Вечером, выходя из банка, они наткнулись на стоявшую у входа колесницу с позолоченным верхом, запряженную двумя необычайно дорогами лошадьми. Рядом застыли в напряженном ожидании двое молодых пунов в кожаных, обитых серебряными пластинами панцирях, надетых поверх ослепительно белых туник. Из-за поясов у них торчали одинаковые короткие мечи. Сидевший на облучке раб-нумидиец безучастно смотрел куда-то в даль.
- Кто из вас метек Антигон? - строго спросил один из них.
- А кто желает говорить с ним? - пренебрежительно бросил в ответ Бостар.
- Нам велено пригласить его на ужин к самому Ганнону Великому.
Бостар чуть заметно вздрогнул и срывающимся голосом сказал:
- Возможно, у Антигона совсем другие намерения…
- Было бы неразумно отвергать такое лестное предложение, - снисходительно улыбнулся другой юноша. - Иначе много останется скрытым от него.
- Я - Антигон! - Грек откашлялся и решительно шагнул вперед. - Ваш господин желает видеть меня немедленно или я могу еще заехать домой и выбрать подобающую для столь торжественного повода одежду?
- Не нужно, - небрежно отмахнулся пун. - В этот раз ты можешь предстать перед Ганноном Великим в обычном одеянии.
Антигон прыжком вскочил на колесницу и протянул руку Бостару.
- Эй, так не пойдет! С нами поедет только Антигон! - Второй юноша стремительно выхватил меч.
- Жить хочешь? - не обращая на него ни малейшего внимания, спросил Антигон возницу и приставил к его горлу кривой египетский кинжал, - Тогда гони лошадей!
Нумидиец громко щелкнул языком и рванул поводья. Через несколько минут истошно вопившие телохранители Ганнона остались далеко позади. Один из них попытался броситься в погоню, но сразу же понял безнадежность своего замысла. Рядом с площадью Собраний колесница резко сбавила ход. Перед ней, дробно постукивая копытами, медленно брели два осла. Они тащили жалобно скрипящую повозку с амфорами.
- Ганнон в городском дворце? - Антигон тронул нумидийца за плечо и отобрал у него поводья, - Хорошо. А теперь слезай. Не бойся его гнева. Я подтвержу, что грозил тебе кинжалом.
Раб нехотя спрыгнул на землю. Бостар нахмурился и отвернулся, Улица сужалась, вливаясь в проход между двумя ветхими домами.
- Что ты задумал?
Антигон дернул за поводья, направляя колесницу в сторону горшечного рынка.
- Я хочу навестить Ганнона.
От неожиданности Бостар едва не выпал из колесницы прямо на груду глиняных чаш и тарелок.
- Да ты безумец!
- Я просто очень любопытен. Давно хотел с ним познакомиться, но знатные пуны не любят метеков, даже если они банкиры.
- Глупый эллин! Куда мне девать твой труп?
- Разруби его на куски и продай каждый по сходной цене, - зло усмехнулся Антигон. - Я высажу тебя на площади Собраний. Можешь выполнить две моих просьбы?
- Разумеется, господин, - чуть улыбнулся Бостар.
- Предупреди Кассандра и Мемнона, что я задержусь. Пусть не волнуются. И перед возвращением к жене и сыну зайди к Гадзрубалу.
- Ага, значит, ты еще не окончательно утратил разум…
- Скажи ему, где я, - холодно оборвал его Антигон, - и передай, что, на мой взгляд, детям Гамилькара очень не помешало бы присутствие рядом сотни гоплитов.
Примыкавший непосредственно к стенам Бирсы возле храма Эшмуна дворец Ганнона был окружен высокой - в два человеческих роста - оградой. Стоявшие возле тяжелых, крест-накрест окованных толстыми медными полосами ворот двое стражей с каменными липами и немигающими глазами сразу же узнали колесницу. В их руках мгновенно сверкнули мечи.
- А где?..
Антигон небрежно швырнул поводья одному из них.
- Я Антигон. Ваш господин с нетерпением жнет меня.
Страж пронзительно свистнул, и створки ворот начали медленно расходиться.
Вдыхая дурманящий запах, Антигон прошел через сад, вспугнув двух мирно жевавших траву газелей, и оказался перед огромным трехэтажным зданием с тремя ступенчатыми террасами.
Обитая железом дверь распахнулась, открыв широкий, как пасть неведомого чудовища, темный проход. В длинном, выложенном кирпичом коридоре из отведенных для стражи помещений слышались грубые голоса и лязг оружия.
- Ганнон, похоже, чувствует опасность, - как бы вскользь заметил Антигон.
Шедший сзади страж лишь что-то мрачно буркнул в ответ. Через окруженный галереей внутренний двор, пропахший навозом и лошадиным потом, они прошли в довольно большой зал. Здесь вдоль стен были расположены клумбы с причудливыми цветами, из фонтанов, представлявших собой вырубленные искусной рукой из белого мрамора львиные головы, вода стекала в каменные желоба, а потолок подпирали стояки из черного дерева.
По широким ступеням из зеленого мрамора они поднялись на второй этаж. Рослый страж с выпиравшей даже из-под кожаного панциря крепкой грудью распахнул дверь из резной слоновой кости, и Антигон оказался на террасе. Пол на ней был покрыт пышными фригийскими коврами, из заправленных душистым маслом светильников лился ровный красноватый свет.
Полукругом стояли шесть лож, застеленных леопардовыми шкурами и шитыми золотом покрывалами. Одно из них было свободно. Слева от него в небрежной позе развалился человек с неестественно бледным, с желтизной, лицом и огромным животом. Его черные волосы были аккуратно завиты и присыпаны золотыми блестками, изящный прямой нос и чувственный красивый рот придали бы, наверное, лицу определенное сходство со скульптурным ликом Аполлона, если бы не глаза. Антигон мельком подумал, что далеко не у всякой змеи такие холодные, безжалостные, будто вырезанные из зеленого эфиопского стекла глаза.
- А-а-а, вот и долгожданный владелец "Песчаного банка". Рад, что ты принял мое приглашение, - Ганнон приветственно вскинул пухлую руку и показал на пустое ложе.
- Да у меня даже и в мыслях не было отвергнуть его, - с показным смирением сказал Антигон, чуть наклонив голову. - Я даже представить себе не мог, что мне когда-либо выпадет такая высокая честь, и потому не успел подобающим образом одеться. - Он с нарочитым пренебрежением дернул рукав своей простой туники, как бы сравнивая ее с расписанной цветами и золотыми узорами туникой Ганнона из китайского шелка, - Я так спешил, что по дороге потерял обоих твоих гонцов и возничего.
- Вот как? - Ганнон удивленно вскинул брови, похожие на две дуги из черного дерева, - Они, наверное, недостаточно крепко держались.
- Истинны твои слова, один из самых высокомудрых и высокочтимых повелителей пунов, - Антигон выразительно похлопал по торчащей из кожаных ножен резной рукоятке кинжала, - Должен признаться, что таких великолепных дворцов я еще никогда не видел. И потому я готов на коленях просить оказать милость мне и моему изготовителю благовоний Лисандру и способствовать распространению наших товаров. Если такой богатый и знатный человек, овеянный к тому же воинской славой, раз-другой похвалит наши изделия… Короче, мы бы тогда на всех перекрестках восклицали: "Ганнон Великий наслаждается нашими ароматами".
- Придержи язык, метек, - Один из гостей чуть наклонился вперед, и на его безбородое лицо упал отблеск пламени, - Как смеешь ты так дерзко разговаривать со стратегом Ливии?
- Приветствую вас, достопочтенные предводители "стариков", - торжественно провозгласил Антигон, и в глазах его заиграли веселые огоньки, - Полагаю, однако, что лишь хозяину дома подобает выказывать упреки гостю за его неправильное поведение.
Антигон прекрасно понимал, что за приглашением скрывается намерение Ганнона уговорами, подкупом или неприкрытыми угрозами заставить подружившегося с Гамилькаром метека порвать с ним, ибо после окончания войны с Римом отношения между "стариками" и "молодыми" еще более обострились.
Он достаточно трезво оценивал значение своего банка, своего огромного состояния, а также несметных богатств Гамилькара и был твердо убежден, что Ганнону Великому будет очень нелегко справиться с ними обоими даже с помощью вождей "стариков": Бошмуна, безраздельно распоряжавшегося множеством обширных земельных угодий, Магона Вонючки, которому принадлежала едва ли не половина всех красильных мастерских города, главного управляющего всеми каменоломнями по ту сторону бухты Бокхаммона и казначея Карт-Хадашта и владельца судостроилен в Гадире, Тингисе и Игильгиле Мулана.
Антигон осторожно присел на край ложа, изготовленного из кипариса и балеарского тростника. Одна из рабынь с глубоким поклоном поставила перед ним наполненный вином золотой кубок на тонкой ножке и украшенное чеканным узором серебряное блюдо с фруктами и довольно странными на вид кусками мяса. На обнаженной спине рабыни отчетливо виднелись свежие рубцы от ударов бичом.
- Так выпьем же за то, чтобы боги были всегда милостивы к Карт-Хадашту! - провозгласил Ганнон, призывно глядя на гостей.
Антигон согласно кивнул и сделал маленький глоток.
- Надеюсь, я не нарушил твоих планов? - вежливо осведомился Ганнон и как бы невзначай растопырил пальцы, явно желая поразить грека блеском нанизанных на них драгоценных камней.
- Я собирался встретиться с Гадзрубалом Красивым, - Антигон опустил глаза и на мгновение скорбно поджал губы. - Если я до полуночи не появлюсь у него… Тогда он знает, где меня искать.
- Ах да, Гадзрубал. Весьма занятный юноша. У тебя с ним чисто деловые отношения? Я знаю, вы, эллины, очень падки на красавцев.
- Я вырос в Карт-Хадаште и подобно большинству его жителей не склонен к извращениям, - подчеркнуто сухо ответил Антигон. - Мне никогда не хотелось ни предаваться любви с мальчиком, ни хлестать бичом рабынь.