Глава шестая
"СМЕРТЬ ЗНАТНЫМ! ДА ЗДРАВСТВУЕТ НАРОД!"
В день 15-й прошлого месяца великое было волнение. Перевернута была. земля от оружия… кричавшими "Да здравствует народ! Смерть знатным!" Зачинщиками были Джули Леоне и Клемене Валетаро, а остальные же были люди самые маленькие, без имени…
Из донесения в Геную о восстании в Кафе
("Atti")
ЛЮДИ МАЛЕНЬКИЕ, БЕЗ ИМЕНИ
Двор в Суроже опустел, затих. Остались в нем только работные люди да слуги. Покинув дом свой на попечение младшего сына Григория, Никита выехал в Кафу. Людям сказал - едет на ярмарку, однако про себя имел другой резон.
До лесного поворота сопровождали его Василько с Ивашкой, которые гостили у купца чуть не целую неделю. К Соколу в эти дни вся семья Чуриловых относилась как к жениху Ольги; особенно атаман пришелся по нраву Григорию.
Собираясь в дорогу, решили невесту оставить в ватаге - там ей самое место. Под крылом атамана да под надзором Ивашки проживет до лучших времен в полной безопасности. В Кафу везти побоялись. - времена там ожидались неспокойные.
Перед отъездом Никита долго говорил с Ивашкой, упрашивал беречь Ольгу.
- Пойми, Иванко, меня, старого. Самое дорогое вам отдаю. Семенко да Гришка сами отцы - теперь ломти отрезанные, а Оленька одно наше утешение в старости. Ее ради и живу. Никому не говорил - тебе скажу: из-за ее счастья хочу Васю в люди вывести, чтобы муж у дочери моей был человек знатный. И опять же о людях наших забота. Пусть вольно поживут. Счастья им хочу.
- Ладно, цела будет Оленька, - сказал Ивашка, прощаясь. - Нас не забывай. Если в городе зашевелятся - дай знать.
Как только Никита приехал в Кафу, начались заботы и всякие беспокойные дела. Батисто сказал купцу, что Леркари ушел в море и не вернется (чему Никита не поверил) и что вместо него восстание готовят два судейских чиновника - Джули Леоне и Клемене Валетаро. И еще сказал Батисто, что у Леоне и Валетаро под рукой выступят две тысячи ремесленников, а еще более того рыбаков, грузчиков да всякого иного мелкого люда.
- Они умоляли просить вас, чтобы вы разбойников из леса не приводили, - сказал трактирщик. - Только помешают лесные люди делу.
- Наоборот, - горячо сказал Никита. - Они хорошо вооружены и отважны!
- Я и это говорил синьору Леоне. Но он сказал, что разбойники в торговом вольном городе нежелательны и опасны и если они появятся, то все - и жирные и тощие - соединятся против них, защищая свои очаги. А это помешает восстанию и вызовет ненужное кровопролитие.
- Сокол хочет помочь бедному люду города. Если жители этой помощи не желают, он уйдет, - успокоил Никита трактирщика.
"Боятся Сокола, стервецы, - подумал купец, выходя из таверны. - Теперь надо узнать, когда начнется сполох, и упредить атамана!" И он погрозил в сторону таверны.
Дома пожаловался Никита на свои неудачи сыну. Семен, подумав, сказал:
- Сходил-ка бы ты, батя, к наемникам, послушал, что они говорят. А я налажу свою ладью да пойду в море рыбку половлю. Может, что и узнаем нужное.
Никита сказал: "Молодец, Семка" - и пошел собираться в путь.
Взяв с собой пятерых слуг и захватив сети, Семен двинулся на берег. Отыскав свою ладью и подняв парус, они вышли в море.
Все дальше и дальше туманный берег. Тихо идет ладья, по бокам, не опасаясь людей, играют с волнами острогорбые дельфины. Семен стоит на корме, навалившись на канаты, протянутые от бортов. Правая рука лежит на изогнутом рычаге руля. Рука жилистая, загорелая.
Играет, искрится солнечное море. На душе у Семена радостно. Любит Семен море, часто ходит на лов. Рыбаки его знают почти все и уважают. Вот и сейчас приветственно машут руками со своих фелюг. Отойдя от рыбаков на версту, Семен приказал убрать паруса и закинуть сети. Слуги начали готовиться к лову.
В первый раз поднятые сети рыбы не принесли. Зато второй замет оказался удачным. Сложив рыбу в корзину, Семен снова поднял паруса и двинулся к соседней фелюге. Осторожно подойдя борт о борт, спрыгнул к рыбакам.
- В гости к Филосу. Можно? - крикнул он по-гречески.
- Милости просим, Семеоно, - радостно ответил старый рыбак Филос. - Давненько в море не выходил ты. Рыбки захотелось?
- Хочешь рыбки - окуни хвост в воду! - проговорил Чурилов, принимая от своего слуги бутыль, оплетенную мелкой лозой.
Рыбаки подсели ближе к гостю.
- Тебе хорошо, Семеоно, - сказал Филос. - Ты в море ходишь отдыхать. А для меня - труд это нелегкий. Иногда кажется, что я и родился на этой старой фелюге. И сыны мои здесь - вот они. Три сына, и я еще не стар- четыре пары здоровых рук, а семью прокормить не можем.
- Перестань, отец, - сказал один из сыновей. - Семеоно не виноват, что ты беден.
- Я этого не говорю: он ходит с караванами в северные земли, а это во сто крат опаснее, чем штормы на море. Он добыл богатство смелостью и честностью, и потому я его принимаю как лучшего гостя. В моей бедности виноват хозяин. Разжирел, как боров, в пять раз богаче Семеона, а куда он ходит? От дома и до солильни! Акула и та честнее нашего хозяина.
- Мой брат недавно утонул во время шторма, - сказал один рыбак, как бы подтверждая слова Филоса, - так эта сволочь, наш хозяин, вышвырнул его семью из лачуги. Теперь они теснятся у меня - не погибать же бедной женщине с детьми.
- Дождется, жирная падаль! - крикнул младший сын Филоса, - скоро и до его брюха доберемся!
- Слышал я, что капитан Леркари задумал поход на жирных, - сказал Семен. - Я тоже хотел встать рядом с ним на святое дело, да, видно, напрасно. Говорят, капитан ушел в Геную навсегда.
- Он здесь, - тряхнув головой, сказал Филос. - Ты, Семеоно, не предатель, тебе скажу - "Святая Агнесса" стоит второй день на внешнем рейде. Ее не узнать, она сменила все - вплоть до парусов. Если хочешь, зайди к капитану и поговори с ним, его корабль называется теперь "Лигурия".
- Значит, жирным скоро конец?
- Восстание начнется на второй день ярмарки. Все рыбаки готовятся к этому дню.
На этом же судне рыбачил сосед Филоса, старый грек Кондараки. Он был совсем дряхлый, его брали в море, чтобы сортировать рыбу. Вначале он молчал, так как был глуховат и многого не расслышал. Но когда речь зашла о капитане Леркари, не утерпел, заговорил:
- Капитана Ачеллино я знаю, - шамкая беззубым ртом, сказал он, - мерзавец ваш Леркари.
- Замолчи, старик, - сказал старший сын Филоса. - Капитан добивается свободы для простых людей.
- Двадцать лет назад он говорил нам то же самое. Этот горлохват добивается места в консульском дворце. И все, кто пойдет за ним, попадут по его милости на галеры. Моих двух сынов, которые поверили ему тогда, он погубил собственной рукой. Молодежь не помнит этих страшных дней. Тогда тоже, как и сейчас, повсюду кричали: "Леркари, Леркари!" А как только консулом был поставлен его сын, началась расправа с теми, кто добыл этим разбойникам власть. Ачеллино стал главным синдиком - это он послал на виселицу моих ребят. Не верьте этому капитану.
Крепко призадумались рыбаки над словами старого грека.
- Дед, пожалуй, прав, - произнес Чурилов после молчания. - Вы все, верно, слышали о Соколе. За ним стоит полтыщи молодцов, и они хотели помочь бедному люду в борьбе против знатных. Леркари отказался от этой помощи.
- Я не верю этому. Все это выдумки злых людей, - сказал старший сын Филоса. - Сокол в Кафу боится нос показать. Кто видел его в городе?
- Я видел. Он был в моем доме. И при мне трактирщик Батисто отказался от помощи ватажников.
- Батисто тоже подлец, каких не видел свет, - подтвердил дед.
На прощанье Филос сказал Семену:
- Все, что здесь сказано, я донесу нашим рыбакам. Только они, как и я, этому не поверят. Они за Леркари готовы душу отдать. А Соколу, если сумеешь, передай: мы ждем его на ярмарку. Раз ты говоришь, что он простой человек, как и мы, - его рыбаки примут. Если люди хотят драться за свободу, им никто не может запретить!
Чурилов перешел на свою ладью и, выбрав сети, направился к берегу.
Вечером Семен, рассказав Никите о посещении рыбаков, спросил:
- Сам-то ты удачно ли сходил?
- Был я у наемных людишек, наслушался ихних речей- голова кругом идет. На богатых фрягов злость люди имеют неимоверную. Про консула со скрежетом зубовным говорят. И то надо понять - наложил он на горожан новый налог. Пугает людей нашествием турок, зовет приношениями крепить мощь города. Нам с тобой али кому другому с достатков десять сонмов уплатить на укрепку стен не так уж тяжко, а подумай - где такие деньги голытьбе взять. Ходят по хижинам стражники с провизорами, уносят за неуплату последнее добро, оставляют голые стены. Народ консула клянет во всеуслышание, говорят, налогами он потому и гнетет, что Кабела. Иди в людскую, посылай вершника к Черному камню. Передай - пусть на третий день к вечеру встают всей силой у Малой горы. Ночью проведем их в город. А там бог поможет. Иди.