Плотно пообедав, консул решил соснуть пару часов. Раздевшись, он лег под балдахин, но сон упорно не шел к нему. Во-первых, не выходил из головы совет Феличе. Ведь если расходы на оборону Кафы переложить на плечи горожан, думал консул, то тысячи сонмов, отпущенных на это банком, можно умеючи присвоить. Тысячи! И опять-таки, как сохранить такое богатство в случае, если город не устоит под натиском неприятеля? Турки еще жаднее, чем татары, и жестокости у них немало. Как вместе с богатством сохранить и жизнь? Консул понимал, что в случае войны из Кафы уйти будет трудно. Если турки пойдут с моря, татары непременно обложат город с суши. В этом консул ни на минуту не сомневался. Куда скроется он, обремененный семьей и богатством? Консул мучительно думал и не находил ответа на этот вопрос. О сне не могло быть и речи. Консул встал и повелел позвать музыкантов и танцовщиц.
Но и это не развеселило его. Музыка показалась ему нудной, танцовщицы вялыми и некрасивыми. Усталым взмахом руки он отослал их прочь. Вспомнил о рабынях-наложницах и поморщился, словно от зубной боли. Все они надоели со своими искусственными ласками и со страхом в глазах.
Согласно Уставу, консул обязан был в понедельник, четверг и субботу навещать суд, дабы следить за правосудием. Однако ди Кабела в суде бывал редко. Сейчас ему захотелось побывать там. Синдик предоставил ему лучшее место за столом и подал две папки. В одной лежали дела уже рассмотренные, в другой - назначенные на сегодняшнее судилище. Консул равнодушно перебрал бумаги - не было ничего интересного. Кто-то кому-то не уплатил долги или налог, кто-то проворовался или взял взятку (таких дел было большинство).
Отбросив папки на стол, ди Кабела вышел из суда. Оставалось одно средство победить хандру - напиться как сорок тысяч пьяниц. И консул решил воспользоваться им.
Всю ночь с превеликими осторожностями Демо и Ольга пробирались лесными тропами. Ехали молча, и Ольга была уверена, что к утру они достигнут Сурожа. Но на рассвете Демо разочаровал ее. Он сказал, что едут они не в Сурож, а в Кафу.
- Татары теперь, наверное, рыскают по сурожской дороге, и мы ни за что не ушли бы от погони. Потому я и решил обмануть их. Мы приедем в Кафу, и ты найдешь защиту у моих друзей.
- Почему? Разве не живет в Кафе мой брат?
- Я не знаю, где его дом, да и нет смысла в такую рань мотаться по улицам города. Кто знает - может, татары и туда послали часть всадников.
Перепуганная Ольга согласилась.
Спасая Ольгу, Демо, конечно, рисковал. Если бы джигиты Кара-текена догнали его - смерти не миновать. Но рискнуть стоило. Русский купец богат, и если умело преподнести ему спасение дочери, можно получить много денег. Кроме того, Демо знал упрямство своего брата. Теодоро ради Ольги примет христианство, а святые отцы ему этого не простят. Тогда стоит только убрать с пути Андреоло - и Деметрио единственный наследник богатств ди Гуаско.
Все это по дороге в Кафу Деметрио хорошо обдумал.
Ольгу он привез в домик Кончеты и сразу хотел было идти к Чуриловым за выкупом, но хозяйка шепнула, что его очень хотел видеть консул ди Кабела. Попросив обойтись с девушкой поласковее, Демо сразу же пошел в палаццо консоляро.
Ди Кабела, видимо, давно ждал его. Не спрашивая, как прошла поездка в Солдайю, он тоном, не допускающим возражения, сказал:
- Отныне ты военный начальник города. Я знаю, ты только что с дороги и устал, но время не терпит. Сейчас же сядешь в седло и объедешь все городские укрепления. Сам лично ощупай каждый камень, посмотри, где и сколько воинов надобно, чтобы отразить могущественного врага…
- Это турки, ваша светлость?
- Ты догадлив, Деметрио ди Гуаско. Не позднее чем завтра представишь план обороны города, который мы обсудим на Совете. Ты молод, и сил у тебя хоть отбавляй. Тебе еще раз придется ехать в Солдайю. Ты заедешь к консулу ди Негро и расскажешь ему о нашем положении. Затем побывай у своего отца и скажи ему, чтобы он собрал как можно больше людей, вооружил их и держал наготове. Нам будет нужен каждый, кто способен носить оружие. Ты понял меня?
- Я боюсь, что у меня не хватит опыта…
- Я верю в тебя, Деметрио. Ди Гуаско всегда были умны и отважны. Иди, выполняй приказ.
Глава вторая
ДУМЫ СВЕТЛЫЕ И ДУМЫ ЧЕРНЫЕ
Тяжелей горы, темней полночи легла на душу дума черная.
А. Кольцов.
СОВЕТ ДЕДА СЛАВКО
Солнце спокойно светит с небесной высоты, лучи его не жгут, а ласкают осеннюю землю. Кругом тихо. Лес дремлет. Только изредка вздрагивают деревья, роняя пожелтевшие листья. В чистом воздухе под косыми лучами солнца блестят серебристые нити паутинок, пахнет увядающей листвой.
Сокол и Ивашка лежат на траве. Василько сорвал сухую былинку, откусывает от нее по малой дольке, выбрасывает изо рта. Ивашка уперся локтями в землю, положил рыжую лохматую голову на кулаки.
Время клонится к полудню. Звуки говорливого ручья то прорываются, то замирают в траве.
- Вот и дожила ватага до осени, - говорит Иван. - Зима скоро.
- Скоро, - соглашается Василько. - Из шалашей придется в пещеру перебираться, землянки обладить. Дровишек сухих заготовить бы надо. Пойдут дожди да снега, тогда и обогреться будет нечем.
- Не о том заботишься, атаман. В лесу от холода не пропадем. Нам о еде думать надо. Сейчас на подножном корму живем, а зимой такую ораву прокормить надо.
- Эх, каждому бы соху в руки да поле ровное! - мечтательно говорит Сокол. - Истосковались по работе.
- Скажи-ка, Василько, кто мы теперь есть? И не разбойники вроде, да и не честный народ.
Долго молчал Сокол. И заговорил медленно, словно не Ивану отвечая, а своим думам давним:
- Не удержим мы их, Иван. Летом и то что нам стоило от лихих дел людей отводить, а как холод да голод прижмут - начнутся грабежи, убийства…
- Эх, атаман, атаман. Да ведь человеку надо мету указать, чтобы он в нее целился. А ты и сам своей цели не знаешь.
- Ты, верно, знаешь!? - зло бросил Василько.
- И я не знаю. Все думаю. Вот порешили мы спервоначалу на Дон пробраться. Всем это по душе пришлось. Но что нас ждет на Дону, никто не знает и не думает. А мы должны знать. Приведешь ты полтыщи голов на Дон, а потом что?
- Только бы привести. Скажу тогда: "Вот вам, соколики, Дон, а вот дороги. Идите с богом, кто куда. Я обещал вам волю - вот она, воля!"
В прищуренных глазах Ивана хитринка. Почесывая в затылке, он спрашивает:
- И куда же подадутся твои вольные соколики?
- Мало ли куда. Свет велик. Иди всюду.
- И всюду неволя. Притопают они под Москву, а там на тебе: мой князюшка, хромой дьявол. Придут в земли украинские, а там Данила князь, а то и почище его - пан Август. Куда еще прикажешь вольному человеку податься? Ну, говори. Молчишь? Эх, Василько, Василько, расскажу я тебе, какой сон я однажды видел. Давно, в первые дни, как пришли мы сюда. Приснилось мне, будто нашел я в безлюдной степи город. И живут в том городе люди без князей, без старост и без воевод. Вольные, как птицы. И построили они дворцы невиданной красоты. А люд там, Василько, разный: и русские, и армяне, и греки. Даже фряги есть, и живут все мирно.
- Как понимают друг друга? Чай, языки разные.
- На ватагу нашу посмотри. Тоже языки разные, а живем. Не в том соль. С тех пор этот сон из головы у меня не выходит. Все думаю, как они там живут? Главный у них кто есть или нет? И стал я, паря, кажинную ночь придумывать, как бы все правильнее в этом городе устроить. И многое уже раскумекал. Правят, я думаю, в том городе выборные люди, и все как есть работают. Никому поблажки нет. И потому каждый живет счастливо… И дальше думы идут… Вот перетащим ватагу на Дон - начнем строить вольный город. Разнесется о нем по земле слава, сила к нам придет несчислимая…
- То в мечтах хорошо все, Иван, а в жизни… В жизни оно все по-другому… А вот и дед с Андрейкой идут. - Василько вскочил, шагнул навстречу деду Славко - Заждались мы вас.
- В шалашах ватажники задержали меня. Изголодались люди по доброму слову.
- Землянку мы тебе уладили сухую, а ты, говорят, в шалашах ночуешь. Сыро там, опять простудишься.
- Верно ты сказал, атаманушка, в шалашах сыро. И от той сырости на душах у людей плесень. А я вот хожу, где словом, где песней души людские обчищаю. Простите, что вас сюда позвал, - на людях к тебе, атаман, доступа нет.
- Это ты нас прости, - сказал Василько, - давно бы надо за советом к тебе прийти.
- Выслушай меня, старика, и не сердись. Среди ватажников ты бываешь мало, разговариваешь с ними только на кругу, многова не знаешь. А с народом неладное творится. Ватажники меж собой разговоры ведут нехорошие, есть такие - к разбою тянутся. К Ионаше присмотрись. Шуткой да прибаутками умы людские подтачивает, алчность у людей разжигает, среди разных языков сеет рознь. Человек этот - не от добра… Чтобы с ватагой сладить, ясный путь ей указать надо и идти по нему неуклонно.
- Цель у нас одна - на Дон. Но как с этой земли вырваться? - спросил Иван.
- Зима, дед, надвигается. Как ватагу продержать, как перебиться до весны, с людьми что делать?
- До весны… - Дед вздохнул и долго не отвечал атаману. Потом заговорил, словно бы о другом: - Пахарь весну ждет - ему надо в поле выехать, воин весной в поход ратный идет - ему тоже весна душу тешит, а вам-то пошто весну ждать? Не пахари вы и не воины. Вам зиму поджидать надо. Вот пойдут после крещенья холода, ветры лютые, бураны, метели. В степь ни один человек носа не покажет. Дорога на Дон открыта. Рукав междуморский ледком затянет - только и время на ту сторону перейти…