Глава 1
Мистер Вильямс недоволен вселенной
Два человека вошли в темную комнату, не зажигая огня, прошли на балкончик, висевший над огромным холлом международной гостиницы, и сели там в плетеные кресла. Под их ногами расстилался огромный, пестрый от ковров пол холла, среди белой кисеи и шелка дамских платьев чернели смокинги, будто шмели, облепившие букет роз. Нестройный гул, сливаясь с причудливыми звуками негритянского оркестра, поднимался к стеклянному куполу. Париж в этот день праздновал годовщину версальского мира, и потому стены холла были украшены гигантскими красно-сине-белыми знаменами. Как капли росы в цветах, так сверкали бриллианты на обнаженных шеях и плечах женщин, одуряющий аромат плыл по воздуху и вползал в темные окна шестиэтажных стен. Иногда черно-белая пара покидала шумный зал, и через несколько минут где-нибудь в одном из окон вспыхивал розовый свет ночной лампочки.
- Итак, Вильямс, - сказал Мак-Кеней, опершись острым подбородком на перила балкона, - вы уже ни во что не верите?
- Я верю во все, но я не могу управлять своим терпением, как автомобилем. Я чувствую, что я умру прежде, чем увижу, как разлетятся по ветру все эти смокинги и лаковые туфли.
- Вы думаете, что вы умрете раньше?
- Да… и вы тоже. Историю не так-то легко подгонять пулеметами или соблазнять конфетами…
- Однако….
- Вы понимаете… я не могу больше… Эти пошлые счастливые пары… Вон посмотрите, эти двое… Я уверен, что у них в глазах слезы умиления. Видите, она часто смотрится в зеркальце? Очевидно, у нее на носу прыщик, и теперь оба переживают это событие словно мировую трагедию… С каким удовольствием я бы пустил отсюда сотню летучих мышей, чтобы посмотреть, как эти красавицы начнут хвататься за прически и накидывать скатерти на свои голые плечи.
- Вы сегодня злы, Вильяме.
- Когда я вижу стоячее болото, мне всегда хочется кинуть в него камень… Знаете, чтобы круги побежали во все стороны.
- К сожалению, мировое болото слишком обширно…
- Да, к сожалению… Время тащится на костылях…
- Посмотрите, Вильямс, как, по-видимому, хороша та тоненькая блондинка и как отвратителен ее толстый, лысый спутник… Я думаю, что если распороть его живот, то из него высыплется столько франков, что все в них уйдут по колени. Вы не знаете случайно, кто это?
Вильямс помолчал с секунду, красивое лицо его омрачилось.
- Случайно знаю, - ответил он глухо. - Это банкир Дюко, а блондинка - его молодая жена Сюзанна.
- О, простите, Вильямс, я не предполагал… Это так неудачно с моей стороны.
- Вы тут ни при чем… Я давно заметил их… Что делать, Мак-Кеней, в жизни огорчений всегда больше, чем радостей…
- Но вы нравы… я бы тоже с удовольствием пустил парочку львов побегать сейчас между этими столиками…
- Потому-то я и принял предложение профессора Гампертона… Мне сейчас куда больше по душе скалы и пески пустыни…
- Это лучшая в мире обсерватория?..
- Да. После того, как Мексиканская провалилась во время землетрясения.
Лысый человек внизу хохотал, откинувшись на спинку кресла. Юная блондинка обмахивала его веером.
- Да, к сожалению, мировое болото слишком огромно, - пробормотал Вильямс.
- Вы напрасно сожалеете об этом, милостивый государь, - раздался позади них приятный голос, - у вас есть чудесные возможности.
Оба вздрогнули и оглянулись на темную комнату. Вильямc вскочил с кресла, кинулся к столу зажечь лампу и, к своему удивлению, не мог найти ее.
- Выключатель у двери, - продолжал голос, - впрочем, не беспокойтесь, я сам зажгу электричество.
Мягкий желтоватый свет озарил комнату. Маленький человечек в голубой пижаме, с веселым бритым лицом, стоял возле двери.
- Черт возьми! - вскричал Мак-Кеней, оглядев комнату, - мы ошиблись номером.
- Совершенно верно, милостивые государи, вы ошиблись номером. Я же имею привычку дремать после обеда, и поэтому не заметил, как вы вошли. Проснувшись, я хотел вам дать знать о себе, но (о, простите) ваша беседа так заинтересовала меня…
- Вы слышали?..
- Как вы бранили мир, м-р Вильямс… Поделом бранили. Если не ошибаюсь, вы помощник директора новой обсерватории на Атласских горах?
- С кем имею честь?
- И вы уезжаете туда с профессором Гампертоном через несколько дней?
- Да, но с кем имею честь?!
- А вы, мистер Мак-Кеней, знаменитый охотник на львов?
- Да, но кто же вы, наконец? - вскричал и Мак-Кеней с некоторым раздражением.
- Франсуа Лебеф, милостивый государь, скромный лионский художник; товарищи зовут меня "Франсуа Смекалка", ибо я очень ловко выдумываю аллегории, эмблемы, сюжеты… Даже писатели обращаются ко мне: "Смекалка", выдумай сюжет! Какой - кровожадный, нежный, чувственный? Предположим, просят чувственный. Я начинаю фантазировать, а они записывают. Стиль, это уже чепуха - это их дело. Я слышал, м-р Вильямс, как вы бранили этих господ, переваривающих омаров и устриц в душистых объятиях своих дам. Я давно говорю, что пора переломать хребты тем трем китам, на которых по научным данным зиждется мир. Земля превратилась в старую деву, милостивый государь, которая целый день раскладывает пасьянс. К такой деве всегда хочется подойти и смешать ей карты или на место трефового короля подсунуть червонного валета. Я - человек богемы, м-р Вильямс, и я люблю "та-ра-рам" на весь мир. Кстати, у Сент-Антуанских ворот есть потрясающая таверна… В ней есть даже артистические аттракционы… Марсель Крапо, например. Он умеет изображать все, начиная от шипения испорченного граммофона и кончая спором лорда Керзона с русским представителем… Вам необходимо посмотреть на него…
Вильямс невольно снова поглядел вниз через окно. Лысый толстяк уводил блондинку из холла, держа ее за голую руку между плечом и локтем… Сейчас зажжется розовая лампочка в одном из темных окон.
- Я не понимаю, чем может быть для меня интересен этот Крапо, - сказал он рассеянно.
Маленький человечек ответил с загадочной улыбкой:
- М-р Вильямс! Марсель Крапо и есть тот камень, который вы хотите бросить в мировое болото.
Глава 2
Как иногда полезно человеку подражать испорченному граммофону
Появление госпожи Лаплуа в столь позднее время никогда не предвещало ничего доброго. Марсель Крапо отчасти из уважения к почтенной особе, отчасти от страха натянул простыню до самого носа.
- Простите, госпожа Лаплуа, - сказал он, - я уже лежу в постели.
- Я вижу, господин Крапо, что вы лежите, ибо у меня, слава богу, под бровями еще глаза, а не медные пуговицы.
- Если вы выйдете на секунду, я оденусь и приму вас, как должно, - продолжал Марсель Крапо, соображая, что за это время он успеет вылезти в окно и опуститься по водосточной трубе на улицу.
- Я не намерена тревожить вас после трудового дня (надо было слышать, сколько яду было вложено в эти слова: "трудовой день"). Я пришла получить с вас квартирную плату… Ну-с, что вы на меня смотрите, или у меня к носу присосалась пиявка?
- Никакой пиявки… уверяю вас… Но как я достану котелок? Если вы выйдете на секунду…
- О, я сама достану кошелек.
- О, я не допущу, чтобы почтенная вдова… Ведь кошелек у меня в брюках, госпожа Лаплуа.
- Что же. Ведь брюки не на вас.
- Они лежат на столе, рядом с той тарелкой…
- Хорошее место для брюк… Можно подумать, что это салфетка! Но кошелек пуст, господин Крапо. Очевидно, у вас деньги в другом месте.
- Боюсь, госпожа Лаплуа, что у меня нет их в другом месте.
Госпожа Лаплуа молча швырнула брюки на тарелку, открыла дверь и крикнула:
- Пожалуйте, милостивый государь, комната свободна.
Старый человек, с лицом обезьяны сапажу, в черном сюртуке, вошел в комнату.
- Здесь сыро! - вскрикнул он с ужасом.
- Что вы! Что вы! Здесь сухо, как в Сахаре!
- Имейте в виду, что у меня ревматизм!
- Я так и предполагала, сударь.
- Впрочем, эта комната нужна мне лишь как место, где бы я мог иногда остановиться и прожить спокойно. Я не выношу отелей… Мое постоянное местопребывание будет далеко отсюда, далеко отсюда… Но вы сказали, что эта комната свободна… Однако я вижу…
- О, это просто недоразумение! Завтра, в двенадцать часов, она будет свободна.
Старый человек вышел, потрогав стену и понюхав палец.
- Что вы делаете, госпожа Лаплуа!? - вскричал Марсель Крапо, вскакивая и держа перед собою простыню, как ширму. - Я не собираюсь уезжать.
- А я не собираюсь заниматься филантропией.
- Я получу на днях блестящее предложение…
- Имейте в виду, что завтра, в двенадцать часов…
- Вам будет потом самой же стыдно, что вы оставили без крова великого Марселя Крапо.
- Ровно в двенадцать.
- Несравненного исполнителя роли Яго.
- Вы беспокоите всех жильцов. Госпожа Тортю жаловалась, что вы не давали ей днем заснуть. Вы лаяли и шипели на весь дом.
- Это я репетировал битву бульдога с очковой змеей.
- Вы назвали себя артистом, а оказались чем-то средним между удавом и испорченным граммофоном…
- Госпожа Лаплуа…
- Мой покойный муж был лучший булочник во всем предместье. Когда его друзья после смерти возложили на его могилу мраморный крендель, то это было только справедливо. Итак, завтра… Вы забыли, что перед вами стоит вдова, сударь.
Это было сказано после того, как Марсель Крапо с отчаянием бросил простыню и заходил из угла в угол, машинально тыча руками в те места, где у одетых людей бывают карманы.
- Спать без рубашки! - воскликнула госпожа Лаплуа, стыдливо зажмурившись. - Как можно дойти до такого разврата?