- Будьте здравы, государь и государыня! - начал, кланяясь, вестник. - Царевич Касим гонит Ахматовых татар, полон отбивает, вчерась же княгиню Василья Оболенского отбил! В степь бегут татарове поганые…
- Верный из верных мой царевич Касим! - воскликнул Василий Васильевич, перекрестясь набожно, продолжал: - Благодарю тя, господи, за щедроты твои!..
Глава 17. Разгром
В январе тысяча четыреста пятидесятого года великий князь Василий Васильевич, стремясь совсем порешить с Шемякой, собрал всю силу свою и в начале января пошел с полками на Галич.
Снова Иван ехал с отцом по снеговым просторам, следуя за войском по льду рек или по широким дорогам и просекам сквозь лесные дебри. От Москвы пошли по Клязьме-реке до устья Колокши, а по Колокше, через Юрьев Польский, к Ростову Великому. От Ростова по реке Которости в Ярославль пришли и по Волге к устью реки Костромы.
Во граде же Костроме застигла их весть, что Шемяка со всем войском своим ушел из Галича к Вологде.
- Струсил злодей, - сказал князь Василий, сидя в хоромах у воевод своих, князя Стриги да Федора Басёнка.
- А может, у него какие иные мысли, - возразил Федор Васильевич, - может, он и присные его изолгать нас хотят…
- Всяко бывает в ратных хитростях, - поддержал своего соратника князь Стрига.
- А что ж спят наши лазутчики да вестники! - рассердился Василий Васильевич, - где глаза, где уши у них?
- Государь, - вмешался больший воевода, князь Василий Иванович Оболенский, - а мы так содеем: сами обманем. Пойдем мы Костромой до устья Обноры и вверх по сей реке, якобы на Вологду хотим, а царевичей тут оставим с конниками их. Ежели Шемяка и впрямь на Вологду идет, мы его от Галича отрежем и град сей возьмем. А ежели сие токмо обман и морока, мы его в Галиче окружим…
Василий Васильевич и прочие воеводы согласились с главным воеводой, а Иван, морща лоб, о чем-то думал.
- А пошто, государь, - спросил он, наконец, - так обманывать нас Шемяке надобно?..
- А потому, что вельми хитер Шемяка, - ответил князь Василий Васильевич, - у него, у Шемяки-то, мыслю, не все во граде укреплено, вот и хочет он обманом отдалить нас, пока для осады не изготовится…
Иван весело улыбнулся - все так ясно вдруг ему стало, но опять нахмурил он брови, когда Василий Иванович добавил:
- А может, и сие вот не истинно. Может, иное что злодей замыслил?..
Князь Оболенский задумался на мгновенье, но тотчас же сказал твердо:
- Слушайте, воеводы, токмо как яз сказывал, деять будем. Так нам лучше всего. С обоих сторон надо Шемяку отрезать и окружить, ежели он из Галича выйдет. В Костроме заставу оставим. Царевичи же татарские, выслав вперед яртаул, пусть пойдут вверх по Костроме. Мы сами пойдем вверх по Обноре к Никольскому монастырю… Ты же, Федор Василич, рыскай окрест с конниками своими да ладь везде лазутчиков, дабы наблюдали, не пошел бы Шемяка на Москву…
Оболенский помолчал малое время и строго молвил, обращаясь к воеводам:
- А наиглавное же, воеводы, приказываю именем государей моих, нарядите знатное число вестников и непрестанно со мной сноситесь.
Опять отряд за отрядом потянулись конные и пешие полки, а позади них пошли обозы с конной и пешей стражей. Ивану все это уже давно знакомо, но равномерное движение полков, ржанье коней, выкрики воинских приказов, звук военных труб бодрили и волновали его. Он чувствовал себя воином, стал неотрывной частью людской громады, идущей на бой, на труды, муки и смерть за отечество, за правое дело против злодеев, разорявших народ и государство.
Впереди же, сворачивая влево, конные и пешие отряды переходили уже по льду с Костромы-реки в устье Обноры. Вот потянулись ее высокие берега, заросшие вековыми огромными лесинами, засыпанными до половины снежными сугробами.
- Ишь, какие тут метели были, - заметил Илейка, - ишь, какие горы намели…
Но Иван не слушал своего бывшего дядьку, а теперь своего стремянного.
Он весь был в думах, стараясь точнее уяснить, как будет действовать набольший воевода Василий Иванович и куда прикажет своим младшим воеводам идти.
Вдруг он вздрогнул: рядом громко и резко запела труба, призывая на привал, а вслед за нею пошел крик из уст в уста больших и малых начальников:
- Сво-ора-ачивай вле-во-о на бере-ег! Ра-зводи-и костры-ы!
По-олдничать бу-уде-ем!..
Все оживились. Весело зашумели, поднялись крики, смех, где-то песни запели, и отряд за отрядом, хрустя ломающимися под конями кустами, въезжал уже в лесную чащу, где за ней открывалась огромная поляна с обгорелыми пнями и стволами деревьев…
- Вишь, государь, - сказал Илейка, обращаясь г: Ивану почтительно и важно, ибо рядом ехали с ним его двое подручных - вишь, государь Иван Васильевич, какое пожарище-то! Либо молонья тут ударила, либо сироты жгли, пал для пахоты деяли, а расчистить пал-то не успели. С весны ныне расчистят.
Иван ничего не ответил, а Илейка продолжал, обращаясь теперь больше к подручным:
- Воевода-то наш знает сии края. Ишь, как подгадал: и место слободное и гладкое для полков и дров сухих множество…
- А государь где стал с воеводами? - перебил Илейку Иван.
- Я, государь, того не ведаю, - ответил Илейка, - но мыслю, тамотка вон, где князь Василь Иванович воям показывает шатер ставить. Во-он и сани великого князя туды подъехали…
Иван молча повернул к указанному месту, где ясно увидел меж обгорелых стволов и большего воеводу, и сани отца, и Васюка около них верхом на коне…
За обедом в шатре великого князя, кроме обоих государей, был воевода князь Оболенский, а служили им за столом только Васюк да Илейка.
- Ну как, Василий Иванович? - спросил его великий князь. - Как ты мыслишь, куда мы ныне поспеем и нужно ль нам ночным походом идти?..
Оболенский, не торопясь, допил чарку любимого заморского, которым баловал своего любимца сам государь, и молвил:
- К ночи у Никольского монастыря будем, что на Обноре. Там же, мыслю, мы вести получим. Яз так гоньбу нарядил, что кажные три-четыре часа должен быть новый вестник.
Еще не звонили к ранней обедне, как в келарские покои, где гостили и почивали оба государя, пришел с вестниками князь Оболенский Василий Иванович.
- Будьте здравы, государи, - густым голосом заговорил он, - нарочь вестников яз не спрашивал, дабы вместе с вами, государи, вести их обсудить. Совместно-то да с прямых слов лучше уразумеем, что деется…
- Добрый день, садись возле меня, - ответил Василий Васильевич и, сразу взволновавшись, нетерпеливо воскликнул: - Ну, сказывайте же!
- Великий государь, - начал один из вестников, - воевода твой, князь Стрига, Иван Василич, повестует: "Царевичам от дозорных и лазутчиков ведомо стало, что Шемяка повернул коней к Галичу. Борзо полки его спешат, идут уж по льду рекой Вексицей к Галицкому озеру. Оставляет Шемяка по разным местам крепкие дозоры. Приказал воевода твой царевичам татарским следом идти за Шемякой, а потом, дозоры поставив, идти вниз к устью Обноры, к тобе, государь, навстречу, ежели сам туда идти замыслишь…"
- Сам воевода Стрига, - заговорил другой вестник, - от лазутчиков своих вызнал: ждут в Галиче Шемяку и спешно стены крепят и пушки готовят.
От воеводы же Басёнка, Федора Василича, ведомо князю Стриге, что воеводы Шемякины, из заставы галицкой, свои дозоры и к Костроме-реке и к Унже-реке выставили. А за сим челом тобе бьют воеводы твои и царевичи татарские и приказов твоих ждут.
Вестники поклонились великому князю и сыну его.
- А яз тобе, Василь Иванович, челом бью, - обратился великий князь к Оболенскому, - сам рассуди, что им приказывать. Ты у меня набольший воевода и хозяин на ратном поле.
- Так вот, государь мой, позволь ране думу с тобой подумать, а после того яз пошлю приказы. Вестники же отдохнут малость и с ночи обратно в Кострому.
- А ты, Васюк, - молвил Василий Васильевич, - пока у меня дума будет, подь покорми вестников-то похлебосольней и яствами и питиями. Мы чем богати, тем и ради. Идите, спаси вас бог, да от меня воеводам и царевичам так передайте: "Благодарю вас и воев всех за старание. Помоги вам господь во всех делах ратных. Поклон вам всем". Василий Васильевич привстал, слегка поклонился и, садясь, добавил: - Ты ж, Илейка, пока послужи мне, а ты, Васюк, захвати от моего стола сулею водки боярской, да сулею медку стоялого для дорогих гостей.
- Будь здрав, государь наш Василий Василич, и ты, государь Иван Василич, спаси вас господь… - поблагодарили вестники с низким поклоном и вышли с Васюком в другой покой.
Когда дверь затворилась за ними, Василий Васильевич, довольный хорошими вестями, весело обратился к сыну:
- Ну-ка, скажи нам с воеводой, как ты сии вести разумеешь?
Иван смутился, но, оправившись и помолчав немного, сдержанно и спокойно молвил:
- Яз мыслю, что князь Василий Иваныч верно ранее угадал. Все идет, как он в Костроме нам сказывал. Посему разумею, что и нам борзо идти надобно к Галичу, дабы прекратить путь Шемяке к Новгороду, Вологде и Вятке, где помочь ему быть может…
Глубоко передохнув от вновь охватившего волнения, он добавил решительно:
- За Москву же страха у меня нет. На Москву Шемяке нельзя идти, когда вся наша сила ратная у него за спиной…
Василий Васильевич радостно рассмеялся, обнял и поцеловал сына.
- Яз, Иване, так мыслю, - воскликнул он, - токмо вот что воевода нам скажет: может, оба мы не на правом пути…