Татьяна послушалась мать, со двора не выходила. Но какие уж тайны в деревне! Когда Батраков шел улицей к Татьяниному мужу, встречные оглядывались.
У калитки Батраков заколебался. Открыть и войти? Нельзя, не гость. Стучать? Кто услышит? На всякий случай он все же потряс калитку - тут же равнодушно и кратко взлаяла собака, словно звонок продребезжал. Батраков стоял у забора, ждал.
Минуты через две из дома вышла женщина в годах - свекровь, наверное. До калитки она не дошла, остановилась на середине тропки и молча оглядела Батракова, после чего повернулась и снова ушла в дом.
Ладно хоть увидела, подумал он.
Еще через несколько минут вышел парень лет тридцати. Он, наверное, кто же еще. Муж.
Парень подошел к калитке и молча, как женщина до него, уставился на Батракова. Был он без пальто и без шапки, в толстом, домашней вязки, свитере. В руке гнутый железный прут, каким мальчишки зимой гоняют мяч или консервную банку. Драться, что ли, собирается?
Драться с парнем было нельзя, это Батраков понял сразу. Уж больно силы не равны: щупленький, росточком чуть повыше Татьяны, и как драться, если за этим недобро молчащим парнем вся справедливость? Ведь не он увел у Батракова жену, Батраков у него. А хочет увести еще и дочку.
Ладно, усмехнулся про себя Батраков, до смерти не убьет.
- Ну? - сказал парень.
- Да вот разговор есть, - объяснил Батраков.
- Слушаю.
- Батраков моя фамилия.
- Очень приятно. - Насмешки в ответе не было, видно, вежливая фраза вылетела автоматом, и от этого лицо парня стало еще напряженней и злей.
- Так уж вышло, что мы с Татьяной познакомились… не здесь, конечно, там, у нас, - Батракову казалось важным это уточнить, чтобы парню было не так обидно, - ну и вот… Извините, конечно… Что замужем она, узнал поздно… Получилось, вот…
- Ну, допустим, - выговорил парень.
- Вот и хотелось бы… по-человечески… раз уж получилось…
- Чего надо? - резко оборвал парень. Он так и не открыл калитку.
- Зачем злишься-то? - попытался урезонить его Батраков. - Я же твоего ничего не украл, я ведь…
- Чего надо?! - уже в полный голос заорал тот.
Это было некрасиво. Батраков сухо сказал:
- Во-первых, паспорт.
- Допустим. - Парень загнул палец на руке, свободной от прута.
- Трудовая.
Парень загнул второй палец.
- Ну и… - Батраков замялся, но произнести пришлось: - Еще вопрос насчет ребенка.
- Что за вопрос?
- Если б мальчик, и речи бы не было, - заверил Батраков, - но у вас же девочка. А дочке нужна мать.
Парень загнул третий палец:
- Все?
- Все, - согласился Батраков.
Парень покивал, прут в его руке подрагивал в такт.
- Значит, так, - сказал он, - паспортом своим и трудовой пусть хоть подтирается. А про дочку можешь ей передать: сдохнет, а девку не увидит.
- Зачем же так? - спросил Батраков с укором. - Все понимаю, виновата. Но дочке нужна же мать?
- Мать нужна, - едко подтвердил парень, - мать всегда нужна. Вот сука - не нужна!
- Ругаться-то зачем?
- А потому что сука - не нужна!
- Дочка же вырастет, - возразил Батраков, не обращая внимания на ругань, - все равно спросит… Ну как девчонке без матери?
- Спросит, - согласился парень, - это уж точно - спросит!
Он словно угрожал кому-то. Потом вдруг быстро пошел в дом.
А вернулся с девочкой.
Пока они шли от дома, Батраков жадно разглядывал Аленку. Курносенькая, волосенки светлые из-под смешного круглого картузика. Парень держал ее за руку, оттого Аленка скособочилась, одно плечишко вылезло, воротник теплой куртки налез на ухо.
Пока что это был чужой ребенок - но частично уже и его. Дочь. Старшая. До времени поживет здесь, так для нее лучше. Ну, а как они с Татьяной обустроятся… Батраков знал себя и знал, что Аленку станет любить, как свою, больше, чем свою, поскольку так будет справедливее. И одевать ее станет, как положено, и обидеть никому не даст, даже Татьяне, потому что ребенка надо воспитывать требовательно, но не обижая.
Он улыбнулся девочке сквозь штакетник и спросил, как ее зовут. Девочка не ответила. Стесняется, подумал он.
Парень отпустил Аленкину руку и сказал хмуро:
- Вон дядя за тобой пришел - пойдешь к нему жить?
- Не-а! - звонко отозвалась девочка, глазенки азартно заблестели. Батраков улыбнулся ей, показывая, что понимает игру.
- А то гляди, если хочешь, - все так же угрюмо предложил парень.
Девочка присела и во всю мочь, подвизгивая, крикнула:
- Не-а!
- Ну? - спросил парень Батракова.
- Так я что, я ж к ней от матери.
- От матери он, поняла? - с нажимом разъяснил девочке парень. - Может, к матери хочешь?
- Не хочу! - уже зло крикнула девочка. - Не хочу к суке!
Ротик у Аленки был маленький, нежный. Батраков, совсем растерявшись, забормотал:
- Ты что, разве можно так? Про мать? Мать же!
- Сука! - с вызовом повторила девочка.
- Ладно, - покорился Батраков, - твое дело расти. Вот вырастешь…
- Домой! - скомандовал парень, и девочка, ткнув его пальцем в рукав, будто в догонялки играла, побежала к дому. Парень повернулся к Батракову: - Еще вопросы будут?
- Маленькая пока, - объяснил Батраков то ли ему, то ли себе, и сердце его сдавилось от жалости к Татьяне.
- Вот, значит, трудовая, - сказал парень и просунул серую книжечку между штакетинами, - вот паспорт…
Батраков взял трудовую, другой рукой потянулся за паспортом. Но, оказалось, рановато. Парень паспорт не отдал, раскрыл и стал глядеть на карточку. Поглядел, покачал головой, странно дернул губами и вдруг, скривившись, плюнул на фотографию а швырнул паспорт через забор.
Батраков посмотрел на малого и крутнул пальцем у виска. Потом нагнулся, вытер карточку о рукав и пошел.
- Эй! - крикнули сзади. Батраков обернулся. Парень все стоял за калиткой.
- Ты что, жениться думаешь? - спросил он.
- Как положено, - с достоинством ответил Батраков.
Тот посмотрел почти что с сочувствием:
- Знаешь что, мужик? Ноги есть? Вот и беги подальше, пока живой.
- Обмозгуем, - ответил Батраков, чтобы лишний раз не обижать человека.
Отойдя, раскрыл паспорт. На давней карточке у юной Танюшки была нежная шея и глаза такие, словно вот-вот уйдет в любовный туман. Красивая карточка. Плевать-то на нее зачем?
…Татьяне он сказал, что Аленку не показали.
В понедельник пришлось съездить в район, в милицию. Батраков взял Татьянин паспорт, вышел на шоссейку и голоснул. Близко было, минут двадцать.
В комнате с железным шкафом полный, с сонными глазами капитан спросил Батракова:
- А месяц назад сообщить было нельзя?
- Да я сам… - начал было Батраков, но капитан уже потерял к нему интерес. Вызвал небольшого ладного лейтенантика и приказал:
- Поедешь с гражданином, проверишь. "Москвича" возьми. На обратном пути сгоняешь в совхоз. Гуляй!
Лейтенантик оказался парнем компанейским и дорогой просвещал Батракова:
- Главное, листовку отпечатали. Деньги трачены. И теперь кому-то будет втык. Другой на шлюшку тратится, так хоть чего-то с этого имеет. А тут за что страдать?
Он запнулся, покосился на попутчика и спросил:
- А ты ей кто?
- Да что-то вроде мужа.
Лейтенант присвистнул:
- Вот оно как! Тогда извиняюсь. Тогда, выходит, не шлюшка, а самая передовая в мире советская женщина. Они теперь все передовые, где бы одну отсталую найти…
Батраков спросил, будет ли теперь Татьяне что-нибудь за эту историю. Лейтенантик, сняв пальцы с руля, махнул рукой:
- Чего с ней сделаешь? У нас государство гуманное. Если ты сознательный гражданин, дашь ей метлой по заднице. А нет - тогда придется ограничиться моральным порицанием. Веришь в моральное порицание?
Батраков сказал, что не верит.
- Зря, - осудил лейтенантик, - надо верить. Потому что больше не во что.
До деревни домчали духом. Лейтенантик взял Татьянин паспорт и, глядя на нее, все сверил: личность, паспортные данные и прописку. Потом спросил:
- Сколько в общей сложности отсутствовали?
Татьяна сказала, что с мая.
- Полгода, значит, - подсчитал лейтенант, - срок! Ну, и чем же вы эти полгода занимались?
Она промолчала.
- А телеграмму домой нельзя было дать, чтоб людей зря не беспокоить?
И этот вопрос остался без ответа.
- Ясно. - сказал лейтенант.
Батраков проводил его к маните. Лейтенантик открыл дверцу, оправил шинель, потопал ботинками, стряхивая мусор, и проговорил убежденно:
- Хлебнешь ты с ней, парень.
Батраков вернулся в дом. Татьяна понуро, мешком, сидела на табуретке. Она сразу же спросила:
- Чего Аленка говорила?
Он растерялся:
- Да я же…
- Не ври, не надо. - попросила Татьяна, - тут же деревня, от соседей что спрячешь? Да и свекруха уже разнесла.
Батраков попытался успокоить:
- Она же маленькая, ребенок. У них это как игра, сегодня одно, завтра другое. Девчушка - прямо копия твоя…
Она подняла взгляд:
- Стасик, родненький, давай уедем? Прямо сейчас, а? Пока мать не пришла.
Голос был тихий, но глаза такие измученные, что Батраков испугался, что еще слово, и она сорвется, закричит, завоет, забьется - видно, до края дошло.
- Ну давай, - согласился он сразу, - давай. Куда?
- Да хоть куда. Словим попутку, и по трассе. - Она улыбнулась. - На пару. Как с Аллой Константиновной. Давай, а?
- Меня шофера кормить не станут.
- Ну, не могу я тут!