистики достопочтенный т. Хволос напечатал письмо к г. Некрасову, в котором: 1) убеждает его оградить угнетенную еврейскую нацию от неприличных выходок автора "Дневника провинциала в Петербурге", и 2) высказывает догадку, что автор этих выходок, судя по "развязности приемов и тона", есть не кто иной, как Щедрин. Упрек этот несказанно огорчил меня. Я так высоко ценил литературную деятельность г. Хволоса, что даже был убежден, что ни одно объявление о распродаже полотен не принадлежит перу его. И вот этот-то высокочтимый деятель обвиняет меня в "развязности", то есть в таком качестве, к которому я сам всегда относился неодобрительно! Оказывается, однако ж, что г. Хволос, бросая в меня своим обвинением, сам поступает с развязностью поистине прискорбною. Оказывается, что он, читая "Дневник", не понял самого главного: что я веду "Дневник" от третьего лица, которого мнения суть выражение мнений толпы, а отнюдь не моих личных. Быть может, г. Хволос думает, что я и у поручика Хватова ночевал, и в международном статистическом конгрессе (в гостинице Шухардина) участвовал, и был судим в Отель дю-Нор по обвинению в политическом преступлении? Если это так, то мне остается только уверить его, что ничего подобного со мною не случилось и что все описываемое в "Дневнике" относится исключительно к тому вымышленному лицу, от имени которого он ведется. Затем, я могу дать г. Хволосу еще следующий полезный совет: прежде нежели обвинять другого в развязности, нужно самому быть как можно менее развязным и ни в каком случае не выступать с обвинениями, не выяснив себе наперед их предмета. Н. Щедрин.
52
сейчас увидите, ловок ли я!
53
по-австрийски!
54
Но вы компрометируете таким образом состояние, которое в качестве последнего Поцелуева должны передать своим детям!
55
это моя манера занимать деньги.
56
А теперь дело сделано! Я стал богаче на сорок рублей, а еврей беднее на такую же сумму - в этом весь секрет операции!
57
Составлено в С.-Петербурге, 19 января.
58
Хронический сумасшедший Иван Поцелуев.
59
Вот и все!
60
Теперь вы знаете секрет моих финансовых операций, дядюшка!
61
что поделаешь! Мы все, сколько нас ни есть, только так и поступаем!
62
кое-как.
63
Не хотят понять, что лошадям нужно пространство!
64
это самое главное!
65
но ради бога! есть ли в этом здравый смысл!
66
Так скажите на милость.
67
Это будет грандиозно и вместе с тем фантастично.
68
Ах! мы прекрасно отпразднуем, ручаюсь за это!
69
по части собак и лошадей.
70
вот что существенно.
71
как бы сказать, министерство прогресса.
72
У нас будут лошади-леопарды, лошади-гиппопотамы, лошади-носороги. И если наука дойдет до создания лошадей-орлов и лошадей-акул, - у нас будут их первые образцы.
73
это будет целый переворот!
74
но в то же время наши цирки будут работать день и ночь.
75
обязательное условие.
76
Это будет стоить бешеных денег.
77
Кой черт, может же государство немного раскошелиться ради такого грандиозного предприятия!
78
совершенно как человек!
79
Ну а поросята!
80
это бедно, жалко, в этом нет ни жара, ни увлечения!
81
да что толковать! Мы угостим вас амазонками! тысячу, десять тысяч, сто тысяч пар ляжек разом! - какое зрелище! А у нас будут и отдельные кабинеты, если вам угодно. Вы ведь старый распутник, дядюшка!
82
Название деревни (см. "Дневник провинциала в Петербурге"). (Прим. M. E. Салтыкова-Щедрина.)
83
Как видите, в моей системе все пригнано друг к другу.
84
Да-с! Я патриот, дядюшка!
85
Да-с! Я патриот, дядюшка!
86
Не правда ли, дядюшка? 8 честное слово!
87
в добрый час!
88
У меня неограниченный кредит!
89
штрафирке.
90
чего проще!
91
Скажите на милость, разве не возмутительно ли это!
92
Содержание судоговорения будет предметом особенной статьи, имеющей войти в настоящий "Дневник". (Прим. M. E. Салтыкова-Щедрина.)
93
ни-ни, кончено.
94
последнее дело, если голова не в порядке.
95
Вы находите, что это чересчур!
96
В сущности.
97
и это главное.
98
Дядюшка! наш величайший враг - это проклятый день, которому нет конца!
99
звание дворянина обязывает!
100
Вы благородное дитя, Жан! вашу руку!
101
прошу прощения.
102
Это глубочайшее из моих убеждений.
103
это опять-таки убеждение.
104
Если это не убеждение, то что же это такое? Дядюшка! не кто иной, как я…
105
прекратить революцию!
106
по моему мнению, одно и то же! Так-то!
107
Я всегда на стороне правого дела.
108
Отечество, дядюшка! я только это и признаю! А вы называете меня космополитом! О! дядюшка!
109
где хорошо, там и отечество.
110
Но это опять-таки очень хорошо!
111
Превосходно. Но знаете ли, дядюшка, вы открываете мне совершенно новый мир!
112
Да! но поспешим!
113
кому вы это говорите!
114
Ах! вы увидите сложную работу Виргинии и ее прыжки сквозь обруч на лошади… совершенство! А какая девушка!
115
что за ляжки! ах черт возьми! бедра богини!
116
Ну что ж, во всяком случае, вы знаете теперь, как проходит мой день!
117
не сходя с места
118
У вас благородное сердце, Жан!
119
прекрасный, скажу я вам!
120
У меня было как бы предчувствие!
121
Но я надеюсь, что вы разделите с нами компанию, дядюшка!
122
Не правда ли?
123
ясно?
124
всех не упомнишь!
125
очень мне нужны ваши Февали!
126
Я не говорю, что это вполне комфортабельно, но… мне это удобно!
127
я проницательнее, чем думают!
128
Понимаете, дядюшка!
129
Карфаген должен быть разрушен!
130
прыжки сквозь обруч.
131
Черт возьми! Это становится несносным!
132
если приедете, господа, я угощу вас такой бараниной, что вы ее долго помнить будете!