- Сам посуди. Ты - метек, и в Совете тебе делать нечего. И уж если тебя приглашают, значит, речь там пойдет о твоем имуществе. Ты владелец банка, флотилии, целой дюжины караванов, гончарных и стеклодувных мастерских, рудников и многого еще чего. - Он вновь опустил глаза и стремительно зашагал назад, вынуждая Антигона следить за каждым его движением, - Ты едва ли не богаче всех пунийских купцов, банкиров и судовладельцев. Но они - члены Совета, а ты - нет. И потому они намерены прибрать твое состояние к рукам, иными словами, поставить его под надзор Совета.
- И какими же правилами они будут руководствоваться? - пренебрежительно усмехнулся Антигон.
Бостар снова вышел из-под арки и оперся бедром о стол, за которым сидел грек.
- По этим правилам одним будет позволено очень многое, а другим - почти ничего. Ясно?
- И что вы намерены предпринять? Я имею в виду Гимилькона, Карталона, Адербала и прочих.
- Насколько мне известно, они уже отправили письмо Гадзрубалу в Иберию. Но подробностей я не знаю, - Он наморщил нос, - Вероятно, они хотят до поры до времени сохранить все в тайне. Ганнон же…
- Ну расскажи мне еще о его намерениях.
- Он заявил, что в Иберии у Гадзрубала под началом свыше сорока тысяч воинов, а в тамошнем Карт-Хадаште на воду спущено уже целых тридцать триер и двадцать пентер. Поэтому он предлагает уменьшить вдвое наш флот и отправить часть войска в Ливию.
- Не может быть! А что говорит Ганнон о Риме?
- Он называет его нашим другом, с которым очень выгодно торговать. И утверждает, что у Рима лишь сорок военных кораблей. Остальные, оказывается, можно не считать, ибо они разбросаны по разным гаваням. - Бостар свернул свиток и принялся нервно размахивать им. - И только четыре легиона общей численностью меньше двадцати пяти тысяч человек.
- И еще четыре легиона у союзников. А в случае войны они быстро могут развернуть не менее двадцати пяти легионов.
- Ну разве можно такими словами обижать Ганнона! - Бостар с притворной укоризной посмотрел на грека. - Ведь римляне - наши друзья. "Ах ты, подлый метек! Как ему только не стыдно!" - так скажет Ганнон. И еще…
- Понятно. Эти друзья нападут на нас при малейшем признаке слабости. Сицилию и Сардинию они уже забрали. Осталось только лишить нас Иберии, Ливии и всего остального. Мы все вынесем, - Антигон заскрипел зубами от злости. - Верю, что Ганнон и на это пойдет. А что там решили относительно назначения жрецов храма Танит?
- Кого? Жрецов храма в Мастии? О чем ты говоришь? - Бостар опять начал расхаживать взад-вперед, - Если Баркпд захотел иметь собственный Карт-Хадашт с флотом и храмами, пусть сам изображает жрецов. Это опять-таки сказал Ганнон.
- Прекрасно. Чувствую, это будет весьма любопытное заседание. Надеюсь, никто из ваших сторонников не ждет от меня хорошего поведения.
- Напротив. - Бостар остановился и повернулся спиной к окну, - Почти все Баркиды - члены Совета - вынуждены из вежливости и чувства самосохранения целовать Ганнону ноги, хотя, разумеется, они бы с радостью откусили их. Однако никто из них не обладает достаточной властью и влиянием для борьбы с этим мерзавцем. Правда, я, имея за спиной твой…
- …наш…
- …банк, смог бы, наверное, отважиться на это. Мы даже для Ганнона слишком твердые орешки. И все же я слишком маленький человек. Ганнон ненавидит многих, но после смерти Гамилькара опасается только двоих. Но Гадзрубал далеко и не может завтра выступить на Совете. Но еще есть ты, мой друг. Поэтому я очень рад, что тебя пригласили на заседание. Сердце мое просто ликует.
Недавно тщательно вымытое и заново выкрашенное старое здание Дворца Большого Совета сверкало желтым блеском, словно янтарь в лучах утреннего солнца. По-новому смотрелись украшавшие его фасад изображения демонов, статуи богов и воплощенные в камне различные события долгой истории города.
Гимилькон встретил Антигона прямо на залитой ярким солнечным светом площади Собраний и тут же завел его в таверну. Один из богатейших судовладельцев Карт-Хадашта заказал пива и протянул греку свиток, перетянутый черной тесьмой. Антигон поморщился. Мутная пенящаяся жидкость с горьковатым привкусом ему совершенно не нравилась. Он сделал маленький глоток и окинул бездумным взглядом площадь, через которую члены Совета в белых или светло-серых одеждах направлялись в трехэтажное здание дворца.
- Что это?
- Письмо от Гадзрубала. - Гимилькон отставил чашу в сторону. - Доставлено вчера вечером. Ты обязательно прочти его, перед тем как идти на битву.
Антигон наморщил лоб, развернул свиток и даже тихо свистнул от удивления. Наряду с приказом согласовывать все важнейшие решения с банкиром Антигоном в послании также говорилось о фактическом предоставлении Антигону полномочий вождя Баркидов.
Антигон вновь скатал свиток в трубочку, но, увидев протянутую руку Гимилькона, прижал письмо к груди.
- Ты и твои люди знают, о чем пишет Гадзрубал?
Гимилькон кивнул и убрал руку.
- Вы согласны с тем, что сегодня метек выступит от имени всех вас?
- Конечно, - поколебавшись, кивнул Гимилькон, - для некоторых это неприемлемо, но многие знают тебя достаточно хорошо, Тигго. И потом Гадзрубал, подобно Гамилькару, так же безоговорочно верит тебе.
- Ну хорошо, - Антигон нехотя допил чашу. - Пойдем посмотрим, что для нас сегодня приготовил Ганнон.
На площади стройная фигура, с головы до ног закутанная в длинную белую ткань, осторожно приблизилась к нему и вложила в руку еще один свиток. Грек так и не понял, кто это был - мужчина или женщина. Ему запомнились только необычайно яркие выразительные глаза.
На верхней из семи ступеней лестницы дворца он пробежал глазами свиток, рассмеялся и решительно вошел внутрь.
Огромный белый зал со множеством окон был переполнен. На расставленных полукругом каменных скамьях сидели помимо членов Большого Совета также судьи и верховные жрецы большинства храмов. Стены из светлого мрамора украшали дары и приношения из подвластных Карт-Хадашту городов, а также всевозможные ценные предметы, захваченные во время многочисленных войн. На лицо сидевшего впереди Ганнона падал отсвет огромного бронзового канделябра, двести пятьдесят лет назад обнаруженного на сиракузской триере. Его привез в город после одной из кровавых Сицилийских войн совсем другой Ганнон.
Антигон чуть поклонился суффетам, принадлежавшим к партии "стариков". Они с величественным видом сидели на высоких табуретах из черного дерева, окруженные двенадцатью писцами и несколькими служителями.
Антигон коротко поговорил с Гимильконом и Карталоном, по-дружески подмигнул Бостару, небрежным взмахом руки приветствовал Ганнона и осторожно присел сзади между двумя представителями "стариков".
Гомон в зале мгновенно прекратился, когда один из суффетов встал и после традиционного обращения к богам предоставил слово одному из приверженцев Ганнона. Он после долгого и путаного объяснения о необходимости принятия определенных мер по защите благосостояния города заявил буквально следующее:
- В нынешние благословенные мирные времена торговля достигла невиданного ранее процветания, и, естественно, у наиболее богатых купцов появилась возможность делать все, что им заблагорассудится. Таким образом, они невольно могут причинить ущерб нашему городу. Мы предлагаем учредить ведомство по надзору за банками и торговыми домами. Поэтому мы и пригласили владельца самого богатого банка, хотя у него как метека нет и не может быть права голоса. Но нас очень интересует мнение Антигона, так как именно он больше всего наживается на заморской торговле.
Антигон поднял руку, после утвердительного кивка суффета встал и нарочито громко откашлялся.
- Прекрасный план, - с улыбкой начал он, - Прямо скажу, что я всем сердцем за него.
Лица приверженцев Баркидов разом помрачнели, сторонники Ганнона с нескрываемым удивлением посмотрели на грека.
- Однако я бы хотел дополнить его. Пусть банкиры и купцы, со своей стороны, создадут совет по надзору за деятельностью высших должностных лиц.
Приверженцы Баркидов дружно рассмеялись и в знак одобрения зашаркали ногами. "Старики" замерли в напряженном ожидании.
- Разумеется, - спокойно продолжал Антигон, - им нужно предоставить право наказывать провинившегося. Если, например, доказано, что принадлежащий к партии "стариков" откупщик налогов из полученных ста шиглу вносит в казну Карт-Хадашта только пятьдесят или даже двадцать, эти деньги следует рассматривать как краткосрочную ссуду, подлежащую возврату с процентами. Ну а во избежание дальнейших искушений он просто обязан отказаться от места в Совете.
"Молодые" ликующе закричали. Один из суффетов постучал бронзовой палочкой по гонгу. В наступившей тишине особенно отчетливо прозвучали последние слова Антигона:
- Думаю, что такая мера была бы вполне справедливой. "Старики" надзирают за Баркидами, а те, в свою очередь, за "стариками", и ни у кого нет друг к другу никаких претензий.
- Для меня предложение метека неприемлемо. - Ганнон встал и трясущейся рукой смахнул с лица капельки пота. - Во-первых, у нас нет никаких оснований сомневаться в честности должностных лиц, а во-вторых, их упущения, если таковые имели место, отнюдь не являются следствием злого умысла и не несут в себе никакой угрозы городу.
- Я понимаю, что большинство здесь на стороне Ганнона. - Антигон не стал садиться и лишь шире расставил ноги, - Тогда позволю себе задать присутствующим вопрос: зачем меня вообще позвали сюда?