- Откуда же вы знаете, по какому вопросу я к вам пришел? - поинтересовался зампред.
- Вчера заходил ко мне председатель нашей махалли и сказал, что в связи со строительством нового жилого массива наши дома будут сносить, - медленно говорил старик. - И нам предлагают квартиру в высоких домах. А на нашей улице будут такие же красивые дома, как на Алмазаре.
"Да, - подумал Камил Файзиевич, - какое огромное мы дело делаем. Люди видят, знают и благодарны за это".
- Правильно, нужно ломать старое и строить новое, - продолжал Саттар-ака.
- Вот и хорошо, Саттар-ака, пришлите, пожалуйста, завтра внука в райисполком - пусть оформляет ордер на новую квартиру!
- Спасибо, сынок, обрадовал. Только вот беда…
- Какая беда? - обеспокоился Камил Файзиевич.
- У меня тут виноградник, не пересадишь его сейчас.
- Да, жаль, - призадумался Камил Файзиевич.
…Не прошло и недели, как Саттар-ака с семьей переехал в новую четырехкомнатную квартиру. Радовало здесь старика все: и теплая ванная, и паркетные полы, и то, что первый этаж. Только переживал он за свой виноградник. Связано это было с давней историей.
В 1945 году вернулся Саттар-ака с фронта. Шесть месяцев, что провалялся в госпиталях, показались для него столетием. Две тяжелые раны, полученные в боях, плохо заживали. Вскоре умерла жена, Карамат-апа. Умерла, так и не сказав мужу о том, что получила на каждого сына по похоронке.
Рядом с больницей был детский дом. Лежа у окна, он подолгу смотрел на играющих детей и думал: "Будь проклята, эта война! Сколько горя она принесла".
Когда дело пошло на поправку, он несколько раз заходил в детский дом с просьбой дать ему на воспитание одного мальчика. Но получил отказ. После выздоровления ему предложили работу в детском доме заведующим хозяйственной частью. Он согласился. Возвращался домой поздно. Да и что было делать ему, одинокому человеку, дома? Его очень радовало, что дети быстро к нему привыкли. Да и он без них уже не мог. Только беспокоило его одно: врачи часто говорили, что детям не хватает витаминов, сахара. Тогда и посадил он у своего дома двенадцать кустов винограда. Уже через два года они дали хороший урожай. Не для него - для ребятишек из детского дома.
Забот у него прибавилось. Но эти заботы доставляли огромную радость. Как-то осенью года приехала навестить его невестка Санобар. Он сразу понял, что плохо внуку в ее новой семье. И тогда Саттар-ака привез Ульмаса к себе.
Каждую гроздь винограда он тщательно укладывал в корзину и нес через весь старый город своим детям в детский дом. А сколько их у него! Письма от бывших воспитанников приходили из разных городов. Как-то в одном из писем даже прочитал такие строки: "Мы будем помнить вас всегда, наш милый дедушка Саттар-ака, и чудный виноград, который подавали нам с лепешками с утра".
Теперь, перебравшись на новую квартиру, Саттар-ака ежедневно ездил к своему старому дому. Дома уже не было. Кругом разворачивалось большое строительство. Но виноградник был не тронут. Под ним приютилась столовая для строителей. Саттара-ака радовало то, что строители не оставили без внимания зеленые насаждения. Виноградник был хорошо ухожен и поднят выше на новые металлические опоры. К нему был подведен в лотках арык с журчащей водой.
Через год, когда сдавали новые дома в эксплуатацию, получил приглашение и Саттар-ака. Кругом был праздник. Под звуки веселого оркестра в новые благоустроенные квартиры въезжали новоселы. После небольшого торжественного митинга Саттар-ака встретился со своим старым знакомым - Камилом Файзиевичем.
- Как видите, - просто сказал он, - мы сумели сохранить ваш виноградник, обойти его стороной. Даже в план строительства внесли небольшое изменение. Теперь жители массива называют его садом Саттара-ака…
Мой первый гонорар
Наверно, дорогой читатель теперь знает, что такое биржа труда. А тогда, лет десять-пятнадцать назад, и слышать никто этого не хотел. Говорили, у нас нет и быть не должно безработицы. А куда, вы скажите, мне было деваться? Зарабатывать на заводе ну просто не давали. Был у нас самодур-директор, который уперся в глупое свое положение, как это у него, мол, рабочий будет зарабатывать больше, чем он - генеральный директор. Ему было наплевать, что у меня отец - фронтовик, в госпитале но два-три месяца лежит. Мать совсем больная, нетрудоспособная. Да к тому же семь братишек и сестренок, и все еще учатся. А я только месяц как вернулся из армии. Стоял уже жаркий июнь, а я все еще не сменил военную форму на гражданскую, потому что ее попросту не было у меня. И тогда я решил в воскресный день впервые пойти на "биржу труда".
Стою на известной в городе площади, у известного памятника, с сумкой в руке, а в сумке - ножевка, рубанок, молоток, вдруг вижу: все побежали на другую сторону площади. Спрашиваю: что там случилось? А мне говорят: беги, пока не забрали. Спрашиваю: кто? Говорят: милиция. Я так расхохотался, что в животе закололо. А тут ко мне старик привязался:
- Сынок, поехали, работа у меня легкая. Хорошо заплачу.
- Му что ж, если хорошо заплатите, - поехали, - согласился я, и мы пошли на остановку.
Ехали, как помню долго, потом немало прошли пешком. Наконец вошли по двор, и я прикусил язык… Это был не просто двор, а дворец: с балаханой, с большим цветником, гаражом, где стояла машина. Но лежала па всем этом какая-то печать запустения и неухоженности.
- Сейчас, сейчас мы попьем чайку и перекусим чего-нибудь, - сказал старик.
Выпив по чашке чая, мы вышли со двора и, перейдя дорогу и журчащий арык, остановились. Старик, положив на обочину тяпку и сумку с едой, сказал, обводя вокруг рукой:
- Вот, сынок наше поле. Надо разрыхлить землю и очистить от сорняков. Да не повреди корни и побеги. Огурцы уже отцвели, через месяц можно будет снимать урожай.
Я никогда не занимался земледелием, но что поделаешь: назвался груздем, полезай в кузов. Сняв военную форму, сапоги и взяв тяпку, приступил к делу. Старик ходил следом за мной и давал указания. Я ужо не помню всего, что он рассказывал. Помню лишь, что он мне понравился своей добротой, приветливостью.
К вечеру я не мог разогнуть спину. Искупавшись в журчащем арыке, я вновь облачился в свою солдатскую форму. После захода солнца мы сидели за дастарханом. Ужин приготовила внучка старика - Зумрад.
- Что ж, теперь надо с тобой рассчитаться, - сказал старик и, достав из-под низкого столика мешочек, похожий на кисет, стал вынимать деньги.
Сперва он положил на стол три рубля, потом рубль, затем двадцать, пятнадцать, пять, три, остальные - по две и по одной копейке. Вскоре передо мной лежала горка медных денег.
- Вот тебе за сегодняшнюю работу шесть рублей, сынок, - закончив считать, улыбаясь, сказал старик.
"Да, уж больно много денег", - почесав в затылке, подумал я и повторил это вслух.
- Отец, извини, я пошел, а деньги эти оставь себе, больно их много. Боюсь, не донесу.
Встав из-за стола, я пошел со двора. Выйдя на улицу, я остановился - не мог сразу сориентироваться, куда, в какую сторону идти. И тут услышал голос старика:
- Сынок, вернись. Я прошу тебя, вернись. Зачем обижаешь? Я тебе объясню все, - положив руку на плечо, просил старик.
Пришлось вернуться. За столом он низко опустил голову и прослезился.
- Видишь ли, - глядя на меня, рассказывал старик, - пойми меня правильно. Год назад в катастрофе погиб мой сын с женой и внуком. Я бы не выдержал этого, если бы не внучка Зумрад. Она учится в десятом классе… Очень хорошая, умная, добрая, на покойную мать похожа. Дай ей бог здоровья. Я сегодня весь день за тобой наблюдаю. И мне нравится твое воспитание, твой характер. Мне кажется, ты очень порядочный человек. А моя внучка… Если она понравится тебе, то мы бы сыграли свадьбу. Лучше тебя зятя мне не найти. А после свадьбы я уеду в Наманган, там у меня все родные. Пожалуйста, не обижайся на меня, но хозяйство у нас, как видишь, немаленькое, а я стар и не осилю работы. Вот и виноград в прошлом году не смог собрать весь. Так и остался под снегом на зиму. Хорошо хоть зима была теплая, а то померз бы виноградник, потому что некому было утеплить его…
К нам подошла девушка лет шестнадцати-семнадцати. Старик попросил собрать посуду со стола. Девушка молча сложила тарелки, чашки и понесла их на кухню. Дед налил мне пиалушку зеленого чая и похлопал меня по плечу.
- Знаете что, - прервал я молчание, - между нами говоря, вашей внучке еще рано выходить замуж. Торопиться в этом деле нельзя. Да и насильно мил не будешь, отец. Я здесь не подхожу.
- Почему ты так говоришь? - прервал меня старик.
- Я для нее стар, отец. К тому же у меня братишек четверо. Может, кто из них и женится. Так что где гарантия, что мы не будем родственниками, - пошутил я. - Ну что ж, отец, спасибо вам за внимание, за угощение. Нора мне. Завтра на работу с утра.
- До свидания, - сказал старик.
И вдруг я услышал голос девушки:
- Спасибо и вам, ака. Вы на дедушку не обижайтесь, хорошо?
- Хорошо, - ответил я, закрывая за собой калитку.
Прошел год, заполненный работой и учебой. Дном я на заводе, вечером в университете. К тому же назначили меня начальником цеха, да еще возложили на плечи общественную работу. Естественно, дел
- невпроворот.
Веспой наш мастер цеха, молодой парнишка Рустам женился. И пристал ко мне с просьбой:
- Будьте на моей свадьбе дружкой.