Святослав, может, и не придал бы этому значения, если бы не его думный боярин Кочкарь, который посоветовал:
- Момент удобный, княже. Переправимся через Днепр на лодьях и ближе к вечеру нападём на стан Давыда. Самого полоним, а дружину посечём. После этого Смоленск голыми руками взять можно. Рюрика изгоним, а в Смоленске своего князя посадим, из Ольговичей.
Если вчера такой поступок мог показаться Святославу подлым, то ныне его мысли были о другом. Он с братьями своими вознамерился помериться силами с сильнейшим князем на Руси, а от Ростиславичей всего можно ожидать. Вот если отнять у них Смоленск, а самих в полон взять, тогда можно без опасений выступать на суздальского князя.
И Святослав, не сказав ни слова никому из своих братьев, взял Кочкаря, три сотни верных гридней и махнул на ладьях на другую сторону Днепра. Соображал Святослав Всеволодович быстро, а действовал ещё быстрее.
Когда Давыд, его ближние бояре и младшие дружинники возвратились, настреляв дичи, в свой охотничий стан, на них вдруг выскочили из кустов воины киевского князя. Всех смолян повязали. И только Давыд с двумя кметями сумел ускользнуть в общей кутерьме.
Святослав вернулся в лагерь под Любечем расстроенный. Теперь Давыд и Рюрик непременно ополчатся на Ольговичей, обвинив их в вероломстве. И будут правы, вот что обидно. Не было у Ростиславичей повода к вражде с Ольговичами, так Святослав по указке услужливого Кочкаря сам дал им этот повод.
Хан Осолук привёл три тысячи всадников. Десять тысяч привели Кончак и Гза. Половцы широко раскинули вокруг Любеча свои становища.
Войска собраны, можно начинать войну с суздальцами.
Однако в шатре великого киевского князя не о войне шли разговоры, но о неразумном поступке Святослава.
- Чёрт дёрнул тебя послушать Кочкаря, - укорял Ярослав старшего брата. - Вот Всеволод Юрьевич обрадуется, когда узнает, что Ростиславичи зуб на нас точат. Для него союз с ними как манна небесная! Что теперь делать будем? Уйдём мы с полками на север, а Ростиславичи волости наши разорят. Коль на Ростиславичей войной пойдём, тогда у суздальского князя будет время с Рязанью расправиться.
Можно войско разделить и начать войну одновременно со Всеволодом Юрьевичем и Ростиславичами, - сказал Владимир Переяславский.
- А я бы натравил на Смоленск половцев, - высказался Всеволод. - К такой напасти Ростиславичи вряд ли готовы.
- Что скажешь ты, брат? - обратился к Игорю Святослав.
Игорь предложил замириться с Давыдом, вернув ему пленных дружинников.
- Потребует Давыд отступное серебром, дать ему отступное, - сказал в конце Игорь.
Святослав после долгого раздумья промолвил:
- Я старше Ярослава, а ты, Игорь, старше Всеволода. Так я теперь вам вместо отца и приказываю тебе, Игорь, оставаться здесь и оберегать Чернигов. Ярослав останется в Киеве. А я со Всеволодом и Владимиром пойду выручать рязанского князя и сына своего Глеба.
Святослав и половецкое войско разделил надвое: с Игорем оставил орду Кончака и его брата, с собой взял ханов Гзу и Осолука.
Пленённую Давыдову дружину Святослав отправил в Киев.
К Давыду умчался гонец с предупреждением, если вздумают Ростиславичи мечами греметь в отсутствие Святослава, все пленники будут умерщвлены.
В начале июня пешие рати киевского князя в насадах двинулись вверх по Днепру, конные полки шли берегом.
В ту же пору пришла весть о смерти от болезни младшего из Ростиславичей, Мстислава.
Ярослав, узнав об этом, возрадовался и не спешил ехать в Киев, полагая, что Давыду и Рюрику ныне не до мести.
Внезапно из Киева прибыл гонец, сообщивший, что Рюрик с дружиной ворвался рано поутру в Киев, побил людей Святославовых и освободил смолян из поруба.
- Теперь в порубе сидят те из киевлян, что сторону Ольговичей держали, - сообщил гонец. - Рюрик призвал на подмогу князей луцких, Всеволода и Ингваря. Да послал за помощью к Ярославу Осмомыслу.
- А где Давыд? - спросил Игорь.
- Ушёл в Смоленск, собирает войско, чтобы ударить в спину Святославу, - ответил гонец.
Ярослав от услышанного чуть дара речи не лишился. Кто бы мог подумать, что у Ростиславичей достанет дерзости захватить Киев! И что будет, если Ярослав Осмомысл подобно луцким князьям окажет поддержку Ростиславичам?!
- Написал бы письмо своему тестю да растолковал бы, кто ему истинный друг, а кто враг, - подступил к Игорю Ярослав. - Поторопись, Игорь. Коль придут к Рюрику галичане, нам его не одолеть будет. И Святослав далече...
Но Игорь думал о другом.
- Надо немедля на Давыда идти, - сказал он, - не дать ему против Святослава выступить.
- Ополоумел ты, что ли, брат! - воскликнул Ярослав. - Уйдём мы из Чернигова, кто оборонит город от Рюрика, коль он сюда пожалует?
- Без галичан Рюрик из Киева и носа не покажет, - заметил Игорь, - а покуда подойдут галичане, мы к тому времени разобьём Давыда и вернёмся назад.
- А ну как не успеем?
- Успеем, брат.
- Так, может, сначала на Киев двинем, покуда галичане не подоспели?
- С наскока нам Киев не взять, а на долгую осаду у нас времени нет, - возразил Игорь. - К тому же я не хочу, чтобы половцы киевскую волость пограбили, ведь это владение Святослава. Пускай лучше грабят волость Давыда.
Ярослав нехотя, но согласился с мнением Игоря. И хотя по возрасту старшинство было за Ярославом, он тем не менее уступил главенство над объединённым войском Игорю, зная его ратное умение.
Игорь полагал, что Давыд станет собирать войско близ Смоленска в своих коренных землях, поэтому хотел вести черниговские полки, половцев и свою дружину прямиком к Смоленску. Однако полоцкий князь Всеслав известил Игоря, что Давыд сговаривается с друцким князем Глебом против Ольговичей. Всеслав был готов вместе с братом Брячиславом заступить в стремя против Давыда и Глеба Друцкого, который являлся их злейшим врагом.
Игорь повёл войско к реке Дручь, на которой стоял город Друцк.
Дремучие хвойные леса соседствовали с болотными топями, где кишели комары. Маленькие речушки терялись в лесных дебрях. Солнце каждое утро всходило на небосклон из-за дальнего леса, а вечером пряталось за верхушками вековых сосен.
Половцы чувствовали себя неуверенно на узких лесных дорогах. Во время стоянок их шаманы колотили в бубны и нараспев выкрикивали заклинания, отгоняя злых духов, которые мерещились суеверным степнякам в просветах между деревьями.
* * *
Редкие селения по берегам рек и на лесных вырубках встречали идущее на северо-восток воинство пустотой и безмолвием. Лесные жители всегда отличались осторожностью, поэтому загодя прятались в лесу, сами уходили и угоняли скот.
К Друцку черниговские рати подступили в середине лета.
Город стоял на крутом берегу Дручи, его окружали высокие земляные валы. На них возвышались стены и башни из дубовых брёвен, сверху укрытые тесовой кровлей. Перед валами пролегал глубокий ров, заполненный водой из Дручи. Город был как бы на острове.
- И невелик городок, а неприступен, - промолвил Игорь, озирая с холма укрепления Друцка.
Находившийся тут же Ярослав недовольно пробурчал:
- Ты сам пожелал забраться в эти дебри. Вот и думай теперь, как воевать станем.
В словах Ярослава явственно слышалось и другое: в случае неудачи вина будет не на нём.
Игорь расположил войско станом за ближним лесом, так, чтобы перекрыть обе дороги, ведущие от Друцка к Днепру и Смоленску. "Ежели и придёт помощь к Давыду и друцкому князю, то непременно оттуда", - рассудил он.
Покуда черниговские дозоры обшаривали местность вокруг, а воины в стане готовились к штурму, из Друцка пожаловали послы.
Игорь встретил послов в своём шатре, где были Ярослав, половецкие ханы и военачальники черниговских ковуев. Пусть узнает друцкий князь, какая у них сила!
Глава посольства, рыжебородый осанистый боярин, гневно обратился к Игорю:
- Почто вы здесь? Мы вас сюда не звали и мира с вами не нарушали!
- Давыд Ростиславич зло замыслил против Ольговичей, потому мы здесь, - ответил Игорь, - ибо друзья Давыда - наши враги. Пусть князь твой выдаст нам Давыда с головой, тогда мы уйдём, не причинив вреда вашей волости. А нет - Бог нас рассудит!
- Давыда нет в Друцке, - нахмурившись, промолвил рыжебородый. - Вот уже шесть дней, как он ушёл те себе в Смоленск, оставив нашему князю свою дружину.
- Готов ли ты крест целовать на этом? - спросил посла Ярослав.
- Говорю как на духу, - ответил рыжебородый, не пряча глаз. - Нету Давыда в Друцке.
" Ярослав, переглянувшись с Игорем, послал дружинника за священником.
Священник в тёмной грубой рясе вступил в шатёр, неся в руках большой серебряный крест с телом распятого Христа на нём. Был он немолод, в тёмной бороде виднелась седая прядь.
Монах степенно поклонился князьям.
- Отче, поднеси-ка святое распятие этому мужу, - сказал Ярослав, кивнув на посла.
Священник шагнул к главе посольства, держа крест так, чтобы к нему было удобно приложиться.
- Ну, боярин, готов ли ты подтвердить крестным целованием сказанное? - обратился к послу Ярослав.
Нимало не смутившись, рыжебородый обнажил голову и, вновь повторив, что Давыда нет в Друцке, перекрестился и поцеловал серебряное распятие.
- Зачем Давыд оставил в Друцке свою дружину? Нс затем ли, что он намерен сюда вернуться? - спросил Игорь.