"Как вы можете так говорить? – Господинчик чуть язык не проглотил от удивления. – Как же так, вы, артиллерия будете без поддержки?"
А Хэммик ему ответил, что батарея наша в ее нынешнем положении не боеспособнее общественной уборной, так что господинчику с его батальоном лучше, говорит, двигаться к Амьену и там уже обороняться.
"Ни в коем случае! – завелся пехотинец. – Мы с моими ребятками сейчас вам тут сформируем оборонный фланг!"
И тут он, как кролик из цилиндра, выскакивает на бруствер – и ну махать руками "своим ребяткам" и что-то им щебетать. Бог знает, где их таких набрали – чуть ли не подростки почти все, они кинулись к нему и облепили со всех сторон, ну точно воскресная школа на прогулке, и маячили там на открытом месте какое-то время, и галдели все время. Тут совсем рядом рвануло очень сильно, и десять минут было тихо. Мы уж думали, как раз их и накрыло.
"Мы следующие, – сказал Мосс. – "Гота" уже полчаса над этим районом барражируют, наверное, надеются паровозное депо накрыть. Так что сейчас на новый круг зайдут – и по нам долбанут".
"Ну и исходя из того, что звук сейчас пошел довольно низкий, – вставил Хэммик, – я полагаю, что это летит как раз наш".
"Боже мой, – сказал Гусак. – По-моему, вы правы, сэр". И это последнее, что я от них услышал.
– Вас накрыло? – в нетерпении воскликнул Энтони.
– Ну да. Наверное, Мосс был прав, и они нас приняли за паровозное депо. Когда я пришел в себя, я лежал вообще за колючкой, а траншею почти совсем засыпало. "Преподобный Коллинз" держался молодцом, а вот "Леди Кэтрин" и "Генерала" было уже не отмолить. Я там полежал еще немного, приходя в себя, пока не замерз, а тогда приподнялся и огляделся. Оказалось, что от одежды на мне мало что осталось, если не считать ботинок. Вот я встал и пошел найти себе что-нибудь прикрыться, да и холодно было. И тут вижу – гриб, не гриб из земли торчит, – а это оказалась лысая голова того господинчика, пехотного. Я по ней похлопал – ну точно, все полегли. Уж не знаю, откуда они таких понабрали, в спешке выпихнули их из Англии, а они и окопаться-то толком не умели. Собрал там с них одежду, у кого что нашел, закутался в офицерскую шинель и пошел к колючке. И тут мне кто-то кричит оттуда:
"Копай! Копай, зараза! Там Гусака завалило!"
Уж я копал, копал, а потом меня вырвало кровью со слизью, и я отвалился передохнуть. А они как раз вытащили Гусака – мертвого – и ко мне рядом положили. Хэммик тоже погиб: старший сержант сказал, его чуть ли не пополам порвало, но забавно, он, пока не помер, болтал без умолку, а ниже пояса у него уже и не было ничего, как мне рассказали. А Мосса мы так и не отрыли. Он, когда рвануло, стоял у "Леди Кэтрин", а ее свалило набок вместе со всеми сетками и опорами.
– А что с Маклином?
– Да не знаю я. Он рядом с Хэммиком был. Думаю, его вообще на куски разнесло первой же бомбой. Вот я из джейнитов один и остался. Мы тогда потеряли половину состава, или сразу, или когда их откопали, а они потом сразу перемерли. Старшой тогда слегка головой тронулся: он все бегал от одного к другому, за плечи тряс и кричал: "Как мы их! Как мы их всех, а? Мы же молодцы, да?". И плакал. Ну и кто остался в живых, постепенно разбрелись кто куда, я остановил попутку на дороге, там и так было полно народу, но они меня взяли и увезли к своим.
– Ну а то! – горделиво отозвался Энтони. – "Как что не по тебе – прыгай в такси!" Слыхал, как люди говорят?
– Ну и вот. Потом мы долго ехали в тыл, потом пришлось немного пройти пешком, а там уже стоял санитарный поезд. Я к нему – а навстречу мне сестра, такая, в годах уже, с красными руками, и она мне машет и криком кричит, что места уже нет и она в поезд и вошь не всунет. Мне было уже все равно. А она не могла остановиться и все говорила и говорила… про то, что у нее папа в Лэдброк-Гроувз, а она тут в своем возрасте вон чем занимается, и как это все ей странно, и что то ли еще будет на следующей войне, потому что ей сказали, что сестер заставят носить форму цвета хаки, со штанами, как у тех девчонок, которые в береговой обороне, и что если б она мной занялась по-настоящему, она бы мне яичек сварила, потому что у нее была ферма куриная… ну вы не поверите, что люди вообще так разговаривают, так только у Джейн бывает. Я как про это вспомнил, так и заржал, и не мог остановиться. К нам потом другая женщина подошла, печатая шаг, такая, в очках, с носищем, с зубами, все дела.
"Что тут происходит? – спрашивает. – Чего вы хотите?"
"Да ничего, – отвечаю, – разве что прошу вас заткнуть эту мисс Бейтс, а то я помру сейчас".
"Какую мисс Бейтс? – спрашивает. – Почему вы ее так назвали?"
"Да потому что мисс Бейтс она и есть", – говорю.
"Вы понимаете, что говорите?" – она меня спрашивает и костлявой своей рукой тянет с земли подняться.
"Еще как понимаю, – отвечаю. – А знай вы Джейн так же, как я ее знаю, и вы бы понимали".
"Ну ясно, – говорит она тогда. – Поедете с нами этим поездом, даже если мне для этого придется начальника состава придушить".
Она действительно пристроила меня на поезд, я разлегся на носилках прямо у кухни. Так что снова сработали мои пароли! Она пожала мне руку, сказала, что я сходу раскусил сестру Молино, да потом еще стащила мне дополнительное одеяло. Насколько я понял, это вообще был ее поезд, она была кем-то вроде леди Кэтрин де Бург в тех краях. Ну вот. Короче говоря, ничего интересного со мной больше не происходило.
– А тебе что, было мало? – не понял Энтони.
– Ну наверное. Если б я остался в части, то был бы с ними, когда их переформировали, и они опять попали на фронт, уже незадолго до перемирия. Старшой был прав. Молодцы мы были, отличная батарея, никого счастливее нас на всем фронте не было. И Хэммик с Моссом, и Гусак, и этот чудной парень Маклин, и старшой, – они все у меня постоянно мелькали перед глазами, пока я там лежал без сна несколько ночей. Они погибли, а я лежал и вспоминал их. Никогда ни у кого не бывало такой батареи, как наша, – никогда.
Энтони отдал мне сияющий секретарский клейнод.
– Да уж, – сказал он. – Не могу не согласиться с тем, что твои джейнитские дела оказались полезнее римского орла и ордена Подвязки. Жалко, что у нас в Святой Земле не было никого из ваших джейнитов. Я не встречал, по крайней мере.
– Ну, Маклин говорил, что это очень закрытое общество для избранных, и чтобы туда попасть, нужно быть джейнитом в сердце, а иначе ничего не получится. Но ведь меня-то он сделал джейнитом! Я ведь теперь прочел на досуге все ее шесть книжек, в перерывах между работой, – и каждая строчка меня возвращала туда, обратно, и снова пахло раскаленной на солнце краской на масксетке. Вы мне поверьте, братья, если где никто не говорит о Джейн, то это плохое место. Благослови ее Бог, кто б она ни была.
Досточтимый брат Берджес отозвал нас всех от труда к отдыху. Хамберстолл поднялся и пошел по лестнице вниз: он был сам так похож на угловатую пушку на лафете, что все невольно ждали, что он заскрипит шарнирами. Он сказал, что на чай не останется, потому что обещал матери пить чай у нее, а поэтому она уже, наверное, стоит перед дверью ложи и ждет его.
– За ним все время кто-то приходит, то одна, то другая, – пояснил мне Энтони. – Он иногда забывается.
– Напивается что ли?
– Да сейчас! Он от рождения ни алкоголя, ни женщин не пробовал. Нет, он просто иногда теряет рассудок, по-тихому. Это как-то приступами у него, началось после того, как у него склад взорвался в Этапле. Если бы не контузия, он бы уже был старшим сержантом.
– Ого! – ответил я. – А я все понять не мог, почему его после возвращения на батарею в официантах держали. Теперь все понятно.
– Его сестра рассказывала, что взрывом у него отшибло все, чему он научился в артиллерии, но он и слушать никого не хотел, только все рвался обратно в свою часть. Только Бог знает, как ему это удалось, но ведь удалось же! Она говорила, что он чуть ли не зайцем на корабле сбежал из Англии, и когда они там увидели, в каком он состоянии, им не хватило жесткости отправить его в госпиталь, вот и держали его при батарее, как талисман что ли. Это все чистая правда. Мне так его сестра сказала. Я, правда, не могу гарантировать, что все, что он тут наплел про джейнитов, – это правда. Но с другой стороны, он в последний раз врал в шесть лет. Его сестра сказала. Ты что думаешь?
– Вряд ли он мог сам такое выдумать, – ответил я.
– Ну а где ты видел, чтобы люди так сходили с ума по каким-то книжкам? Он даже сестру пытался заставить их читать. А она на все готова, только б его порадовать. И она говорит, их мать – тоже такая же. А ты-то сам что-нибудь слышал про эту Джейн?
– Мне всегда казалось, что Джейн, пока была жива, умела сводить людей друг с другом, – ответил я. – Хочешь – сам почитай.
– Уж не сомневайся теперь, – ответил Энтони и покраснел.