В подпотолочные выси подъятое око Ивану Иванычу просто казалося свернутой килькой, положенной на яичный белок.
- А вы слышали?
- Что-с?
- Благолепова-то - назначают.
- И что же-с?…
- Посмотрим, что выйдет из этого, - око, являющее украшенье Москвы (как царь-пушка, царь-колокол), село в прищуры ресниц; он стоял - вислотелый, с невкусной щекою: геморроиды замучили!
Иван Иваныч подумал:
"Дурак".
И, сконфузившись мысли такой, он подшаркнул:
- А вы бы, Никита Васильевич, как-нибудь: к нам бы…
Никите Васильевичу, в свою очередь, думалось:
- Да у него - э-э-э - размягчение мозга.
И мысль та смягчила:
- Может быть, я - как-нибудь…
И - разошлись.
Задопятова перехватили студенты; и он гарцевал головой, на которой опухшие пальцы, зажавши пенсне, рисовали весьма увлекательную параболу в воздухе: и на параболе этой пытался он взвить Ганимеда-студента, как вещий Зевесов орел.
А профессорская дымилась: зеленолобый ученый пытался Ивана Иваныча все защемить в уголочке; кончался уже перерыв: слононогие и змеевласы старцы поплыли и аудитории. Спрятав тетрадку с конспектом, профессор Коробкин влетел из профессорской в серые коридоры; какой-то студентик, почтитель, присигивал перебивною походочкой сбоку, толкаемый лохмачами в расстегнутых серых тужурках; совсем пахорукий нечеса прихрамывал сзади.
Большая математическая аудитория ожидала его.
15
Вот она!
Стулья, крытые кучами тел, серо-белых тужурок, рубах; тут обсиживали подоконники; кафедру; густо стояли у стен и в проходе; вот маленький стол на качающемся деревянном помосте, усиженном кучами; вот и доска; вот и мела кусочек; и - мокрая тряпка.
Профессор совсем косолапо затискался через тела; сотни глаз его ели; под взглядами он приосанился, помолодел, зарумянился; нос поднялся, и привздернулись плечи, когда, подпирая рукою очки, поворачивал голову, приготовляясь к словам.
Переплеск побежал.
Опершися руками на столик, спиною лопатясь на доску, свисая махрами, с улыбкой побегал, блеснув плутоватыми глазками; и - пред собою их ткнул.
- Господа, - начал он, припадая к столу, - я покорнейше должен просить не высказывать мне одобрения или, - повел удивленно глазами он, - неодобрения… Я перед вами профессор, а не… не… взять в корне… артист; здесь - не сцена, а, так сказать, - кафедра; здесь не театр - храм науки, где я, в корне взять, перед вами явлюсь, естественным - да-с - конденсатором математической мысли.
И ждал, осыпаемый новыми плесками; но перестал реагировать; ждал.
- Гм… Научно-математический метод объемлет, - развел свои руки, - объемлет все области жизни; и даже, - тут он подсигнул, - этот метод, взять в корне, является мерою наших обычных воззрений, - он молнил очковым стеклом.
- Господа, ведь научное мировоззрение, - бросил очки на лоб, - опирается, да-с, говоря рационально, на данные, - сделал он паузу…
- Биологических, психофизических знаний, которые нашим анализом сводятся к биохимическим, к физико-химическим принципам.
- Факт восприятия, - пальцы зажал он в кулак, - разложим, - растопырил он пальцы, - на физико-химические комплексы, которые все разложимы на чисто физические отношения.
- К физике, - бросил направо он, - к химии, - бросил налево он, - сводятся в общем процессы.
- Гм, - в химии всякий процесс, - он приподнял надбровные дуги, - воспринятый в качественном отношении, есть материальный процесс; - рявкнул, - химия; - рявкнул, еще убедительнее, - была, - сделал видом открытие, - до сих пор, в корне взять… гм… гм… наукой о качествах. С важным открытием, ясно поставленным правой рукой на ладонь, он пошел на студентов.
- А физика, - он угрожал, - есть наука, в которой количества.
И убеждал их летающим пальцем.
- Поэтому вот, господа, - призывал он глазами к вниманью, - имеем к физической химии мы отношения, да-с, весовые, - и тоненьким голосом бисерил: - то есть такие, которые, - кха; - он закашлялся, - и тем не менее, и однако ж… - он сбился.
Немного попутавшись, вышел: прямою дорогой пошел в математику.
И победителем бацал по доскам помоста, пропятив живот.
Помахал с получасик введением к курсу, потом, схватив мел, перешел прямо к делу: к доске; голова тут расшлепнулась в спину, а ворот вскочил над затылком; поэтому, ставши спиною к студентам, показывал ворот, - не голову, - с очень короткой рукою, закинутой за спину и косолапо качаемой вправо и влево (помощь себе), очень быстро вычерчивая формулы.
- Модуль, взять в корне, - число: то, которое, - он повернул свою голову, - множится логарифмами одного, гм, начала для получения логарифмов другого начала.
Забегал мелком по доске.
Заслуженный профессор на лекциях становился, ну, право, какой-то зернильнею; стаи студентиков, точно воробушки, с перечириком веселым клевали за формулкой формулку, за интегральчиком интегральчик.
Обсыпанный мелом, сходил уже с кафедры в стае студентов, в которую тыкался он полнощеким лицом; и бежал с этой стаей к профессорской.
- Вы, - дело ясное: вы прочитайте-ка, знаете ли, у Коши.
- Да на это указано Софусом Ли, Математиком шведским.
- Стипендиат?…
- Что же тут я могу; обратитеся к секретарю факультета.
У самой профессорской остановили его: представитель какой-то коммерческой фирмы, весьма образованный немец, явился с труднейшим вопросом механики.
- Ну, как фи думайт, профессор?
- Да вы-с - не ко мне: вы подите-ка, да-с, к Николаю Егоровичу, говоря рационально, - к Жуковскому… Он ведь - механик, не я - в корне взять.
Но одно поразило: открытие в области приложения математики к данным механики, сделанное Иваном Иванычем, прямо имело касанье к предложенному иностранцем вопросу: профессор уткнулся в бобок бородавки весьма интересного немца и обонял запах крепкой сигары; профессор заметил, что он, вероятно, к вопросу вернется и выскажется подробней по этому поводу в "Математическом Вестнике" - в мартовской книжке (не ранее); немец почтительно в книжечку это записывал.
- Знаете, книжечки желтые - "Математический Вестник"… Да, да: редактирую - я…
И рассеянно тыкал в него карандашиком, зарисовавшим какие-то формулки на темно-рыжем пальто иностранца.
* * *
И вот - Моховая; извозчики, спины, трамвай за трамваем.
Профессор остановился: из черных полей своей шляпы уставился он подозрительно, недружелюбно и тупо в какую-то новую мысль; но в сознанье взвивался вихрь формул: набатили формулы и открывали возможности их записать; вот и черный квадрат обозначился, загораживая перед носом тянувшийся, многоколонный манеж.
Обозначился около тротуара, себя предлагая весьма соблазнительно:
- Вот бы подвычислить!
И соблазненный профессор, ощупав в кармане мелок, чуть не сбивши прохожего, чуть не наткнувшись на тумбу, - стремительно соскочил с тротуара: стоял под квадратом; рукою с мелком он выписывал ленточку формулок: преинтересная штука!
Она - разрешилася.
Поинтереснее знаменитой "ферматы" (такая есть формула: он еще как-то о ней написал).
- Так-с, так-с, так-с; тут подставить; тут - вынести. И получился, - да, в корне взять, - перекувырк, изумительный, просто: открытие просто. Еще бы тут скобочку: только одну.
Но квадрат с недописанной скобочкой - чорт дери - тронулся: лихо профессор Коробкин за ним подсигнул, попадая калошею в лужу, чтоб выкруглить скобочку: черный квадрат - ай, ай, ай - побежал; начертания формул с открытием - улепетывали в невнятицу: вся рациональная ясность очерченной плоскости вырвалась так-таки из-под носа, подставивши новое измеренье, пространство, роившееся очертаниями, не имеющими отношенья к "фермате" и к перекувырку; перекувырк был другой: состоянья сознания, начинающего догадываться, что квадрат был квадратом кареты.
Карета поехала.
Это открытие поразило не менее только что бывшего и улетевшего вместе со стенкою кареты: не свинство ли? Думаешь, - ты на незыблемом острове средь неизвестных тебе океанов: кувырк! Кит под воду уходит, а ты забарахтался - чорт подери - в океане индейском (твой остров был рыбой); так статика всякая - чорт подери - переходит в динамику, иль в развиваемое ускорение тел: уско-ряяся, падает тело.
Профессор с рукой, зажимающей мел, поднимая тот мел, развивал ускорение вдоль Моховой, потеряв свою шляпу, развеявши черные крылья пальто; но квадрат, став квадратиком, силился там развивать ускорение; и улепетывали в невнятицу - оба: квадрат и профессор внутри полой сферы вселенной - быстрее, быстрее, быстрее! Но вдвинулась вдруг лошадиная морда громаднейшим ускореньем оглобли: бабахнула!
Тело, опоры лишенное, - падает: пал и профессор - на камни со струечкой крови, залившей лицо.
А вокруг уж сгурьбились: тащили куда-то.