- Ах, эти, - отмахнулся священник, как от слепня, - эти только называли себя христианами. На деле - погрязли в грехе гордыни, продались за китайские печения Золотому Дракону. Вознося молитвы, они лишь пытались спасти свои ничтожные души. В них не горело праведное сострадание к еретикам, пребывающим во зле и невежестве. Их не заботило, что многие народы по сей день томятся в потёмках. Вот они и наказаны. Теперь все степи в руках Темуджина, а он - наша послушная сабля. Больше нет охотников показывать зубы, но вся ненависть, все проклятья - Чингису. И это хорошо. Проклятия Сатане, любовь - Мессии. Великий Хан пожинает и плодотворный страх, но с Белой Верой ссориться не станет... как Сатана с Господином своим.
- Почему?
- В его ставке - наши церкви, старший сын женат на христианке, двое младших - тоже. Он знает, что большинство его нынешних подданных возносят молитвы Мессии, а не Тенгри, а стало быть, вечных мук боятся больше, чем казни.
- Так ли, святой эцегэ?
- Так, Маркуз. Пусть в твоём сердце сомнения растают льдом на солнце. Ты хочешь спросить, почему мы выбрали именно Темуджина для этой великой задачи? Так соединились созвездия, Маркуз. Он не связан липкими узами чести и долга, как другие. Имя ему - ненависть, звезда его - власть. Родовые старейшины родного племени - враги его, меркиты - недруги его, татары - тревога дней его, джурджени - ужас его ночей. Нухуры и воины его - люди без рода без племени, и на всех у него нашлись удила. Он умён, хитёр, жесток, красив. Он - ХАН МИРА СЕГО. Ему - тела на муку, нам - души на утешение.
- Но, святой эцегэ, огонь не сбережёшь за пазухой. Кто держит факел, должен знать: пламя рано или поздно обожжёт руки. Не пора ли его гасить, учитель? Кроме того, не только вы хотите направить рыжие языки его огненных волос на нужную вам кровлю - найдётся немало охотников. Шаманы Черной Веры, например.
- Им с того костра не выгорит, Маркуз. Темуджин не забыл, как шаманы науськивали против него родичей. Ты говоришь как самаркандский митрополит, да... именно так. Он считает, что нам нужно поторопиться с крещением ханской семьи и усилить проповедь среди монголов... Когда и ловить души, как не сейчас, пока они в смятении, пока оплакивают своих умерших близких, пока им плохо. "Самое время, - сказал он, - поторопитесь, скоро мечи уснут в ножнах, а вдовы утрут слёзы. Тогда язычники задумаются об умножении "стад земных", не о вечности... и снова всё прахом пойдёт..."
- Да, если настанет мир, чёрным шаманам будет самое раздолье, а наша проповедь покажется неуместной, как мудрые речи на пьяном пиру... - Маркуз вполне согласился с мнением самаркандского владыки, но встревожился - не перебрал ли в вольнодумстве? Присмотревшись, успокоился. Покровительственное выражение не покинуло лица старика.
- Что до новокрещёных, - осмелел Маркуз, - то накал их Веры тоже уступит место мирским соблазнам, если будет мир. Ну даже удастся вам обратить всех детей Темуджина... и что с того? Они поссорятся из-за богатства, как Тогрул с братом своим, как кераиты с найманами - даром, что повсюду уже давно наши церкви. Кому нужно единство на короткое время?
- Всё это так, но подумай - кому нужно, чтобы монголы, кераиты и прочие только и думали о том, как подрезать подпругу соседу, чтобы степняки были не гордыми воинами, а попрошайками у осёдлых государей, чтобы молились разным богам, и на них можно было бы устраивать охоту, как на дзеренов? Подумай - кому это выгодно?
- Джурдженьскому Алтан-хану. Из его земель в степи текут сладкие соблазны, разжижающие кровь - фарфоровые блюдца, блестящие котлы, шелка для знати. А обратно бредут, как пойманные дикие кони, вереницы босоногих "рисовых рабов" из простонародья.
- Да, Маркуз. Алтан-хан - главный наш враг.
- Воистину так, я ненавижу джурдженей, - уронил Маркуз тяжёлые слова.
- Ненависть не пристала христианину. Заботясь о душе врага своего, сокращаешь грешную жизнь оного на земле, а сие надо делать - с любовью в сердце... Но я рад, что ты понимаешь больше многих, - тут старик досадливо поморщился, - жаль, что в Самарканде думают иначе.
- Близость магометан мешает митрополиту видеть дальше тех мух, которые вьются у носа. Также и уйгурским купцам-христианам.
- Негоже, Маркуз, так говорить об иерархе, стыдись, - деланно пожурил священник, но видно было: он придерживается того же мнения. - Нет, я не думаю, что дело в мухах. Китайские шелка, фарфор, золото - вот источник бед... И не только бед, Маркуз. Наша община Нестория в Уйгурии собирает мзду с караванов. Сияющий ключ от Шёлкового пути у нас. - Тут голос старика снова зазвучал торжественно: - Да, Маркуз, это великий дар Господа для истинно верующих, а румийским мелькитам и прочим еретикам - посрамление. Пошлины с купцов, везущих товары из Китая в Вечерние страны, доставляющих товары оттуда, - о щедрый источник, питающий Истину! - собирают правоверные. Одна беда: Китаем ныне владеют джурджени, рынки Срединной равнины в их руках. Потому-то наши в Уйгурии и боятся ссоры с Алтан-ханом больше, чем боится самума одинокий путник. - Старик вдруг обмяк, как падающий шатёр. - Ведь мы одиноки, Маркуз, мы пилигримы в пустыне неверных. Вот и посуди сам: благополучие Золотой Империи для церкви Нестория - как трава для овцы, но... - он возвысил голос, как делают, подчёркивая главное, - именно это не даёт ей превратиться во льва.
- Мы и ведём себя как смиренные овцы, - вздохнул Маркуз, - Золотой Дракон держит нас на подкормке, но что же тут поделаешь? - вздохнул Маркуз.
- Вот именно, Маркуз, вот именно... А теперь подумай-ка: для чего мы кормили Темуджина как птенца с рук, для чего крепили его хоругви... сколько золота и мехов на него извели... для чего мы шептали его имя у каждого камня? Для чего ты спасал его потом из джурдженьской ямы, для чего мы бросили ему во власть степные племена? А теперь и уйгурские купцы-толстосумы из оазисов привязаны к его ремню.
Маркуз улыбнулся, ещё не веря. Неужели всё-таки...
- Вы растили его, как пса на джурдженьское горло. Да, учитель?
- Точно. Ты молодец... Переговоры с уйгурской общиной были непростым делом, с самаркандским митрополитом - тем более... В случае поражения они потеряют всё, ибо Китай будет разорён и торговля встанет, но в случае победы - добыча хлынет тучным потоком...
Я добился: уйгурская община согласна развязать мошну... купцы-несториане золото на поход тоже выложат с благословения митрополита: уговорил и его.
- Значит, снова война, учитель?
- Иначе нашего Темуджина окрутят шаманы Черной Веры и уже при детях его всё вернётся на круги своя. Господу нужна война. Не будет нам покоя, пока на последнего язычника не снизойдёт небесная благодать...
- Воистину. Но это значит - совершить небывалое: заколоть Золотого Дракона копьём Божьего гнева, как Святой Коркуз заколол Змия.
- Если понимать сие так, Чингиса нужно было сперва крестить. Осторожнее с аллегориями, сын мой. Что до меня, то я истинно говорю тебе, сын мой: Господь творит кару руками Сатаны, а не своих святых. В том великий замысел. Христианство вернётся в Китай не с красным всадником Апокалипсиса, но дождём утешающим прольётся на землю, разорённую войной... приберёт к рукам души растерянных и страждущих...
"И богатства ограбленных", - продолжил Маркуз не вслух. Теперь он не сомневался - он понял, что от него хотят, но спросил:
- В чём же моя задача, учитель?
- Ты избран для неё, ибо Темуджин верит тебе как своему... доверяет как никому... Благодарность, слава Господу, входит в число его столь малых добродетелей. Ты вырвал его тело из вонючей пасти Вельзевула. Теперь же должен действовать во благо его души...
- Души... Сатаны, - улыбнулся Маркуз.
- Так или иначе, наверняка он жаждет отплатить своим давним обидчикам и гонителям его родного племени, - ушёл от прямого ответа старик.
- Если я вас правильно понял, мне нужно идти по узкому лезвию.
- Воистину так. Закон Ясы гласит: не важно, как человек общается с Небом, - важна покорность. В этом спрятались две силы: первая сила - не пустить шаманов Черной Веры, магометан, служителей Будды и прочих еретиков к струнам его души. Пока есть общий враг, пусть Темуджин объединяет людей. Когда весь мир падёт к ногам его коня, он или его потомки поймут - народы можно завоевать мечом, но удержать их в покорности можно только Верой. Твоя задача (как и многих людей, знать о которых тебе не дано...) - подготовить почву к тому, чтобы и сомнений не осталось - это должна быть Наша Вера.
- Ты плохо знаешь Темуджина, учитель. Хан не помышляет о захвате всей ойкумены, он думает лишь о покое для тех, кто доверился ему.
- Но жаждут ли покоя его люди, рождённые для бурана? Да и он - порождение войны - сможет ли свободно дышать без неё. Он лукавит сам с собой, Маркуз, так-то. В нужное Господу время Темуджин поймёт - не может быть мира, пока есть те, кто не покорился справедливости. - Старик перевёл дух и заговорил спокойно и строго: - Ты приблизился к нему вплотную, но главная твоя задача - не он, а его старший сын - Джучи. Мы возлагаем на него особые надежды, и не только потому, что он - прямой наследник по праву первородства. Но и потому ещё, что его родовое древо не безупречно.
- Это верно, учитель. Одному Богу известно, кто его отец: Темуджин или безвестный меркитский разбойник.