1
Господин Т., как, впрочем, любой из нас, никогда не видел наемных убийц вблизи. Да и этого малого, что находился сейчас перед ним (появившись с должной таинственностью и должными предосторожностями), оказалось непросто заполучить, и если бы не помощь кое-кого из влиятельных людей…
Даже смешно, до чего он был похож на человека своей профессии, на наемного убийцу, каким мы все его представляем: в новенькой шляпе, надвинутой на глаза, в начищенных до блеска сапожках со скрипом, из нагрудного кармана выглядывает платок, развалистая походка и так далее. Но от этого его наружность, первое впечатление, которое он производил, не были менее страшными, менее угрожающими: одни глаза чего стоили - с поволокой и в то же время пронзительные, да и умные, ничего не скажешь, жестоко-озорные.
Он приблизился, настороженно ступая, сел на подлокотник кресла и вопросительно вскинул подбородок: дескать, что там у вас, выкладывайте.
- Я имею удовольствие видеть?.. - церемонно поинтересовался Т.
- Точно, он самый. Ну?
- Мне нужна ваша помощь.
- Нетрудно догадаться. Кого будем пускать в расход?
- О боже! Вы меня пугаете. Неужели нельзя говорить обтекаемо?
- А зачем?
- Понимаю, понимаю. Ведь иначе…
- Иначе я не был бы тем, кто есть. Ну и кого же?
- Если вопрос стоит так…
- Так, так!
- Меня.
Уже упомянутые глаза наемного убийцы озарились на миг веселыми искорками, а может, терпеливым пониманием, словно перед ним была капризная женщина или ребенок. Но только на миг.
- Вас, вы сказали? То есть я должен пустить в расход вас самих?
- Вы не ослышались.
- А за что? - спросил наемный убийца равнодушным голосом, без тени удивления.
- Это мое дело.
- Точно, дело ваше.
- Я не хочу больше жить. Ясно?
- Яснее некуда, - признал наемный убийца. - А какие условия?
- Гм. Сколько вы берете за свои услуги?
- Пять миллионов.
- Недешево.
- Это моя обычная такса.
Т. быстренько подсчитал в уме свои сбережения и согласился:
- Ладно, пусть будет пять миллионов.
- А что от меня требуется, если поточнее?
- Как что? Убить меня.
- Да, но когда? Где? Каким способом?
- По вашему усмотрению.
- Э, нет, так я не работаю, не привык: тут пахнет подвохом. А почему вы сами себя не убьете?
- Потому что боюсь.
- Боитесь, значит. Выходит, я должен убить вас неожиданно - так сказать, в порядке сюрприза?
- Конечно.
- Чтоб вы даже не поняли, что умираете?
- Совершенно верно.
- Тогда, к сожалению…
- Что?
- Это будет стоить шесть миллионов.
- Как так?
- Видите, - объяснил убийца, напирая на профессиональную сторону, - это делает работу особенно опасной: а вдруг ради внезапности придется действовать в невыгодной обстановке?
Синьор Т. помолчал, мысленно восхищаясь его серьезностью, вновь прикинул свои финансовые возможности и наконец решился.
- Шесть так шесть. Сумму мы обговорили. Что еще?
- Учтите, я ставлю для себя срок - скажем, год. Надо, чтоб вы больше не думали про это, вроде бы как забыли. А то какой же тут сюрприз?
- Но мне не терпится умереть!
Убийца зловеще хихикнул.
- Придется запастись терпением. Хорошая работа требует времени. Вы ж ничего от ожидания не теряете: раз человек знает, что умрет, не все ли ему равно, как у него жизнь складывается?
- Это чересчур долго - жить еще целый год.
- Дело хозяйское. Шесть миллионов, год сроку.
- Я готов! - закричал Т. - Когда начнем?
- Вы хотите сказать, с какого времени отсчитывать год? Ну, сперва дайте мне получить с вас шесть миллионов. Само собой, наличными. Платить мелкими купюрами - по тысяче лир.
- Ишь, как все продумано!
- Такая у нас работа, - скромно улыбнулся убийца, обнажая лошадиные зубы. - Мы люди честные.
- Что ж, заглядывайте завтра утром, я приготовлю деньги. Постойте… а вдруг вы потом…
- Придется вам рискнуть, - на лету ухватил его мысль наемный убийца. - Или хотите, чтобы я рисковал, вернее, чтобы остался на бобах? Вряд ли вы сумеете расплатиться со мной после окончания работы: вас уже не будет в живых.
- Можно что-нибудь придумать…
- Я не такой дурак, уж извините.
- Ну тогда будь по-вашему, - сдался Т., представив, как это нелепо - хотеть, чтобы тебя убили, и бояться, не обманут ли.
- С другой стороны, разве вам недостаточно моего слова? - продолжал наемный убийца.
- Вполне достаточно. Да и выбора у меня нет.
- Значит, по рукам?
- По рукам.
- Вот и отлично. Стало быть, завтра утром здесь, в… банки работают с половины девятого… В девять?
- В девять.
Наемный убийца встал, потянулся, сказал, подводя итог:
- Положитесь на меня. А пока что спокойной ночи.
И выскользнул, будто кот в привычную лазейку.
2
Легко себе представить, во что превратилась жизнь Т. начиная со следующего утра (когда наемный убийца точно в назначенный час явился за своими миллионами). Да, Т. по-прежнему хотел умереть, не видя иного избавления от своих невзгод, но то, что каждая секунда могла стать последней… В общем, одно дело мечтать о смерти и убеждать себя в невозможности жить, другое - заранее примириться со смертью и спокойно ее дожидаться. Т., не лишне повторить, хотел умереть, но вместе с тем он не забывал забаррикадироваться на ночь, вздрагивал при малейшем подозрительном звуке, бледнел при виде собственной крови, порезавшись безопасной бритвой. Так или иначе, он ждал чего-то от жизни, только чего - неизвестно. А слепые надежды не всегда остаются втуне.
Дни сменялись днями, не принося страшной, решающей перемены, и, обманутый в ожиданиях, Т. опять привязался к жизни; во всяком случае, он приноровился жить спиной или боком, по примеру иных охладевших супругов, когда для них невозможен побег из семейной тюрьмы. Да, это была своего рода капитуляция, и все равно в нем сидела тоска, тем более мучительная, чем менее невероятным, немыслимым представлялось ему (в любом проявлении) возобновленное сожительство с жизнью. Короче говоря, он источал тоску всеми порами; он превратился, если допустимо такое сравнение, в старый дырявый абажур - из тех, которые плохо прикрывают лампу (в нашем случае - душевные треволнения) и на которые непременно должен лететь мятущийся мотылек (в нашем случае - родственная душа).
Элементарнейшая осторожность подсказывала Т., что ему нельзя ни на минуту оставаться одному вне стен квартиры, превращенной им в крепость; и вот как-то ночью, когда ему не спалось, он нашел укрытие в нижнем баре многоэтажной гостиницы. В красноватом мерцании полусвета танцевали три-четыре жалкие пары; по другую сторону внушительной арки перед маленьким телевизором рядком сидела чинная публика, а дальше, за мраморными золочеными столиками, расставленными вдоль стен, выпивали и беседовали еще какие-то люди (хорошо одетые, несколько сомнительного вида). За одним из столиков, с угрюмо-потерянным видом, в одиночестве сидела молодая женщина; и вот она словно бы нехотя задержала рассеянный взгляд на человеке, которому явно было не по себе. То он, опираясь на локти, по-вертеровски сжимал голову ладонями, то подносил бокал к губам, чтобы снова поставить, не сделав ни глотка, и беспрерывно вздыхал - в общем, налицо были все признаки страдания, страха и опять же тоски.
При обычных обстоятельствах разборчивый Т. дал бы себе труд оглядеть с головы до ног незнакомку - случайного товарища по одиночеству, толкающему людей на стезю порока, но в этих условиях он лишь отметил про себя, что она не уродина и - под стать его настроению - в меру меланхолична. Он стал посматривать на нее чуть бесцеремоннее и увидел, что она отвечает на его взгляды вполне сочувственно, одобрительно. Вскоре, как бы с обоюдного согласия, они оказались рядом у глянцевитой стойки - массивного резного сооружения, - где, или откуда, взял начало разговор такого рода:
- Добрый вечер.
- О, добрый вечер, синьорина!
- Виски решили добавить?
- Нет-нет… То есть да. Хотя… гм… тут бы чего покрепче, чем виски!
- Я сразу поняла, что у вас неприятности. Да и у меня, знаете…
- Вы угадали. Я жду смерти.
- А кто ее не ждет? - отозвалась женщина, задумчиво склонив голову.
- Так, как я, - никто.
- Это почему же? Вы что, очень больны?
- Ничего подобного. Я жду убийцу - с минуты на минуту.
- Вы имеете в виду Парку или господа бога?
- Да нет же, настоящего убийцу. Наемного.
- Что вы говорите!
И он, радуясь возможности облегчить мучившие его страхи, во всех подробностях поведал отнюдь не прекрасной незнакомке свою недавнюю историю.