Мигель Коваррубиас.
Фигурный сосуд из Тлатилько с изображением утки.
Сосуд-"бутылка" с орнаментом в виде "лапы" ягуара (Тлатилько) (вверху и внизу).
Сосуд с изображением "Пернатого Змея" (Тлатилько) (вверху и внизу).
Глиняная чаша с резным узором (Тлатилько).
Маска ягуара. Глина (Тлатилько).
Глиняная чаша. (Тлатилько).
Низкие, темные хижины из прутьев, обмазанных глиной и с крышей из связок тростника или пальмовых листьев, простые и незамысловатые кухонные горшки, инструменты из камня и кости, базальтовые зернотерки для приготовления муки, примитивный очаг у порога дома - таков был тот рубеж технических и культурных достижений, до которого сумели дойти земледельческие племена Мексики на протяжении архаической эпохи. И вдруг в этот застойный, прозябающий в собственном невежестве "крестьянский рай" неожиданно врываются ольмеки. Они явились уже вполне сформировавшимся, зрелым народом, во всеоружии технических и культурных успехов своей блестящей цивилизации. Откуда и зачем пришли они в центральные области Мексики и в земли, лежащие к югу от перешейка Теуантепек, пока никому неизвестно. Смелых суждений и гипотез на этот счет хоть отбавляй. Но, к сожалению, фактов пока явно недостаточно.
Мигель Коваррубиас считал ольмеков завоевателями-чужеземцами, пришедшими в долину Мехико с территории тихоокеанского побережья штата Герреро. Они быстро подчинили себе примитивные местные племена, обложили их тяжелой данью и стали вкушать плоды своей победы, образовав правящую касту аристократов и жрецов.
В Тлатилько, Сакатенко, Гуалупите и других архаических поселениях, по мысли Коваррубиаса, четко видны две разнородные традиции культуры: пришлая, ольмекская (к ней относятся все наиболее изящные типы керамики, нефритовые вещи и статуэтки "сыновей ягуара"), и местная, простая культура ранних земледельцев с грубыми глиняными статуэтками и кухонной посудой.
Ольмеки и местные индейцы резко отличаются друг от друга по своему физическому типу, костюму и украшениям: приземистые узкоглазые и плосконосные аборигены - вассалы, ходившие полуголыми, в одной набедренной повязке, и изящные, высокие аристократы - ольмеки, с тонким орлиным носом, в причудливых шляпах и длинных мантиях или плащах. Насадив среди варваров ростки своей высокой культуры, ольмеки проложили тем самым, по словам Коваррубиаса, путь всем последующим цивилизациям Центральной Америки.
Другие ученые без особых раздумий объявили ольмеков "святыми проповедниками" и "миссионерами", которые со словами мира на устах и с зеленой ветвью в руке несли остальным людям учение о своем великом и милостивом боге - человеке-ягуаре. Они повсюду основывали свои школы и монастыри. Не жалея слов, расписывали туземцам достоинства своей необыкновенной веры. И вскоре пышный культ нового, благосклонного к земледельцу божества получил всеобщее признание, а священные реликвии ольмеков в виде изящных амулетов и статуэток стали известны в самых отдаленных уголках Мексики и Центральной Америки.
Наконец, третьи ограничивались туманными ссылками на торговые и культурные связи, равнодушно отмечая "явно ольмекские черты" в искусстве Монте-Альбана (Оахака), Теотихуакана и Каминальуйю (Горная Гватемала), но не давая этому факту никаких конкретных объяснений.
В 1968 году на прилавках книжных магазинов США появилась красочно оформленная книга под интригующим названием "Первая цивилизация Америки". С лицевой стороны суперобложки на читателя пронзительно смотрели раскосые глаза знаменитой ольмекской "головы", которая уже одним своим присутствием вполне однозначно решала наболевший вопрос о приоритете ольмеков в создании первой высокой культуры на всем континенте.
Имя автора - Майкл Ко - мало что говорило публике, но было хорошо известно в кругах специалистов по доколумбовой истории Нового Света. Профессиональный археолог и, как многие его знаменитые предшественники, выпускник респектабельного Гарварда, он уже к началу 60-х годов выдвинулся в число наиболее талантливых и многообещающих ученых-американистов. В течение трех утомительных полевых сезонов (1958–1960 годов) Майкл Ко пробивался сквозь многометровые напластования остатков древней культуры в Ла Виктории, на тихоокеанском побережье Гватемалы. Затем, используя новейшие методы археологических исследований и свою незаурядную эрудицию, он воссоздает, собирая буквально из тысяч мельчайших обломков, картину далекого прошлого Коста-Рики. И когда приобретенный им полевой опыт достиг, на его взгляд, вполне достойного уровня, он немедленно обратился к ольмекской загадке. Ольмеки были давней страстью Майкла Ко. Еще в 1957 году в солидном академическом журнале "Американский антрополог" появилась его остро дискуссионная статья о взаимосвязи письменности и календаря майя с влияниями ольмеков. Но молодой ученый стремился сказать свое слово обо всех других наиболее важных вопросах ольмекской проблемы.
От предшественников ему досталось не слишком богатое наследство. Несколько полевых отчетов экспедиции Стирлинга - Дракера и десятки разрозненных фактов, разбросанных по общим монографиям и специальным статьям, могли повергнуть в уныние кого угодно, только не честолюбивого питомца Гарварда. Требовалась критическая переоценка опыта предыдущих лет. И Майкл Ко был первым, кто отважился на это. По крупицам собрав недостающие сведения, он, ни минуты не колеблясь, объявил своим коллегам-археологам: "Выводы Филиппа Дракера больше не кажутся мне абсолютно верными. В их основе лежат ошибочные методы и ошибочные взгляды".
Поскольку ольмеки жили и развивались отнюдь не в безвоздушном пространстве, а бок о бок с другими индейскими народами и племенами, это неминуемо должно было оставить, по мысли Ко, заметные следы как в их собственной культуре, так и в культуре соседей. Эти сходные черты и должны служить надежным компасом при выделении конкретных этапов ольмекской истории. Подобному высказыванию можно было отказать в чем угодно, но только не в смелости. И, видимо, совсем не случайно уже в 1965 году, когда группа ученых-американистов решила выпустить многотомный справочник по индейцам Центральной Америки, почетное право написать главу по ольмекской археологии единогласно предоставили молодому профессору антропологии из Йельского университета - Майклу Ко.
Прежде всего он с фактами в руках категорически опроверг религиозную, или "миссионерскую", подоплеку ольмекской экспансии за пределы Веракруса и Табаско. Гордые персонажи базальтовых скульптур Ла Венты и Трес-Сапотес не были ни богами, ни жрецами. Это увековеченные в камне образы могущественных правителей, полководцев и членов царских династий. Правда, и они не упускали порой случая подчеркнуть свою связь с богами или показать божественные истоки своей власти. Но действительное положение вещей от этого отнюдь не менялось: реальная власть в стране ольмеков находилась в руках светских правителей, а не у жрецов. Мы уже имели случай убедиться в том, какую огромную роль в жизни ольмеков и других древних народов Нового Света играл драгоценный зеленый минерал - нефрит и его разновидности - серпентин, жадеит и т. д. Нефрит считался основным символом богатства. Его широко применяли в религиозных культах. Им платили дань побежденные государства и народы. Но мы знаем и другое: в джунглях Веракруса и Табаско не было ни одного мало-мальски значительного месторождения этого камня. Между тем количество изделий из нефрита и серпентина, найденных при раскопках ольмекских городов, превосходит всякое воображение, исчисляясь десятками тонн! Откуда же брали жители туманной страны Тамоанчан свой драгоценный минерал?