6
Как бы там ни было, дела у Т. и в самом деле вскоре пошли на лад. Правда, теперь уже не на любовном фронте, а на денежном, но ведь в известной степени деньги способны заменить любовь.
Однажды утром, бесцельно бродя по городу, он оказался перед зданием Биржи. "Интересно, почему не бывает биржевых зданий без колонн, будто биржи - это храмы (они и есть храмы). А тут не просто колонны - древняя колоннада, два тысячелетия!" Вот о чем думал он, переступая порог, - больше ни о чем; следовательно, его влекло любопытство, а не практические соображения: он даже не вспомнил, что является обладателем значительного количества акций Н. (вверенных когда-то некоему маклеру и вскоре катастрофически упавших в цене).
Внутри - толчея, исступленный гвалт, и над толпой - табло, на котором кто-то каждую минуту отмечал меняющийся курс акций со всеми повышениями и понижениями. Т. принялся разглядывать табло, решительно не разбираясь в экономических перипетиях, как вдруг почувствовал, что за ним наблюдают. Он повернулся: рядом стоял человек в черном и пытался угадать направление его взгляда.
- Занятно, а?
- Ни капельки. Я ведь так, из чистого любопытства.
- Но, если не ошибаюсь, вы смотрите на Н.?
- Н.! - повторил Т., до слуха и сознания которого лишь сейчас начало доходить, что его акции, хотя и ничтожно, все же котируются в списке.
- Они у вас есть, да? - не отставал субъект в черном, и при этом у него был вид заговорщика.
- Гм, сколько-то есть, только что от них проку!
- Ошибаетесь, - шепотом объявил черный. - За сегодняшний день Н. должны подняться на много, очень много пунктов. Я стреляный воробей и знаю, что говорю и что делается в верхах.
Т. было все равно, от верхов он, понятно, ничего не ждал - ни хорошего, ни плохого, однако он оценил выгодную ситуацию и спросил, по-прежнему недоверчиво:
- Так вы хотели бы купить у меня акции Н.? - (О, как давно он мечтал от них избавиться!).
- Не сходя с места. Любое количество - хоть миллион!
- Столько у меня нет.
- А сколько есть?
- Кажется, две тысячи.
- Беру.
- За наличные? - промямлил Т., приходя в ужас от собственной смелости.
Черный вынул из заднего кармана чековую книжку и помахал ею.
- Не торопитесь. А какая ваша цена?
Тот назвал умопомрачительную цифру… Оставалось заехать к маклеру и взять у него акции, после чего сделка была совершена.
И теперь Т., не успев толком ничего понять, не зная даже имени своего благодетеля и не разбираясь в таинственном механизме, благодаря которому жалкие акции Н. столь подскочили в цене, купался в золоте, каковое купание, не станем отрицать, неизменно приятным, утешительным и (по многочисленным свидетельствам) укрепляющим образом действует на душу, то бишь на моральное состояние человека.
Умереть, мечтать о смерти было бы в этих условиях глупостью, если не безумием, а посему к чертям убийцу, следящего за ним исподтишка! С такими деньгами ничего не стоит купить его второй раз, заставить забыть про уговор… "Хотя, учитывая закваску этого малого, уломать его будет непросто", - на секунду усомнился Т.
В итоге - отличное настроение, состояние полной эйфории, а это уже опасно. Богатство досталось Т. чересчур легко; кроме того, история с акциями, и в самом деле подскочившими до головокружительной цены, соблазнила его на такие спекуляции, для каких у Т. не было ни опыта, ни таланта. Иными словами, Т., который бросился играть на повышениях, на понижениях, неизвестно на чем, обнаружил в один прекрасный день, что у него ни гроша.
Просадить столько денег! Да, бывает. И вот он опять без надежд на будущее, без утешителей, без утешительниц… "Хорошо еще, что год на исходе, - подбодрил себя Т., - убийца не должен подвести, он человек порядочный".
А до истечения годового срока еще оставалось больше месяца. Правда, рассказывать, в каком кошмаре, в каком отчаянии провел Т. этот месяц, не входит в нашу задачу.
7
Пришел последний день, а с ним и убийца.
- Сегодня последний день, - напомнил он для начала.
- Слава богу! - закричал Т. - Как видите, я готов.
Странно, но убийца казался растерянным.
- Есть кое-какие неясности, - буркнул он.
- А именно?
- Вы… да я уже вам говорил… то вы хотите умереть, то нет: у вас семь пятниц на неделе.
- Вот оно что! Тогда я тоже повторю: а вам-то не все равно?
- В свое время я высказывал свои соображения, - возразил убийца. - К примеру, если я убираю вас, когда вы хотите умереть…
- …то в работе недостает смака, я помню. Что же вам помешало убить меня, пока я был счастлив?
Убийца, который и впрямь был в этот вечер не в своей тарелке, уставился на острые блестящие носы собственных башмаков. Когда он наконец ответил, его слова ошеломили Т.
- Мне не хватило смелости.
- Что?! Вам, такому, как вы, не хватило смелости…
И прочее, и прочее.
И убийца, дав схлынуть высокой волне удивления (или волне высокого удивления), подтвердил:
- Должен признать, к своему стыду: убить вас мне не хватает смелости.
- О господи, как же так? - (Все равно что задать этот праздный вопрос другу, который признался вам, что стал импотентом).
- В общем, не надо бы мне браться за это дело, зря согласился.
- Позвольте, но почему?
- В общем, по нашему уговору получилось, что я должен быть в курсе вашей жизни, все время про вас помнить, как бы в ваше положение входить.
- Ну и что?
- Ах, дорогой друг, разве не понятно? Жизнь, человеческая жизнь, какова бы она ни была… Нет уж, увольте, откровенно говоря, это не для моих мозгов, и я не смогу объяснить, нипочем не смогу! Слишком это сложно, слишком запутанно… Смекаете?
- Представьте, нет. Но не в этом суть.
- В этом, в этом. У любого дела, даже такого, как человека убить, свои правила есть… Ну и еще тут одна загвоздка имеется.
- Какая такая загвоздка?
- Мы с вами похожи.
- Вот оно что! Весьма польщен.
- Не надо. Просто когда-то я вроде вашего скис из-за женщин и прочих неприятностей. А потом… потом опять… и после этого снова…
- Вы хотите сказать, что вас тоже непонятным образом швыряло то вверх, то вниз: радости сменялись бедами, горе - блаженством, да?
- Да, только когда вы говорите, у вас складно получается, лучше, чем у меня… Поэтично, именно что поэтично!
Но для Т. все сводилось к одному: этот тип ускользал от него, ускользала единственная надежда (в данном случае - надежда умереть). И все же он взял себя в руки.
- Ну вот, теперь еще и поэзия! Баста, пора перейти от слов к делу, выполняйте уговор.
Убийца неуверенно хмыкнул.
- Успею. Срок истекает в двенадцать ночи.
- Пусть будет так, согласен. Тогда уходите и возвращайтесь: хотите - незаметно, хотите - открыто, как вам заблагорассудится. Только прошу вас, не подводите меня… Главное - знать, что эта полночь станет последней.
- Черта с два! - выпалил убийца, прибегая к дополнительным ресурсам родного языка (не иначе как от полноты чувств). - Да будь у меня сроку хоть до конца света, все равно теперь мне вас не убить!
- Какая муха вас укусила? Что это за шутки такие? Но позвольте вам сказать… Или лучше сами скажите, что происходит. Вы знаете, чего я от вас хочу, отлично все знаете, я хочу умереть, должен умереть, вот уже год, как вам это известно… Ну?
Убийца прятал глаза, поглаживая усы ногтем большого пальца. Наконец он сказал извиняющимся тоном, словно боясь обидеть своего клиента:
- А то происходит, что я верну вам ваши шесть миллионов, они вам не помешают, глядишь - все образуется, и тогда…
- Нет! - завопил Т. И еще громче: - Нет, нет! Вы надо мной издеваетесь, это уж слишком! Я хочу умереть, я заплатил вам, чтоб вы меня убили, и вы после этого думаете, будто я позволю вам оставить меня в живых, разрешу обязательства нарушить, да еще и вознаграждение за это возьму! Э, нет, милостивый государь, у меня ведь тоже есть… профессиональная этика: этика самоубийцы, жертвы, я бы даже сказал…
Но тут произошло такое, что мы, ради эффектной концовки, оставляем для следующей - заключительной - части.
8
Они посмотрели друг на друга и… рассмеялись - неудержимо, судорожно.
- Не тут-то было! - заливался наемный убийца, корчась и притопывая ногой. - Ни-ни… даже не думайте… ха-ха-ха, ой, лопну со смеху… и не думайте уступать!..
- Кому еще, ха-ха-ха, кому? - насилу выговорил Т., побагровев от хохота.
- Себе, ему, им, жизни!
- Ах нет, ах нет? Не надо?.. А как же тогда?
Увы, ответ на этот вопрос ко многому обязывал, потому убийца и не ответил. Неожиданно перестав смеяться, он знакомо потянулся.
- Будьте здоровы. Замнем до следующего раза. Шесть миллионов я положу завтра утром на ваш текущий счет. Всех благ!
Т., внезапно отрезвев, еще пытался что-то возразить, но точку в их разговоре все равно поставил убийца:
- А собственно, чего вы боитесь? Какая вам разница, кто вас пустит в расход - я или другой наемный убийца?!