- С горки идет полиция… много! - прохрипел, запыхавшись, Колька в поспешно распахнутую отцом фортку.
Дядя Гриша спокойным движением взял у Володи из рук "Искру" и сунул ее за окошко, в форточку.
- Спрячь туда, знаешь!.. - сказал он сыну.
Фортка захлопнулась.
- Может, они совсем не сюда, - сказал кто-то.
- К Ежихе! Там нынче небось кутеж, и полиция хочет доходцев для Нового года.
- Конечно, к Ежихе! - решили все, имея в виду притон, который содержала невдалеке известная в городе сводня.
- Идемте-ка в зало, - позвал дядя Гриша. - Илюшка! Давай плясовую! - скомандовал он с порога.
Илья взглянул удивленно, услышал в братнем тоне приказ и увидал по лицам вошедших из кухни, что что-то неладно. Пальцы его мгновенно перебрали лады, и задорный мотив "русской" рассыпался по дому.
Дядя Гриша слегка подтолкнул Володю к прихожей.
- Шинелка там слева в углу… Ты ушел бы…
Володя с минуту поколебался.
Никита, надвинув себе на лицо козью голову, прошелся вдоль "зала" козырем и поманил за собою Лушеньку.
- А ну, покажи, барышня! - поощрил дядя Гриша.
Луша встала, вошла в круг, неожиданно бойко и вызывающе топнула и, отмахнувшись платком, "поплыла", опустив ресницы…
В это время умышленно отпертая хозяином наружная дверь распахнулась и на пороге явился Лушин "жених", пристав Буланов с городовыми.
- Еще пришли ряженые! - Ура-а! - крикнул Кирюша.
- Нашего полку прибыло! - закричала одетая городовым Наташа. Она подскочила к приставу и озорно ухватила его за обе руки, выделывая коленца. - Илюха, давай веселей! - приказала она.
- Па-азвольте! Па-азвольте! - отбиваясь и пятясь назад в сени, пробормотал пристав. - Позвольте, сударыня…
Но Степаша, Люба и Никита подхватили затеянную Наташей игру.
- Вот так придумали обрядиться, нечистая сила! - деланно захохотал Никита.
Выскочив в прихожую, они хватали за руки вошедших за приставом двоих городовых.
Илья неугомонно перебирал лады, и гармоника заливалась плясовой, а Луша, растерянная, остолбенела среди комнаты.
- Безобразие! Прочь!.. По местам! - крикнул пристав, насильно врываясь в комнату.
Володя опустил на лицо пчелиную сетку и, скользнув у пристава за спиною в прихожую, загасил лампадку перед иконой.
- Безобразие! Кто гасит свет? Кто свет потушил?! - крикнул пристав, стараясь перекричать общий шум.
- Ребята, да это взаправду полиция! - громко урезонивал дядя Гриша. - Господин пристав, вы извините, ошиблись наши ребята. Ведь кто бы подумал, что вы соберётесь в такую ночь! Праздник!.. Сюда пожалуйте, тут лампа хорошая. Да вы не ошиблись ли адресом, право? Ведь у нас никакого скандала, все чинно!..
Володя нащупал свою шинель, в темноте разыскал фуражку, вышел в сени, во двор, поколебался - подумал, что у ворот караулят, и повернул "на зады", чтобы перелезть через забор на соседнюю улицу, когда из-за угла дома на него вдруг шагнул полицейский.
- Ни с места! Стой! - крикнул он. - Иди назад в дом. Эй, Квашин, зеваешь!
Другой полицейский подскочил от ворот.
- Ты откуда взялся? Ну-ка, в дом! - зыкнул он.
- Какое вы право имеете "тыкать"? Что значит "ты"?! - воскликнул Володя, тут же подумав, что было много умнее оставаться со всеми, а не бежать.
- Идите, сударь, идите, вам там объяснят, заходите в домик, не бойтесь! - переменил тон городовой, впрочем, довольно бесцеремонно подталкивая его на крыльцо. - Ваше благородье, вот господин гимназист пытались скрыться, - сказал он приставу, войдя в комнату.
- Что значит "скрыться"?! Я попрощался со всеми, пошел домой, и вдруг меня кто-то грубо хватает, кричит мне "ты", будто вору!.. - возмущенно протестовал Володя.
- Ваше благородье, они не на улицу шли, а задами, - докладывал городовой.
- Ваши документы, господин гимназист! - потребовал пристав. - Как вам не совестно: образованный человек - в компании пьяных мастеровых! Революцию сочиняете с ними? Чего-с?
- Во-первых, тут, господин полицейский пристав, нет пьяных, во-вторых, господин Ютанин, хозяин этого дома, мой крестный и помогал мне всю жизнь получать это самое образование, а в-третьих, господин полицейский пристав, революция - дело не вашего ума, для того есть умные люди в жандармском управлении. Кто вам дал право так разговаривать? - перешёл к нападению Володя. - В какой инструкции сказано, что вам полагается болтать на такие темы?! О каких таких "революциях" вам поручили тут проповедовать?!
- Предъявите документы. Мне придется вас задержать, - с чувством собственной власти отчеканил пристав. - Мне было поручено произвести только обыск, а если вам так уж желательно поговорить с теми, "умными" в управлении, то, будьте любезны, я вас представлю туда, - ядовито добавил он. - Колодин, стань возле них, никуда не пускать, - приказал он городовому. - А вы, господин гимназист, присядьте на стульчик, пока мы с делами покончим…
Володя сумрачно сел, поняв, что потерпел поражение.
- И кто это выдумал, господа, в такой вечер людей отрывать от веселья, какие-то обыски! - хмельным и печальным голосом говорил хозяин. - Новый век наступает, люди должны возноситься к миру, а тут неприятности… Напрасно вы говорите, что пьяные. Никого пьяных нет, а собрались повеселиться - кто же возбраняет!.. И крестник мой тоже…
- Господи, сроду не было сраму такого, чтоб искали, как чисто в каком воровском доме! - причитала хозяйка. - Да что вам у нас искать?! Папаша, хоть бы вы сказали! - обратилась она к отцу.
Но весовщик убито молчал. Ему уже мерещилось, что завтра о нем сообщат начальнику станции и он будет уволен, а сил уже нет, чтобы по-прежнему таскать на горбу корзины и сундуки. Сына его, Степана, сошлют на каторгу, а он будет вынужден стоять с протянутой рукой… Он думал, что, может быть, сказать приставу, что Илья так, сам по себе, играл запрещенную песню и пел он один, никто его не просил, даже все останавливали… Ведь вот же принес черт кого-то подслушать, когда Илюшка завел эту музыку!..
Словно только заметив ошеломленную Лушу, пристав обратился к ней:
- Полюбуйтесь сами, Лукерья Фсшинишна, в какой вы "благородной" компании. Предписание на обыск дают не напрасно. Начальство знает-с, куда посылать! Что скажет мадам баронесса, начальница вашей гимназии, как узнает, что вы тут плясали с пьяными?! А вас приглашали в хороший дом, между прочим-с! Извольте одеться, уйти. Хорошев, проводишь барышню до дому, чтобы никто не обидел, да живо сюда назад, - послал он городового. - Обижаться на провожатого не извольте, для вашей же безопасности: пьяных на улице много, - любезно добавил он Луше.
- Нет, нет, я одна… Не надо, не надо, не надо!.. - растерянно лепетала бедная девушка, впрочем, покорно надевая пальто, которое пристав собственноручно ей подал.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
1
Снежный занос в горах на железной дороге предполагалось расчистить и движение поездов возобновить не ранее полдня второго января.
Саша, с сознанием собственной правоты, рассказал доктору Баграмову о случившемся в гимназии.
Его одноклассник Землянов неосторожно попался инспектору за чтением "Письма Белинского к Гоголю". Землянов не выдал, у кого он достал список. Инспектор пригрозил ему исключением. Тогда учившийся с ними в одном классе сын вице-губернатора Трубачевский заявил, что считает подлым молчать, и сообщил, что видел, от кого получил Землянов запретное "Письмо". Вызванный в кабинет директора виновник не отрекся. Из гимназии исключили обоих.
Возбуждены были все гимназисты. А Саша нарисовал карикатуру с изображением Трубачевского и кратким воззванием: "Иуде бойкот!" Перед началом уроков он наклеил картинку в коридоре гимназии. Отвергнутый всеми Трубачевский сбежал с уроков домой.
На следующий день, перед общей молитвой в актовом зале, директор вызвал на добровольное признание автора карикатуры. Саша признался и был также исключён!
Баграмов не стал укорять подростка. Он видел, что Саша больше всего испытывает неловкость перед ним, который готовил его в гимназию, уговаривал Рощиных поселить его в своем доме, ручаясь за его поведение, и каждый раз при наездах в город по-родительски посещал гимназию, а в тех нескольких случаях, когда Сашу не освобождали от платы за ученье, вместе с Рощиным вносил за него деньги…
Зная, как будет плакать из-за его исключения мать, представляя себе, что он потеряет в селе общее уважение сверстников, понимая, как огорчает Ивана Петровича, Саша все-таки чувствовал себя правым в отношении Трубачевского.
- Сходим с утра к директору вместе, - сказал Баграмов, когда выяснилось, что первого января они уехать не могут.
У Саши радостно дрогнуло сердце. Он ждал за свою карикатуру снижения отметки по поведению в четверти, но исключения не ожидал никак. Прохладное отношение Рощиных к вопросу о его исключении заставило Сашу почти примириться со своею судьбой. Правда, в эти последние дни Саша старался настроить себя на то, чтобы гордо отвергнуть надежду на возвращение в гимназию.
Когда после директорского несправедливого приказа, растерянный и одинокий, Саша один вышел на морозную улицу и медленно побрел в городской сад, едва сдерживая давившие слезы, его догнал Володя Шевцов. Узнав о Сашином исключении, он покинул уроки в гимназии, чтобы подбодрить и успокоить его.
Стараясь не сойти на тон утешения, а держаться с Сашей по-взрослому, Володя рассказал ему о том, что в течение многих лет министерство просвещения ставит рогатки в получении образования таким вот "кухаркиным детям", какими были и Володя и Саша.