Глава третья
В КАФЕ
"Будьте здоровы и пребывайте с богом, гости Кафы"
Надпись на главных воротах крепости
…пограбили, да сколько гостей моих перебили в Кафе и животов на многое тысяч рублей взяли…
Из наказа Ивана III послу, едущему в Кафу
ПОСОЛЬСТВО ТОРГОВОЕ
Никита Чурилов решил выехать в Кафу. Разве мог отец усидеть дома, надеясь на фрягов? Купец понимал, что сам он у татар ничего узнать не сможет, а вот боярин из Москвы - другое дело. И он поехал к Беклемишеву. Но боярина в Кафе не застал - тот, неведомо для чего, снова укатил в Мангуп.
- Ой, больно некстати, - сказал Никита Семену - старшему сыну. - Я тут изведусь, его ждавши.
- А ты не жди, - посоветовал Семен. - Раз Гуаски обещались у татар искать - пусть ищут. А ты съезди-ка в ватагу. Не туда ли она сбежала? Не к атаману ли своему?
- Полно тебе пустое городить. Ежели бы к нему - зачем одежонку на берегу бросать.
- А посуди-ка, батя, сам: не найди ты ее платье у моря, мыслишка эта в первую очередь у тебя в голове появилась бы. Верно ведь?
- Это, пожалуй, так.
- И ты немедля бы погоню за беглянкой послал?
- Вестимо, послал бы.
- Вот этого-то она и боялась. Хитрости нашей Оль-гуньке не занимать стать. Ты меня понял?
- И то верно, - решительно сказал Никита и, быстро собравшись, вышел во двор. Там растолкал заспанного конюха и приказал седлать пару лошадей.
- И сам соберись. Поедешь со мной.
- Далеко ли?
- В лес, за грибами.
Спустя полчаса подъехали они к Охотничьим воротам города и, бросив стражнику горсть медных монет, выехали на дорогу.
Тихо в ряд шагают кони. Никита опустил голову, молчит. Мысли все о дочери, невеселые. Правильно ли сделал он, решив отдать ее за фряга? Может, тот разбойник - ее судьба? Может, поздно едет он в его шайку. Надо бы раньше пойти к нему, позвать в свой дом, сделать зятем. Парень, наверно, с головой - неспроста ватагу водит. Может, был бы помощником лучше не надо. И нянчил бы Никита внучонка. "Дай бог только найти дочь, - думал Никита, - гневаться на атамана не буду - позову к себе. А то восстал я против судьбы, что бог дочери уготовил, оттого и несчастья пошли. Всевышнему противиться не буду". На том и порешил Чурилов.
Весь день проездил Никита по дорогам и горным тропинкам в надежде найти ватагу. Дороги были пустынны, горы безмолвны. Нигде ни звука, ни огонька, ни одной живой души.
После полуночи заморосил дождь. Усталые и вымокшие до нитки всадники спешились и решили отдохнуть.
С горных вершин вместе с туманом сползал в низины рассвет, дождь перестал. Слуга достал кресало, выбил искру и запалил костер. Над деревьями поднялся столб белого дыма.
Разделись всадники, решили высушить одежду.
Вдруг в стороне хрустнули под чьей-то ногой сучья, ветки кустов раздвинулись, мелькнуло чье-то бородатое лицо. Никита вскочил, схватился за рукоятку клынча, слуга даже и встать не успел. Кругом в кустах затрещало, со всех сторон к костру выскочили люди, схватили Никиту и слугу его, быстрехонько связали.
Один из разбойников (а в том, что это были они, Никита не сомневался) протиснулся к Чурилову, пристально вгляделся в его лицо, весело заорал:
- Кого вы, аспиды, связали?! Ого-го-го! Никита Афанасьевич, ты?
Он крепко прижал к себе купца, потом сорвал с рук Никиты веревку.
- Ну, не узнаешь? Покупку свою не признал.
- Неужели Ивашка?
- Кто же еще! - они снова обнялись и трижды поцеловались.
- Молодым тя помню, а теперь бородища, - оправдывался Никита.
- Да и сам ты поседел! Какая болесть занесла тебя сюда?
- В гости к тебе пожаловал. Рад - не рад, принимай. Рядом живешь, а не позовешь. Хорошо ли это?
- И верно, нехорошо, - согласился Ивашка. - Давно бы надо встренуться. Как Ольга поживает?
- Разве она не у вас? - в голосе Никиты прозвучало отчаяние. Ивашка удивленно посмотрел на него. "Наверное, Васька девку уволок", - мелькнула догадка.
- Может быть, она и у нас. Я более недели в ватаге не был, что там творится - не знаю.
- Ну так поедем скорей, - заторопился купец и вскочил на коня.
Ивашка пошел впереди, всадники за ним. Недалеко виднелась широкая тропа, на ней Чурилов увидел шесть лошадей. Люди вели их в поводу, через седло каждого коня переметнута пара тугих мешков. Он окинул быстрым взглядом мешки и тихо спросил у Ивашки:
- Награбленное, поди?
- Ты што! Да у нас за это голову снимут. Боже упаси… Грабежом не промышляем. А в мешках соль. Сами добыли для хозяйства.
- Чем же вы живете, если не грабите?
- Чем бог пошлет. Охотой промышляем, тем да сем. Летом в лесу с голоду не умрешь. На зиму вот солонинки заготовим. Недаром соль везем.
- Ишь ты… - Никита что-то хотел сказать, но промолчал. Потом спросил - Атаман ваш, Сокол, что за птица?
- Погостишь у нас - сам увидишь.
* * *
В ватаге Никиту успокоили. Сказали, что Ольга жива и здорова, вызволил ее фряг ди Гуаско и находится она в Кафе, в надежном месте. Атаман и фряг уехали в город и не сегодня-завтра привезут Ольгу сюда.
Но прошло трое суток, Сокол не возвращался. Никита сильно загоревал, еще более забеспокоился Ивашка.
Уж не случилась ли беда? Грицько-черкасин передал наказ атамана - ждать его пять дней. Если на пятые сутки Василько не вернется, надо выручать. И хоть сегодня шли только четвертые сутки, Ивашка решил не медля ехать в Кафу. Искать атамана по договоренности надлежало в кабачке "Музари", недалеко от крепости. Там ждать Ионашу или самого атамана.
Ивашка нарядился в самые лучшие одежды, какие нашлись в ватаге (чтобы сойти за слугу купца), и вместе с Никитой выехал в город.
В пути Чурилов был весел и доволен. Словно в другом мире побывал сурожский купец. С каким наслаждением слушал он гусельную, родимую игру. В памяти всколыхнулись молодые годы, зеленые весны, душевные песни. Сколь разговоров переговорено с дедом Славко. Много хорошего и он рассказал Никите о Соколе, о ватаге. Удивило Никиту - как люди в такой страшной нужде в грабеж и разбой не ударились. Ведь сколько ни тянись, видно - люди впроголодь живут, не одеты как следует и не обуты и все равно в воровство не пустились.
Честные, сильные сердца! И атаман их, должно быть, стоящий человек, если держит ватагу в узде.
Жил Никита в Суроже, о злодействах ди Гуаско знал понаслышке. Мало ли злых дел люди творят на земле. Но то, что рассказала ему Полиха, ужаснуло его. Не осудил, а похвалил про себя он Сокола за то, что заступился тот за угнетенных, а злодеев малость припугнул.
В город приехали к вечеру. Ивашка доехал до ворот Семенова дома и сказал Никите:
- Ты прости меня, Афанасьевич, я тебя оставлю. Мне надобно спешить в одно место, про атаманов след узнать.
- По городу осторожнее будь, - сказал Никита и указал, как найти нужный кабачок. - Да не замешкайся. Жду тебя у Семена моего.
Проводив Ивашку, Никита вошел в дом. Позвал сына и радостно произнес:
- Ну, Семенка, молись богу. Оленьку я, кажется, нашел. Сейчас же, хоть из-под земли, достань Митьку, ди Гуаскова сына. Бога мы, грешные, видно, не совсем прогневали - вырвал он девоньку у татар. Спас ее этот Митька и привез в Кафу да поместил в надежное место. Найди фряга и приведите мою ненаглядную домой.
- Посмотри, батя, на дворе ночь. Где я его искать буду в такую пору? Утром ужо и сходим.
- Душа изболелась, пойми ты!
- Коли в надежном месте…
- Ну, хорошо. Пусть завтра. А боярин вернулся?
- Только что…
- Проводи меня к нему.
Боярин Беклемишев был навеселе.
- Катерину привез? - коротко спросил купец.
- Привез, Никитушка, родной!
- Погубишь девку. И себя погубишь.
- Теперь уж все равно. Жить без нее не могу. Как пришли мы в ту пору от консула, заболело сердце нестерпимо: "Не увижу, думаю, ее никогда более". Махнул на все рукой да сломя голову в Мангуп.
- Что Исайке-то сказал? Обманул, поди.
- Грешен - обманул. Сказал, что приехал из Москвы гонец и что просит великий князь Катерину до весны погостить. За день, сердешная, собралась. Радешенька.
- Ну. за это бог и великий князь тебя судить будут, дело это не мое.
- Говорят, беда к тебе пришла? Ольга будто бы пропала?
- Оленьку нашли. Завтра будет здесь.
- Ну и слава богу. Стало быть, завтра посольство торговое сотворить мне поможешь?
- Помогу.