- Ружья, говорите, вам, граф, не показали?
- Да, а я ли не охотник, я ли не могу посоветовать.
- Граф! - приказал Бисмарк Развозовскому. - Возвратитесь в приемную. Я вас вызову через минуту.
- Ваша светлость, я полковник, и прошу со мной обращаться как с офицером, а не как со слугой.
- Я переутомился, граф. Извините. Я плохо себя чувствую. Мне нужен врач.
- Это другое дело, ваша светлость.
Развозовский вышел с достоинством, а Бисмарк стал задумчиво передвигать каску по столу - из конца в конец. Радовиц внимательно наблюдал за ним.
- С этим дураком церемониться нечего, - сказал наконец Бисмарк. - Он сделает всё, что я ему прикажу. Но французы, но Горчаков… Ружьё… Есть слухи, что они усовершенствовали ружье Шасспо… Радовиц! Направляйтесь во французское посольство, скажите министру Ваддингтону, что я прошу его немедленно принять меня. Я предложу Франции занять Тунис, я помогу им!
- Но воспротивится Италия, ваша светлость.
- Из французского посольства поезжайте в итальянское. Бисмарк просит министра Конти принять его! Я предложу Италии Тунис и столкну таким образом Францию и Италию в Тунисе, и французам будет не до русских.
- Великолепная мысль, ваша светлость!
- Теперь о деле Ахончева. Горчакова надо впутать в это дело. Вексельная книга у вас?
- Вот она, ваша светлость.
- Передайте её Клейнгаузу, и пусть опытный человек, знакомый с почерком Ахончева, впишет туда, что князь Горчаков брал деньги под свои векселя. Есть там записи, в которых бы были заинтересованы наследники?
- Есть запись покойного, что он передает своей жене векселей на 88 тысяч, а также о том, что он получил долг по векселям от графа Развозовского.
- Обещайте вдове, что вексельная книга найдётся, то же самое Развозовскому. Остальным наследникам выгодно, чтоб не нашлась? Так она не найдётся! Во всяком случае, все они должны показать, что канцлер Горчаков помогал графу Развозовскому в уничтожении своих векселей и даже украл вексельную книгу!
- Это будет затруднительно сделать, ваша светлость.
- Затруднительно для того, у кого вместо головы вот это! - и, разъясняя собственную мысль, тяжко постучал по столу. - Пригласите ко мне графа Развозовского, а сами к французам и итальянцам - марш, чёрт вас дери!
Радовиц, вероятно, почувствовав облегчение, что разговор закончен, выбежал, на бегу крикнув в приёмной:
- Графа Развозовского!
Бисмарк бродил по комнате, бранясь в мыслях: "Скоты! Дурачьё! Чурбаны!.." Может быть, что-то из его мыслей и сорвалось с губ, потому что Развозовский, входя, всё так же полный глубокого достоинства, вдруг вздрогнул и чуть даже сгорбился, а Бисмарк взглянул на него внимательно и произнёс:
- Теперь мне значительно лучше. Побеседуем, граф. Садитесь.
- Благодарю вас, ваша светлость, очень благодарю.
- Я сейчас мельком ознакомился с делом Ахончева. Это печальная и подозрительная история. В ней замешан канцлер союзной державы. Оказывается, бумаги Ахончева увёз совместно с графом Развозовским сам канцлер Горчаков? Неужели он был заинтересован в увозе бумаг?
- Нет, нет, ваша светлость, что вы! Да он и не увозил. Я его встретил, пригласил к себе на чашку чаю… я был потрясён смертью Андрея Лукича.
- Но векселя, принадлежащие покойному Ахончеву, и его вексельная книга были уже в то время у вас, граф?
- У меня.
- Прискорбно. Разве князь Горчаков брал деньги под векселя?
- Нет. Он богат.
- Что же он искал в вексельной книге? Каких-нибудь отметок? Условных знаков, известных также вам, граф? Зачем вы приехали в Германию во время конгресса? И зачем приезжала ваша дочь, славянофилка?
- Вы хотите назвать меня шпионом, ваша светлость?
- Может прозвучать и так определение вашего характера, граф.
- Я - шпион? Ну посмотрите в моё лицо. А приехал я, чтоб повеселиться, повидать дочь… и глубоко раскаиваюсь во всём!
- Если вы не шпион, значит, князь Горчаков уничтожал векселя свои и ваши!
- Мои уже были оплачены, ваша светлость.
- Значит, векселя Горчакова не были оплачены? И он не в состоянии был их оплатить? На какую сумму он уничтожил тогда своих векселей?
- Помилуйте, ваша светлость! - Развозовский всплеснул руками и развёл их в стороны. - Какие векселя? И зачем князю занимать деньги? Он состоятельный человек, ведёт одинокую жизнь.
Бисмарк не сдавался:
- Всем известно, что канцлер сластолюбив. Он имеет обыкновение дарить дамам бриллианты, а его посещают красавицы, ваша дочь, например.
- Вы не должны так говорить о моей дочери, - негодуя произнёс Развозовский, и сам удивился, как это у него вырвалось: он перечил самому Бисмарку!
- Тем более, - спокойно согласился Бисмарк. - Вы не хотите компрометировать вашу дочь? Следствие не пойдёт дальше стен этого кабинета, Это особо важное дело, в которое впутан канцлер союзной державы. И никто никогда о нем не узнаёт, кроме государей союзных держав.
- Что же будет канцлеру Горчакову?
- В таких случаях канцлер уходит за преклонными годами на покой.
- Но ведь векселей не было! - опять завёл Развозовский.
- Подумайте. Или уголовный суд, газеты: ваша дочь в качестве свидетеля, вы, душеприказчик, обвинены. Или мой благожелательный доклад государю. И вы с честью возвратитесь на Балканы. Что же касается наследников, то они поймут свои интересы, и вы закончите дело миром.
- Очень трудно, ваша светлость. Канцлер Горчаков ко мне так хорошо относился… нет, не могу!
- Тогда отсюда вам придется направиться прямо к уголовному следователю, и попробуйте доказать, почему вы уничтожили вексельную книгу.
- Я не уничтожал её!
- Довольно! Вы преступник. Вы защищаете жалкого развратного старика, который хочет войны между Германией и Россией.
- Горчаков - и война? Он двадцать пять лет канцлер, и у него была только одна война с турками, да и та продолжалась полгода.
- Тогда суд! - Бисмарк позвонил. На сигнал появился дежурный чиновник, Позовите дежурного офицера. - И повернулся к Развозовскому. - Граф! Офицер проводит вас к уголовному следователю.
- Нет, нет! Не надо.
Бисмарк подал знак, по которому офицер удалился.
- Да, я сознаюсь, - начал Развозовский. - Князь Горчаков заходил ко мне, с тем, чтобы взять вексельную книгу и уничтожить векселя…
- На какую сумму было векселей князя у господина Ахончева?
- На пятьдесят тысяч.
- А не на сто семьдесят пять?
- Да, да! На сто семьдесят пять.
- Князь Горчаков уничтожил эти векселя у вас на глазах?
- Да, У меня… на глазах. Боже мой!..
- Искренность, мой друг, дело трудное, - успокоил его Бисмарк. Вексельная книга в данное время спрятана у него?
- Да. У него.
- Вы можете указать, где именно?
- Могу.
- Подождите в приёмной. Потребуется уточнить некоторые ваши показания следователю по особо важным делам. До свидания, граф. Я приветствую ваше правдивое признание.
Развозовский было вышел, но в дверях остановился, лицо его исказилось страданием.
- Что, мой друг? - забеспокоился Бисмарк.
- Но моя дочь, ваша светлость, узнает о моём позоре?
- Никогда! - торжественно пообещал Бисмарк.
Развозовский вышел. Бисмарк подошёл к зеркалу, поправил каску, проверил, всё ли достаточно пригнано в мундире, и полюбовался собой. Потом он выкрикнул:
- Экипаж!
Двери распахнулись и сомкнулись за ним.
В кабинет, освобождённый от высочайшего присутствия, дежурный чиновник ввёл чуть погодя капитан-лейтенанта Ахончева и любезно предложил:
- Здесь вы можете подождать, господин офицер.
- Это кабинет статс-секретаря имперской канцелярии?
- Да, господин офицер.
- Какое право секретарь имперской германской канцелярии имеет вызывать меня, русского офицера, к себе? - негодуя, заявил капитан-лейтенант. - Он должен сказать о моих проступках, если они есть, атташе моего посольства!
- Речь, видимо, будет не о проступках, господин офицер, а о каком-нибудь деликатном дипломатическом вопросе, касающемся конгресса, предположил дежурный чиновник.
За их разговором через щелку в портьере внимательно следила Наталия Тайсич.
- Но вызван и мой брат! А он - делец и не имеет никакого отношения ни к дипломатии, ни тем более к конгрессу.
- Повторяю, - заверил дежурный чиновник, - мне ничего не известно, господин офицер. Прошу вас не волноваться и подождать минутку. Сейчас я доложу, и с вами побеседует господин статс-секретарь или один из его помощников.
Дежурный чиновник важно удалился. И тогда портьера раздвинулась, на цыпочках вышла Наталия в длинном зелёном бурнусе:
- Тс… Я так и знала, что вы здесь.
- Наталия! Как вы сюда попали?
- Я сидела на крыше.
- На какой крыше? Что вы говорите?
- На крыше дома, рядом с австрийским посольством. Я стерегла коня.
- Какого коня?
- Что с вами? Вы уже забыли моего коня? Гордый! Рысак!
- Да, да! Вы что же, застрелить его хотите с соседней крыши?
- Нет. Я его выкраду.
- Вы? Вы же царского рода, Наталия! Когда в Сербии услышат, что вы украли коня…
- Обо мне будут песни петь! Вы не знаете сербов. Это - рыцари. Там никто не допустит и мысли, чтоб великий сербский конь попал в руки австрийцам. Я его выкраду, и мы ускачем с вами в Сербию!
- Где вы учились, Наталия?
- Сначала я училась в нашей высшей школе, а затем в Афинах, в университете,
- Вам преподавали географию?
- Да. Европа состоит из… - зачастила Наталия.