Накануне Ниночка попила чай с вареньем у матери, посмотрела, как обжились близнецы в новых гнездах. Оба смутились, что мать застала в гнездах не только их самих, но и прочно расположившихся там подруг. Мать ничего на это не сказала, обоим оставила денег, просила расходовать осмотрительно. А наутро опять сложила черную сумку и пошла к следователю.
- Я больше не могу! - сказала она. - Жду-жду, а правосудия нет как нет!
- Что вы пристали-то! - заорал с трудом узнавший ее следователь. - Вам к психиатру надо!
- Психиатр меня будет освидетельствовать, но потом, - сказала Ниночка и опустилась на стул. - Я никуда отсюда не пойду! Дайте мне листок, я напишу, что сама признаюсь в том, что убила своего мужа.
- Что-о-о?! - Следователь вытаращил глаза и встал.
- То, что слышали. Я убила его. Такого-то числа. Такого-то года. В одиннадцать часов вечера.
- Пишите. - Следователь закрыл дверь, дал ей бумагу и ручку.
Ниночка аккуратно выводила буквы, стараясь, чтоб их легко можно было читать.
- Напишет, проводи ее в КПЗ, - сказал следователь дежурному и вышел из комнаты. Он довольно быстро нашел нужную папку. Отогнав от себя даму, которая пришла бороться с хулиганами, курящими ночью в подъезде, следователь углубился в суть дела. На основании акта вскрытия трупа, в заключении которого черным по белому было напечатано, что смерть гр-на Филимонова наступила вследствие острой сердечной недостаточности, развившейся на фоне… уголовное дело заведено не было. В конце шло длинное перечисление медицинских терминов, которых он не понимал, и стояла подпись: "Судебно-медицинский эксперт доцент Л.В. Калинин".
Л.В. Калинин был доцентом кафедры судебно-медицинской экспертизы медицинского института. Он работал на кафедре минимум двадцать пять лет. Следователь тоже работал следователем не первый год, и Калинина хорошо знал. Собственно, его знали все следователи, кто хоть раз столкнулся с каким-нибудь хоть сколько-нибудь интересным случаем с точки зрения судебной медицины. Калинин не любил, чтоб его беспокоили зря. Он был очень занятой человек, но сейчас был тот самый случай, который следовало рассмотреть с его помощью.
Следователь позвонил, и Калинин отозвался. Он как раз был в учебной комнате на занятии и немножко скучал, потому что у студентов в это время была самостоятельная работа. Они описывали труп на месте его обнаружения. Местом обнаружения был встроенный шкаф, отделанный под кусок сарая, а сверху на крюке, в деланном в якобы потолок, болтался макет трупа, выполненный в натуральную величину. Студенты корпели, высунув языки.
Входящие звонки на мобильник были бесплатные. Следователь излагал суть дела, а Калинин от нечего делать слушал. Через несколько минут лицо его оживилось.
- Чем, говоришь, она его придушила?
- Она пишет, что его утопила! - заорал следователь, которому было неважно слышно. - В ванне!
- А, помню! - отозвался Калинин. - Акт вскрытия у тебя? - спросил он у следователя.
- У меня.
- Тогда ищи то место, где описывается череп сего пазухами, легкие и сердце. Нашел? Читай вслух.
Следователь читал, Леонид Васильевич повторял это студентам.
- Ну что, орлы, - спросил он, - есть здесь признаки утопления?
- Не-ет! - заорали студенты.
- Слышал? - спросил он следователя.
- Так-то оно так, да что делать, если она признается.
- Скажи этой бабе, - Калинин секунды две помолчал, - что ей очень здорово повезло. Видимо, в тот момент, когда она стала его топить, он уже умер. Во всяком случае, дыхательных движений у него не было, мы с коллегами точно знаем это по объективным признакам. Говорю тебе твердо, он к тому моменту не дышал. Так что умер он все-таки от сердечной недостаточности, развившейся на фоне болезненных изменений в сердце, которые усугубило длительное, систематическое употребление алкоголя.
- Откуда ты знаешь, что он систематически употреблял, а не набрался только в тот день? - спросил следователь.
- Почитай описание печени, почек, сердца. Ведь мы иногда по материалам вскрытия знаем о человеке больше, чем те, кто прожил рядом с ним всю жизнь. Верно, коллеги?
- Да-а! - дружно заорали коллеги, довольные развлечением и передышкой. Одна экзальтированная девушка после занятия даже попросилась посещать научный кружок.
Следователь, раздраженный и усталый, вернулся в кутузку.
- Выходи! - грозно сказал он Ниночке.
- Не выйду! - сказала она и вцепилась руками в скамейку. - Требую справедливого правосудия!
- Ах не выйдешь… - тихо, вкрадчиво начал следователь. - А это не ты, часом, пришила тут одного чувака, приторговывавшего наркотиками? Да, может, ты и сама, того, употребляешь? То-то, я думаю, у тебя глюки!
- Вы что такую ерунду говорите? - взволновалась Ниночка. - Вы мне не тыкайте! Я сама пришла!
- Очень хорошо! - сказал следователь. - Раз ты непременно хочешь сидеть, мы на тебя вполне можем пару висяков повесить, и будешь отсиживать на полную катушку!
- Не надо на меня ничего вешать! - испугалась Ниночка. - Я только одного мужа утопила. Потому что он был свинья. Грубое, пьяное животное.
- Ты школу заканчивала? - спросил вдруг устало следователь. - Читать умеешь?
- Умею.
- Ты справку читала? Что тебе еще надо?
- Я думаю, они пропустили…
- Все вы так, нас за дураков держите, - сел на скамейку рядом с ней следователь. - Иди домой да больше не топи никого. А в судебно-медицинскую экспертизу отнеси коньяк. Поняла? И запомни на всю жизнь - ты свободна. Когда ты вошла в ванную, он был уже мертвым. И твоей вины нет. А за умысел пока никого не судят. Иди.
Ниночка встала:
- Извините. Я больше не буду! Я правда свободна?
Первые дни она порхала как бабочка. Составила список, наметила кучу дел. В первую очередь решила сходить в книжный магазин и купить новые книги. Привезла целую связку. Расставила по полкам. Несколько раз порывалась открыть, но читать не могла. Или засыпала, или шла в кухню и начинала что-нибудь есть. Или пила чай. И книги-то ведь были такие, что ей давно хотелось прочитать. И даже был среди них томик Эдгара По, которого так варварски спустили мальчишки с балкона, но и это не помогло. В голову ничего не лезло. Она пошла в театр, спектакль показался пустым. В Третьяковскую галерею - все надоело. Ей казалось, что портреты великих ухмыляются ей прямо в лицо. Мысль о том, что нужно куда-то пристроиться на работу, была ужасно противна. Раньше она умела хорошо печатать на машинке. Теперь пальцы совершенно не двигались, не слушались ее. Она как-то даже хотела было выброситься из окна, но квартира располагалась на втором этаже, и Ниночка побоялась, что не сможет насмерть разбиться. Подняться же наверх, на крышу, у нее не хватило сил. Запас денег уже иссякал, а она все не хотела и не могла на что-нибудь решиться. Днем она безвылазно сидела дома, вечером иногда выходила гулять. В угловом доме, недалеко, открылся большой ресторан. К подъезду подъезжали машины, швейцар открывал дверь, из огромной стеклянной пасти вырывалась музыка. Когда она бывала в ресторанах с Филом, ей казалось, что она попусту растрачивает свою жизнь. Фил зыркал взглядом по сторонам, оценивая незнакомых женщин, потом, как правило, напивался. Теперь времени было довольно, но настоящая жизнь так и не приходила. И ей захотелось ресторанной еды. Музыки, танцев, бокала вина.
"Нет в мире совершенства", - вздыхала она. К матери она тоже заходила редко. Маргарита Сергеевна стала раздражать ее своим неиссякаемым оптимизмом. "Зачем, к чему она так бодрится? - спрашивала себя Ниночка. - Кому это все надо?"
Сережа не оставлял ее. Заходил, иногда с цветами. Три вялые гвоздики ставились в вазу, а Сережа водружался на кухне и говорил часами. Упиваясь собственными рассуждениями, он обычно съедал все конфеты и печенье, какие были в доме. Ночевать его Ниночка не оставляла. Он сделал ей предложение.
- Не судьба, - короток был ее ответ. И Сережа с этим быстро смирился, не обиделся и продолжал так же часто заходить, болтать и поглощать сладости. Крошки застревали в козлиной бородке, которую он отпустил.
Однажды вечером раздался телефонный звонок.
- Алло? - Она взяла трубку и подумала, что кто-то ошибся номером. Близнецы не очень-то баловали ее теперь своим вниманием, а у матери как раз шел мексиканский телесериал. Маргарита Сергеевна в это время никогда не звонила.
- Нинок! От кого прячешься? - раздался в трубке хрипловатый, чуть насмешливый голос. Это был Ник.
- Я не прячусь, - ответила Нина, - просто у нас теперь разные интересы.
- Интересы зависят от нас самих, - глубокомысленно произнес Ник. - У меня к тебе дело. Я могу заехать прямо сейчас.
- Если дело - давай, - вяло согласилась Нина. - Бери ручку, пиши адрес…
- Адрес твой у меня есть.
- Откуда? От мамы?
- Без мамы, что ли, я не могу разобраться? Или в милиции у меня никого нет? Через пару минут взял адрес твоей новой хаты, вот звоню, уже подъезжаю. Сейчас припаркуюсь, открывай дверь. Да не хлопочи, у меня все с собой!
Хлопотать она и так бы не стала. В холодильнике лежал пакет с печеньем на всякий случай, для Сергея, да половинка плавленого сырка.
- К черту на кулички забралась! - первое, что сказал Ник вместо приветствия, снимая в коридоре куртку и по старой советской привычке обувь. - На тебя наехали, что ли?
- Проходи, - сказала она. - А ботинки надень. Тапок твоего размера у меня нет.
- Нет, в натуре, что происходит? - удивленно взирал Ник на остатки былой роскоши в крохотной комнате. Букет роз и два пакета с чем-то тяжелым он грохнул на стол в кухне. - Говори, когда наехали! Святое дело, еще все вернем!