Ответ был Сталину приятен: он и не хотел, чтобы в нем видели человека.
Национал-нигилист
Авторов фундаментального труда по истории Грузии, удостоенного Сталинской премии, принял Сталин. Они были удивлены, что вождь говорил с ними только по-русски и обмолвился: "Вот у вас, у грузин…" А потом сказал: "А вот у них, у русских…" Кем же ощущал себя в конце 40-х годов Сталин? Грузином? Русским? Скорее всего, богом, у которого нет и быть не может национальности, иначе среди молящихся Христу не было бы антисемитов.
Бытовая сценка
Сталин смотрел фильм Григория Васильевича Александрова "Весна", в котором играет Любовь Орлова. Фильм понравился. По приказу Сталина в просмотровом зале накрыли стол.
Сталин поднял тост за создателей фильма. Потом сказал:
- Пусть Жданов нам поиграет, а мы потанцуем.
Жданов сел за рояль. Сталин пригласил Орлову и танцевал с ней под почти музыкальные звуки, издаваемые Ждановым.
ДРУГ МУЗЫКАНТОВ
Резолюция
В 1947 году королева Бельгии пригласила Леонида Когана и других советских музыкантов на конкурс скрипачей. Сталин написал на пригласительной телеграмме резолюцию: "Послать. Занять первые места. И. Сталин".
Зарубежные гастроли
Козловский, зная, что Сталин к нему благоволит, однажды обратился с просьбой.
- Я никогда не ездил за границу. Хотелось бы съездить.
- Не убежишь?
- Что вы, товарищ Сталин, родное село мне намного дороже, чем вся заграница.
- Правильно, молодец. Вот и поезжай в родное село.
Душа душегуба
Сталин в последние годы жизни подолгу слушал 23-й концерт Моцарта - разговор души с самой собой. Записывая это предание по долгу объективности, я не доверяю его содержанию: не было у Сталина ни совести, ни покаяния, ни уровня культуры, необходимых для такого внутреннего монолога. Есть другое свидетельство: после войны Сталин любил пластинку, на которой женский голос пел под аккомпанемент "конкретной" музыки - собачьего лая и воя.
Колокольный звон
Сталин много раз слушал граммофонную пластинку с записью оперы Глинки "Жизнь за царя" ("Иван Сусанин") в старом дореволюционном исполнении.
Когда опера была вновь поставлена в Большом театре, Сталин спросил:
- А где же колокола?
- Их нам велели снять.
- Не лучше ли снять того, кто велел, а колокола вернуть?!
Восстановление финала
Сталин слушал "Ивана Сусанина". После оперы директор театра спросил, как вождю понравилась постановка. Сталин ответил:
- Я знаю, с мнением товарища Сталина в нашей стране считаются, и поэтому привык высказываться о спектакле, только посмотрев его до конца.
- Да, но опера кончилась.
- Нет, не кончилась. Когда-то была еще концовка, которую театр убрал.
Концовку восстановили. Однако вместо славы царю на ту же музыку хор пел славу русскому народу.
По всем вопросам, с которыми ему приходилось сталкиваться, Сталин получал специальную разработку и поэтому производил впечатление разносторонне образованного человека, компетентно судившего о музыке, авиации, биологии, военном деле и т. д. Однако такая заемная эрудиция нередко приводила к вульгаризации культуры, и лучшие композиторы обвинялись в формализме.
Знаковая система власти
Шел правительственный концерт. Новый председатель Комитета по делам искусств Николай Николаевич Беспалов сидел в ложе. Вошел человек и предупредил:
- Не уходите. Вас вызовут.
Концерт окончился. Беспалова повели к Сталину, который спросил:
- Информацию о концерте написали?
- Да, товарищ Сталин.
Сталин прочел и сказал:
- Допишите: на вечере присутствовали товарищ Сталин… Далее были перечислены руководящие лица в строго определенном порядке. Именно для этого Беспалов и был вызван.
Этот порядок имел иерархическое значение. Это была семиотика власти, ее знаковая система.
ГРАДОСТРОИТЕЛЬ
Угаданное желание
У Сталина появился новый доверенный охранник, сопровождающий вождя в машине. После первой же поездки новичка вызвал Поскребышев и спросил:
- Каким маршрутом ехали?
Охранник описал.
- Что говорил товарищ Сталин?
- Ничего.
- Совсем ничего не сказал?
- Нет, когда были у Смоленской площади, около высотной новостройки, он сказал одно слово.
- Какое?!
- …Пиль…
- Ага, понятно. Вы свободны.
Ночью автора проекта высотного здания на площади Восстания архитектора Михаила Васильевича Посохина и создателей других высотных домов пригласили к Берия. Он сказал: "Традиции русской архитектуры не учтены в ваших проектах. Нужно завершить все здания шпилями". Один из архитекторов со слезами на глазах стал умолять не трогать его проект: высотное здание на Смоленской площади уже сооружено, а шпиль в нем не предусмотрен. Берия сурово изрек: "Придется предусмотреть".
Через неделю "Правда" опубликовала статью о русской традиции шпилевой архитектуры, а затем на высотных домах появились шпили.
Когда дом на Смоленской площади был готов, Сталин, рассматривая его, спросил:
- А какому дураку пришло в голову венчать это здание шпилем?
Архитектурный стиль
Архитектуру сталинской эпохи (особенно послевоенного периода) называют "ампир во время чумы".
Новое здание университета
После войны по указанию Сталина в Москве начали проектировать высотные здания. Особую мудрость этого решения видели в том, что они якобы защищают Москву от вражеской авиации. Архитекторы разработали проекты нескольких высотных зданий, в том числе большой гостиницы на Ленинских (Воробьевых) горах. Когда проект был готов, Сталин сказал: "Нам не нужны гостиницы, нам нужно здание нового университета". Вождь отдавал предпочтение строительству исторически престижных зданий, чтобы он и его эпоха выглядели величественней. Так здание, предназначавшееся под гостиницу, без переделки проекта стало университетом.
Обливной петушок и Юрий Долгорукий
Мастер фарфоровых миниатюр и детских игрушек из глины Сергей Михайлович Орлов сотворил однажды обливного петушка, который попал на выставку. Молотов сопровождал по выставке знатного американца, и гостю очень понравился этот экспонат. Недолго думая. Молотов снял его со стенда и подарил иностранцу.
Когда выставка закрылась и экспонат не вернули автору, он заявил протест выставкому, а узнав, что петушок подарен, вознегодовал: "Я делал петушка для советских детей, а не для американских империалистов".
Выставкою предложил скульптору компенсацию в размере 400 рублей. Однако мастер отказался и обратился в Министерство иностранных дел с требованием вернуть петушка. Из министерства ему ответили, что игрушка подарена важному американскому гостю и он - мастер - может получить за нее в кассе Министерства причитающиеся ему 4000 рублей.
Скульптор деньги получать не стал, а написал жалобу на имя товарища Сталина: мол, я игрушку делал для советских детей, а не для буржуев, и пусть вернут мне мою птичку.
Жил скульптор где-то под Москвой и однажды увидел у своего дома большую машину. Его пригласили в нее сесть и, ничего не объясняя, повезли в неизвестном направлении. Привезли в Кремль и велели войти в указанную дверь. Он вошел и очутился на заседании Политбюро, которое вел Сталин.
Сталин сказал:
- А вот и наш скульптор зашел к нам. Какое у вас дело, товарищ Орлов?
Правдоискатель, запинаясь, объяснил, что он сделал обливного петушка из глины для советских детей, а его отдали знатному американскому империалисту.
- Да, - сказал Сталин, - товарищ Молотов совершил ошибку, и мы должны сделать ему строгое замечание и указать, чтобы впредь он игрушки, созданные для советских детей, не отдавал заокеанским богачам.
В этот момент в зал вошел председатель Союза художников
Иогансон.
- А вот, кстати, и наш художник к нам пожаловал, - сказал Сталин. - Товарищ Иогансон, я слышал, что готовится памятник Юрию Долгорукому. Есть такое мнение: поручить сооружение памятника товарищу Орлову. Как вы полагаете, товарищ Иогансон, справится этот мастер с такой задачей?
- Конечно, товарищ Сталин, раз вы поручаете, то справится.
- А вас, товарищ скульптор, устроит гонорар за этот памятник в размере 40 ООО рублей? Ну вот и хорошо. Так и запишем.
Скульптор всю жизнь работал в малых формах, делал фарфоровые композиции и не умел ваять конные памятники. В помощь ему дали еще двух скульпторов. Эта бригада и создала истукана, установленного на площади против Моссовета, которому дано имя Юрия Долгорукова.
Илья Эренбург однажды вспомнил об этом монументе и привел его как довод против моего утверждения, что в искусстве существует прогресс. Эренбург говорил: я видел скульптуры Фидия и каждое утро вижу памятник Долгорукому. Если это прогресс, то я готов выброситься из моего окна.
Кому памятник, а кто и обойдется
В конце 40-х годов Политбюро приняло решение о сооружении памятников Алексею Толстому, Серго Орджоникидзе, Павлику Морозову, Николаю Васильевичу Гоголю. Решение было спущено в Комитет по делам искусств. За подписью председателя комитета была направлена бумага Сталину на утверждение сметы на строительство этих монументов. Сталин красным карандашом вычеркнул из этого списка памятник Орджоникидзе.
Отчитал