- Оформив документы, ты дождешься шкипера и привезешь мне его письмо. Если в городе все готово, мы подойдем к берегу, высадим всех невольников и матросов и запалим такой огонь! Я поведу в бой невольников и матросов, шкипер - рыбаков, а Панчетто со своими разбойниками начнет резать жирных. Ди Кабелу и его приспешников- в цепи. Власть в городе возьму я. Ты, если я не ошибаюсь, был назначен военным начальником? Ну так ты им и останешься. Как игра?
- Стоит свеч, - ответил Демо. - Но вдруг в порту меня почему-либо арестуют? Тогда как?
- Справимся без тебя. После игры выручу.
Глава пятая
ПЕРЕД ГРОЗОЙ
Свобода! Свобода! Пусть груб наш напев.
Удвой наше мужество, силу и гнев!
Тебя призывая, мы рвёмся к мечам!
К оружию, товарищи!
Смерть палачам!
Из песни восставших спартаковцев
В ВАТАГЕ
Пока Ивашка и Сокол гостили у Чурилова, Ионаша дважды тайно ездил в Солхат к хану. Менгли-Гирей жадно выспрашивал о ватаге и Соколе, грыз в задумчивости конец бороды, но совета и приказа не давал. Из доносов грека нельзя было понять, куда склоняется судьба ватаги.
Люди, живущие в лесу, в представлении хана были не что иное, как живой товар, рабы. Он не мог думать о ватаге как о военной силе и все помыслы направлял на то, как бы связать это огромное стадо невольников одной веревкой и вывести на рынок Кафы. Сколько золота можно получить!
Когда Ионаша рассказал хану о замыслах капитана Леркари и о том, что лесные люди хотят помочь ему в борьбе против жирных, хан решил действовать. Он спросил:
- Свои люди у тебя там есть?
- Мало, но есть, великий хан.
- Как только в Кафе начнется калабаллык, посылай ко мне гонца, а сам будь около атамана. Я прикажу, что делать.
В Кафу грек вернулся как раз вовремя. Ивашка и Сокол собирались в ватагу. За эти дни атаман с Ивашкой да Никита с Семеном сделали в городе большие закупки. Семен тайно дотолковался с Мартином Новелой, хозяином самой крупной оружейной мастерской в Кафе, о продаже трехсот мечей, двухсот копий. Кроме того, Мартин продал много щитов и нательной брони. Ивашка и Сокол ходили по мелким мастерским и скупали оружие поштучно. Сам Никита взялся за дело особенно трудное: уже скоро год, как в Кафе проживали два немца: Кюн из Ахена и Бакард из Страсбурга, которые умели ладить новое и доселе не виданное огнестрельное оружие. За большие деньги немцы продали купцу сто мушкетов и четыре пистоля. А поодаль от немецких мастерских Никита нашел француза Пишо, искусного в изготовлении пороха и селитры. Тот, также за большие деньги, отпустил Никите четыре мешка пороху и научил, как с этим зельем обращаться.
Много разного оружия продали русские мастеровые, живущие за храмом Благовещенья. Все купленное погрузили на три подводы, закрыли сверху полотном да другими товарами и благополучно выехали из города. Никита верхом поехал впереди, за ним шагали кони Ивашки и атамана, потом подряд шли подводы. На передней подводе сидела Ольга с Ионашей, на остальных возницы. За возами ехал Семен со слугами. Он поехал проводить обоз до ватаги.
В Салах разъехались. Никита с Ольгой и со слугами двинулись в Сурож, а Семен с подводами свернул за Ивашкой на узкую лесную дорогу. Ольга с Соколом долго прощались, хотя расставались ненадолго: посоветовавшись с ватагой, атаман должен был приехать в Сурож.
* * *
Ватажники встретили атамана радостно. Собралась вся ватага.
Сокол поднялся на передний воз, оглядел ватажников и громко заговорил:
- Привез я вам, други мои, поклоны от московского посла и от сурожского купца Никиты Чурилова. Вы, я чаю, его знаете?
- Знаем!
- Гостил у нас!
- Поклонились русские люди не сухим поклоном - просили подарки передать. Есть тут полотно, кафтаны, армяки, рубашки, обувь и еще кое-что. Всем, я мыслю, не хватит, а тех, кто уж больно обносился, оденем. Делить как раз удобно - ватага наша на три костра разбита, а тут три воза. Кирилла с Оки! Подведи свой котел к первому возу.
Кирилл махнул рукой, и люди первого котла сгрудились у телеги.
Когда полотно, обувь и одежда были розданы, атаман снова потребовал тишины и сказал:
- Окромя одежды, есть еще кое-что. Этого хватит всем. - Василько вытащил из-под мешковины новенький меч и взмахнул им над головой. Ватага ахнула. Атаман передал меч Кириллу и сказал: - На, владей! - потом вытащил еще один и крикнул: - Подходи, кому оружие надобно!
Щиты, шпаги, мечи и каски с первого воза разобрали быстро. Потом делили содержимое второго и третьего возов.
Наконец, Семен Чурилов раскрыл последний сверток, выволок оттуда невиданную штуку. Сперва все думали - арбалет. Но вместо лука у него висели две железных ножки. Василько подал Семену рожок, тот что-то засыпал в отверстие черной трубы, забил куском шерсти, приладил кремень. Огляделся по сторонам и указал взглядом на верхний край черной скалы. Василько поднял голову - на камне сидели, не ближе чем в двухстах шагах, два старых ворона.
- Попадешь ли? - усомнился Василько.
- Не зря же мы с тобой в овраге полмешка зелья спалили. Теперь я умею. - Он расставил ножки, положил на них мушкет, прицелился.
Громом раскатился по горам выстрел. Густое белое облачко дыма вырвалось из раструба мушкета и растаяло в воздухе, вороны упали со скалы мертвые.
Мушкеты и пистоли раздали самым надежным и толковым ватажникам. Зелье, однако, оставили в мешках.
С завтрашнего дня обещано начать обучение ватажников огненному бою и драке на шпагах.
Ныне с утра у Черного камня гомон, какого давно не бывало. Семен Чурилов учит ватажников на шпагах драться. Двое проворных наседают на горожанина, лезут на него, машут клинками. Семен спокойно и ловко отражает удары обоих, потом, остановившись, показывает, как надо нападать, в какой момент наносить удар. Вокруг них сгрудились те, кому достались шпаги, - смотрят, стараются не пропустить ни одного движения. Иные, заучив два-три приема, паруются и починают стучать оружием - пробовать, как получается. Спервоначалу получается плохо, всюду слышен смех, но потом рука привыкает к легкому эфесу, глаз успевает улавливать движение противника, дело идет бойчее.
Внизу за речкой Василько приучает людей к огненному бою. Показывает, как забивать пыжи, сыпать порох на полку, ставить кремень. Потом ухают выстрелы, и ватажники бегут к осине смотреть, угадали ли? Подбегают, охают и ахают, удивляясь, - свинцовые горошины через такую даль пробивают осину насквозь.
Митька лошадей своих совсем забросил. Скоро полдень, а он не бывал на конюшне, лошади стоят не поены. Зато по стрельбе из пистоля он перещеголял самого атамана. Пули в цель кладет без промаха, надоедает атаману - клянчит порох.
- Ты только что палил, - говорит Василько и отводит протянутую Митькину ладонь. Тот прячет пистоль, из которого вьется дымок, за спину и делает удивленные глаза:
- Вот те Христос - подхожу после всех, - клянется он и снова протягивает руку…
У Ивашки своя забота - Андрейка. Играть на гуслицах приятно, только человеку этого мало. Батя вывел сына к скале, подобрал ему клынч полегче, заставляет рубить кусты. Пусть рука привыкнет к сече, наливается силой и твердостью. Обещает дать выстрелить из мушкета!
…Чеоез три дня Ивашка сказал атаману:
- Не пора ли круг созвать? Скоро Семен Чурилов уедет. При нем бы поговорить с ватагой надо.
Сокол сказал "добре", и на следующий день после полудня объявлен был круг.
На поляне народу - яблоку негде упасть.
Поглядеть на ватажников - на людей стали похожи. Приоделись в новую одежонку. У многих на головах каски с перьями, как у кафинских стражников. Пояса у всех, и на каждом висит сабля или шпага. Ожили, отдохнули - шумят. Воинство!
Атаман вышел на середину тихо, неожиданно. За атаманом встали Иван и Семен Чурилов, рядом трое котловых: Кирилл с Днепра, Грицько-черкасин и Федька Козонок.
- Открываю круг, други мои! - громко сказал атаман. - Давно мы с вами совета не держали, а потолковать больно надо. - Василько помолчал немного и уже тише и спокойнее заговорил:
- Вспоминаю я, ватажники, как мы весной из цепей мечи ковали, как о волюшке-вольной думали. Было нас мало тогда, а оружия так и совсем не было. Зато злости в сердце было столько - на татар с голыми руками полезли бы, за свободу зубами горло рвать были готовы. Теперь ватага выросла. Мечи, сабли, шпаги - у каждого. У иных вон пистоль да мушкеты. Теперь мы - сила! И я хочу спросить вас, ватажники, отчего при этой-то силе речей у нас про свободу, про судьбу свою не слышно. Может, я один повинен за всех думать!
- Не с того начал, атаман! - крикнули из толпы.
- Про волю не меньше тебя думаем!
- Дальше слушайте. Впереди слово ваше. Был я на той неделе в Кафе, посмотрел, как люди живут. Хоть и говорят, что город тот торговый да вольный, одначе простому народу в нем дышать совсем не дают, а насилью и поборам конца нет. Только люди там не ждут, когда богатеи совсем их задушат, - собираются всех жирных поубивать, дворцы и хоромы ихние дымом пустить. И у нас, лесных людей, они допомоги просят.
- А ежели мы не пойдем? - крикнул кто-то.
- Без нас обойдутся! - вместо атамана ответил Ивашка. - Они своего добьются! Станут вольными людьми и без нас!
- Ты, Ивашка, не кричи, - спокойно возразил ему Кирилл. - Тут криком не поможешь. И атамана перебивать негоже. Говори, Василько, что и как.