Наемники Авдарида оказались более стойкими. Они отразили натиск тяжелой кавалерии пунов и вступили в отчаянную схватку с их тяжелой пехотой. Солдаты в ее передних рядах выставили перед собой длинные копья с широкими листовидными наконечниками, а те, кто стоял в задних рядах, одним слаженным движением выхватили из ножен мечи. Над равниной прокатился железный скрежет, и земля содрогнулась от тяжелой поступи. Этот клин вместе с вернувшимися слонами ударил по наемникам, залив низину потоками крови.
Антигон выпустил поводья и с деланной расслабленностью откинулся на круп коня, готовясь в нужный миг ударить его по бокам пятками. Острие меча тут же легонько коснулось горла грека. Наравас явно угадал его намерения.
- Неужели ты именно сейчас хочешь нас покинуть, метек? - Нумидиец улыбался одними губами, но глаза оставались холодными. - Побудь еще немного с нами.
В горле Антигона что-то зашипело, он закашлялся и, безнадежно махнув рукой, еще пристальнее всмотрелся в хорошо различимую с гребня фигуру Гамилькара. В солнечных лучах крылья его шлема полыхали расплавленной медью.
- А потом куда, повелитель нумидийцев?
- Давай подождем. - Наравас равнодушно приподнял плечи, - Наемников сегодня уже никакое чудо не спасет.
Несколько дней они провели в густых зарослях, скрываясь как от мятежников, так и от воинов Гамилькара.
Антигон настолько устал, что, оказавшись среди низкорослых деревьев, из которых длинными зелеными пальцами торчали кипарисы, сразу же забылся коротким тревожным сном.
Пробудился он только ранним утром и сразу же увидел Нараваса, жадно пьющего воду из кожаной фляги. Оказывается, пока Антигон спал, брат царя массилов вместе с еще несколькими своими людьми рыскал вдоль берега Баграды и расспрашивал разбежавшихся наемников. Он даже ухитрился встретиться со Спендием и Авдаридом.
- По их словам, все обстоит не так уж плохо. - Наравас проводил взглядом плывущие по небу в розовых отсветах зари облака. - Правда, они потеряли шесть тысяч убитыми и около трех тысяч пленными. Гамилькар также захватил укрепление возле моста…
- Что же теперь мешает тебе перейти на его сторону? - как можно более проникновенно спросил Антигон.
- К ним скоро присоединятся новые отряды ливийцев, - Наравас опустил глаза и скорбно поджал губы. - Опять же Гамилькару вряд ли удастся снять осаду с Утики и Гиппона. Ганнон засел в Тунете и боится даже высунуться из-за городских стен. Придется нам, метек, запастись терпением.
Чуть в стороне несколько нумидийцев раскладывали перед конями охапки сена. Наравас жестом отослал их, поплотнее закутался в плащ из леопардовой шкуры и с явно наигранной беспечностью закончил:
- А вообще, метек, на помощь часто приходят время и случай.
Владелец "Песчаного банка" никак не мог считаться обычным пленником, и потому между ним и Наравасом постепенно завязались довольно своеобразные дружеские отношения. Они спали в одном шатре, вместе пользовались услугами молчаливого Клеомена, и Антигон надеялся, что юный брат царя массилов когда-нибудь прислушается к его словам.
Но прошла уже половина лета, и Антигон начал отчаиваться, ибо совершенно ничего не знал о судьбе Тзуниро и Мемнона и не имел ни малейшей возможности дать знать о себе родным.
Войско под командованием Гамилькара заняло почти всю равнину возле Баграды и теперь готовилось к решающей битве. Но Матос, которому после своего поражения безоговорочно подчинились Спендий и Авдарид, старался беречь силы и всячески избегал столкновений с конницей и слонами второго пунийского стратега.
Выдавшееся очень жарким лето подошло к концу, осень постепенно брала свое. Выглядевший последнее время усталым и осунувшимся Наравас вдруг очень оживился и как-то вечером, когда на небе уже догорала багровая полоска заката, шепотом отдал распоряжение нескольким нумидийцам. Они дружно ударили себя в грудь, вскочили на коней и умчались прочь.
- Как ты знаешь, Спендий и Авдарид засели на горном хребте, - напомнил Наравас латавшему рваный хитон Антигону и удовлетворенно потер руки. - Сегодня утром они прислали гонца и предложили вместе с ними дать сражение пунам. Без меня они пока на это не отваживаются, уж больно мало у них всадников…
Антигон опустил голову. По спине медленно поползла струйка холодного пота. В ушах прозвучал громкий хлопок, звуки куда-то исчезли, и грек словно провалился во что-то липкое и тягучее.
Ночь уже накрывала заросли черным покрывалом, когда Наравас, выслушав последнего лазутчика, откинул полог шатра.
- Они в ловушке, - тусклым безжизненным голосом сказал он, глядя прямо в распиравшиеся от ужаса, испещренные красными прожилками измученные глаза Антигона, - Прямо перед лагерем Гамилькара стоят пятнадцать тысяч ливийцев Зарзаса. Утром с гор спустятся девять тысяч наемников Спендия и Авдарида. И тогда…
Антигон чуть приоткрыл рот и тут же снова сомкнул губы. Любые слова были сейчас бесполезны. Помедлив, он протянул Наравасу руки:
- Свяжи их.
- Подождем до утра, - успокаивающе улыбнулся Наравас. - А пока давай попробуем заснуть.
Антигон ворочался всю ночь и, едва на землю за откинутым пологом легли первые отсветы зарождающегося дня, с усилием приподнял наполненную звенящей пустотой голову. Тело ломило, гортань горела сухим огнем, губы спеклись от внутреннего жара. Он с трудом привстал и вдруг даже вздрогнул от неожиданности. Перед ним на коленях стоял Наравас, держа на вытянутых руках египетский кинжал и пунийский меч.
- Но ведь ты знаешь, с кем я буду сражаться? - прочистив кашлем горло, вкрадчиво осведомился грек.
Наравас кивнул. Антигон осторожно извлек из ножен кинжал, чуть надрезал левое предплечье, вернул клинок нумидийцу и взял меч.
Наравас понимающе усмехнулся, полоснул себя по запястью сверкнувшим серебристой рыбкой лезвием кинжала, схватил грека за левую руку и поднес к его лицу свою вывернутую ладонь. Они отпили друг у друга немного крови и крепко обнялись.
День обещал выдаться не по-осеннему жарким. Вопреки ожиданиям в лагере Гамилькара царило спокойствие. В двухстах шагах от защитного нала Наравас повернулся к ехавшему чуть позади седобородому нумидийцу.
- Сходи к ним, высокочтимый брат моего отца, и передай, что я хочу видеть начальника войска.
Нумидиец коснулся кончиками пальцев плотно сжатых губ и хлестнул плетью коня, бросив его в галоп по потрескавшейся глинистой земле. Через минуту-другую тишину разрезал его пронзительный крик:
- Брат царя массилов желает говорить с Гамилькаром по прозвищу Молния!
Вскоре узкие створки ворот распахнулись, и наружу вышли двадцать воинов в глухих шлемах. Они встали полукругом, держа копья по-боевому в правой руке. Гамилькар неторопливо обогнул их, выдернул из ножен меч и отдал его одному из копьеносцев.
Старик нумидиец махнул рукой, и Наравас, легонько шлепнув коня по холке, помчался к ним. Перед этим он повернулся и сделал призывный жест Антигону. Рядом со своим дядей он спешился, отдал ему свой дротик и небрежно бросил через плечо подъехавшему греку:
- Пойдем, мой кровный брат, но сперва прикрой лицо.
Антигон немедленно шагнул назад и обмотал концом тюрбана нос и рот. Подойдя ближе, он увидел, что Гамилькар набросил на панцирь серую шкуру ламы.
- Тебе не откажешь в мужестве, брат Гайи, - низкий, чуть хрипловатый голос стратега звучал довольно спокойно. - Что ты хочешь от меня?
- Я не успел попасть на Сицилию, - Наравас вскинул подбородок и с дерзким прищуром взглянул на него, - так как война уже закончилась. Больше я не хочу быть в числе опоздавших.
- Мне нравятся твои слова. Ты прибыл в нужный час. Что ты хочешь и что ты можешь?
- Я привел с собой две тысячи массилов. - Лицо Нараваса озарилось радостной улыбкой, - А взамен хочу лишь дружбы с тобой.
- И больше ничего, нумидиец? - Гамилькар впился в него тяжелым взглядом из-под нависших бровей, - Вспомни, что Спендий обещал тебе половину Карт-Хадашта.
- Не веришь мне, поверь ему.
Наравас отпрыгнул назад, сорвал с головы Антигона тюрбан и торжественно провозгласил:
- Мы связаны друг с другом узами крови.
- Тигго! Мой славный друг! - Гамилькар даже покачнулся от удивления. - Значит, ты…
Антигон положил руку на плечо Нараваса и чуть подтолкнул его вперед.
- Я хоть раз в жизни солгал тебе, друг моего отца и мой друг? - Антигон не сводил глаз с морщинистого лица Гамилькара.
- Мне - нет. - Стратег задумчиво пошевелил толстыми губами и вдруг резко выбросил вперед правую руку.
Антигон тут же соединил ее с ладонью Нараваса. Гамилькар вскинул левую руку.
- Клянусь твоими богами, что, если мы останемся сегодня живы, я подарю тебе не только спою дружбу, но и свою дочь.
- Тогда… - начал Наравас, но его голос приглушили пронзительные звуки сигнальных рожков.
- Поговорим позднее, - догадливо отмахнулся Гамилькар. - Скажи, ты готов подчиниться моим приказам?
- Да! - выпалил Наравас с таким видом, словно собирался броситься в холодную воду.
- Тогда дождись начала битвы, вместе со своими всадниками пройди вдоль подножия горы и ударь сзади по обоим крылам мятежников.
Нумидиец запрокинул голову и внимательно посмотрел на вершину горы, над которой медленно таяли клочья тумана. Затем он повернулся и размашисто зашагал к своему коню.
- Ты сделал мне прекрасный подарок, Тигго, - скупо улыбнулся Гамилькар. - Поэтому я прошу тебя остаться в лагере. Не нужно лишний раз рисковать жизнью.