- Ты же сам сказал, я и принял меры, - продолжал подполковник…
- Дурак ты, Володя, - в сердцах сказал председатель и бросил трубку.
Анатолий Михайлович сидел на стуле, опустив голову. Дежурный принес исписанные им листки подполковнику.
- Что это? - не понял начальник.
- Да это объяснение задержанного, - . ответил дежурный.
- Неплохо рисуете… Значит, не зря ночку провели.
Они еще "беседовали", когда дверь резко открылась, и в кабинет торопливо вошли председатель колхоза и Наташа.
- Что это ты человека-то обидел? - размахивая руками, возмущался председатель.
- Что с тобой? Подними, пожалуйста, голову, - Наташа кинулась к Анатолию Михайловичу. - Ты что, родной мой, плачешь, что ли? Ты что? Я и не знала, что у тебя так много седых волос…
Анатолий Михайлович продолжал сидеть с опущенной головой и молчал.
- Да что же это такое, Толя?! Ты бы врезал им как следует! - разревелась сна.
- Наташа, - подняв голову, тихо обратился к ней Анатолий Михайлович. - Ты не кричи, знаешь, у меня нет сил, никаких сил… Что-то сердце… Нехорошо…
Председатель колхоза, взяв Анатолия Михайловича под руку, вышел с ним на улицу к машине.
- Не обижайся на меня, дорогой друг, не со зла я сказал ему, что Наташа с вами. Не со зла. Я же не знал, что он такой дуболом. Черт его знает, как это вышло, - оправдывался председатель.
Дома Анатолия Михайловича ждала вся семья.
Жена встретила его криком:
- Говоришь, совещания, планерки, а ты, оказывается, любовницу завел?
Он вошел к себе в комнату, закрылся на ключ и час пролежал на диване, закрыв глаза. Потом достал свой потертый чемоданчик, уложил необходимые вещи. Вышел в коридор, поцеловал дочку и сына… На лестничной клетке ему вслед кричала жена:
- Ну и уходи! Давно тебе нужно было уйти! Только не надейся, алименты я с тебя все равно сдеру!..
Он остановился между пролётами этажей, поднял голову и ответил:
- Детей я не брошу, не волнуйся…
Через месяц его поведение обсуждали на заседании парткома. После чего он подал заявление об увольнении по собственному желанию и улетел на Дальний Восток, на завод по переработке рыбы. Еще через месяц к нему уехала Наташа с дочерью.
Председатель колхоза поссорился со своим другом подполковником и, кажется, навсегда, хотя тот получил очередное звание и новое назначение.
Рисунки Анатолия Михайловича каким-то образом попали в колхозный музей, и под ними сделана надпись: "Размышления неизвестного художника".
Два дутара
С места происшествия уезжали пожарники, расходились люди. Пожар был потушен.
- Оставьте меня в покое, - размахивая руками, резко говорил директор завода.
- Разрешите, очень прошу… - не унимался старик.
Ему было лет семьдесят. Изношенный чапан, выгоревшая от солнца тюбетейка придавали ему вид веселого актера. Широкая, добрая улыбка на лице говорила о многом и прежде всего о том, что он никогда в жизни не унывал. Обычно таких людей в народе называют Насретдином. Его веселость и находчивость всегда доставляют людям радость.
- Послушайте! У нас, видите, был пожар, несчастье. Видите или нет? - раздраженно пояснял директор.
- Вижу, еще как вижу. Но все страшное уже позади. Теперь надо думать, как жить дальше. Вот только дерево очень жалко, просто сердце болит, - ласково продолжал спорить старик.
- Черт его знает, шутит он, что ли?
Какое ему дерево жалко стало? - обратился к людям директор.
- Он просит дерево, которое у нашего склада растет. Его пожарная машина при развороте повредила. Конечно, жаль. Хорошее дерево, но что поделаешь? Темно было, - хриплым голосом дал разъяснение один из рабочих, участвовавший в тушении пожара.
Директор, почесав в затылке, спросил:
- Дедушка, может, оно еще выживет? Пусть растет…
- Нет, сынок, - не успокаивался старик. - Оно пропадет, а я хочу продлить его жизнь.
- Как продлить? Срубить и потом продлить? - удивленно глядя на старика, спросил директор.
- Очень просто, сынок… Из этого дерева, пока оно еще живо, я смастерю два красивых мелодичных инструмента - дутара. Иначе, сынок, поверь мне, высохнет дерево и пойдет на дрова. Тебе и мне потом стыдно будет.
Директор, посмотрев на всех собравшихся и как бы говоря сам с собой, продолжил:
- Говорите, на дрова пойдет? Не хотелось бы, не хотелось бы… Ну что, товарищи, - вдруг обратился он к окружающим, - подарим деду дерево?
Все молчали.
Старик, поправив на голове тюбетейку, тихо сказал:
- Не хотите, как хотите. Я хотел как лучше. Пойду я, у меня и без вас дел хватает… - с обидой закончил он.
- Подождите, дорогой вы наш, - остановил старика директор. - Если можно дать умирающему дереву вторую жизнь, что ж, тогда рубите.
Окружающие с возмущением обратились к директору.
- Что вы делаете, такое дерево разрешаете рубить?
Директор, только что прибывший к месту пожара, подойдя к дереву, положил ладонь на обгоревший ствол и мысленно обратился к дереву: "Ты уж прости меня, не уберегли тебя. Прав старик, уж больно сильно тебя повредили".
Дерево от сильного (Удара пожарной машины стояло наклонившись, с перебитым стволом, с опаленной кроной. Конечно, ему было уже не жить…
…Шло время. О пожаре давно уже забыли. Только временами директор чувствовал на себе недобрые взгляды некоторых сослуживцев.
Как-то он спросил одного из них:
- Скажите, что произошло? Что-то вы ко мне стали относиться не так, как прежде?
- Вы совершенно правы! - ответил сотрудник. - И не только я один, - с иронией продолжил он.
- Почему же? - с волнением спросил директор.
- Будто бы вы сами не знаете? Дерево виновато, дерево! - крикнул сотрудник. - Его посадил сам Ильхом Ибрагимович! Л вы - срубили! Добрый какой нашелся! - разгорячился сослуживец.
- Но оно же было повреждено, - виноватым голосом проговорил директор.
- Не вами оно было посажено, п нечего было лезть. Оно было посажено Ильхомом Ибрагимовичем, - не унимался противник.
- Вы, может, и правы, но за последний год на заводе посажено двести штук саженцев. Да и потом, я не мог отказать старику, который обещал продлить жизнь дереву. Только поэтому я и разрешил…
- Ради продления жизни дерева? А может быть, вы продлите жизнь Ильхома Ибрагимовича?! - с иронией улыбнулся сотрудник и вышел из кабинета.
Директор долго смотрел на поверхность длинного полированного стола для проведения заводских планерок. "Интересно, а где сидел этот великий человек - Ильхом Ибрагимович? И вообще, что он из себя представляет?"- вдруг подумал он.
В кабинет пошла секретарша:
- Вас просит к телефону Ильхом Ибрагимович, - вежливо обратилась она.
Директор поднял трубку.
- Да, слушаю вас…
- Мне сказали, что вы срубили посаженное мною дерево, - грубым голосом, сквозь кашель спросил неизвестный.
- Вы знаете, на этом месте мы посадили уже три дерева, - виновато ответил директор.
- Мне жаль вас, но вы молоды и не знаете, кто такой Ильхом Ибрагимович. Поэтому за дерево, посаженное мной, вы еще ответите…
Директор подумал, что с ним говорит больной, выживший из ума старик. Поэтому он осторожно положил трубку на рычаги и вышел из кабинета.
Через два дня его вызвали в министерство, где прямо спросили, почему он вырубает деревья.
- Деревья? Какие деревья? - переспросил директор.
- Вы бросьте разыгрывать нас. Говорят, что вы на территории завода вырубаете деревья, посаженные нашими уважаемыми и почитаемыми стариками.
- Да, вырубаю и продаю по три рубля на старом базаре, - возмутился директор.
- Вы, пожалуйста, успокойтесь, - попросил замминистра. - И знайте свое место. Не надо было трогать дерево, посаженное самим Ильхомом Ибрагимовичем. Не надо было! Съездите к нему домой да извинитесь, как следует извинитесь. Он хороший человек, может, и простит.
Директор на это ничего не ответил и уехал обратно на завод. Приехав к себе, он запросил в отделе кадров личное дело Ильхома Ибрагимовича.
- Ну что ж, давайте познакомимся и с вами, - проговорил директор, рассматривая фотографию в деле, - Родились вы в 1921 году, беспартийный, образование пять классов. В Великой Отечественной войне не участвовали, была бронь. Сорок четыре года работали завскладом. Ой-ей! - почесал он затылок. - Раз, два, три… одиннадцать баз сменили. И на нашем заводе десять лет отработали, - глубоко вздохнув, закончил директор.
Он пригласил к себе главного инженера и спросил:
- Вы знаете Ильхома Ибрагимовича?
- Да, - смутившись, ответил главный инженер. - Но лучше о нем не говорить. Он тут всех допек. Никому житья не давал… На кого хотел, на того и писал. Его и стыдили, и предупреждали. Так до пенсии и не исправился. Когда он ушел с завода, то был настоящий праздник. В общем, он был негласным хозяином завода. Все директора завода вынуждены были перед ним на цыпочках ходить. А что вы о нем вдруг вспомнили? Вы же его вроде бы не знаете.
Директор, улыбнувшись, сказал:
- Срубленное дерево познакомило. Помните, был у нас пожар, когда при пожаре дерево пострадало.
- А при чем здесь Ильхом Ибрагимович? - пожал плечами главный инженер.
- Говорит, что он посадил, вырастил, а я вот срубил, - улыбаясь, пошутил директор.
- Сумасшедший он. Куда ему деревья сажать? Всю жизнь другим делом был занят. Хозяином он здесь себя чувствовал. И все перед ним преклонялись. Странно вроде, а ведь так и было.
Через день приехал из редакции газеты журналист и полдня директор рассказывал, почему и зачем было срублено дерево.