Старший лейтенант задумался. - Конечно, в ваших словах есть определенный смысл, - сказал он. - Надо это обсудить. - И он вышел из канцелярии. Остался один замполит роты. - Послушайте, Зайцев, - начал он осторожно. - Сегодня вы на плацу упомянули Мао Цзэдуна. Неужели он действительно говорил что-либо подобное? Я, честно говоря, ничего у этого деятеля не читал. Мы, политработники, избегаем изучать ревизионистскую литературу!
- Да, эти слова на самом деле говорил Мао Цзэдун! - подтвердил Иван. - Я сам читал об этом в брошюре "За мир и дружбу между народами!".
- Видите ли…, - смутился Вмочилин, - несмотря на то, что ряд деятелей международного коммунистического движения в какой-то мере совершают ошибки в теории и практике, не исключается, что некоторые их высказывания бывают правильными или копируют мысли Ленина или Маркса. Возможно, Мао Цзэдун взял таким образом у них эту цитату…
- Вполне возможно, - уступил Иван.
- Вот в чем суть! - обрадовался замполит. - Поэтому я думаю, что мое выступление не было ошибочным!
- Конечно, нет, - успокоил его курсант. - Ваше выступление было исключительно содержательным!
- Вы очень грамотный человек, - расплылся в улыбке капитан. - Надеюсь, и доклад, который вы готовите для командира роты, будет удачным! Впрочем, не для этого я вас сюда вызвал.
Он прищурился, поводил пальцем по столу и вдруг посмотрел Ивану прямо в глаза: - Послушайте, Зайцев, неужели вы не видите, кто вас окружает? Серость, темнота, глупость. Не пройдет и нескольких дней, как весь этот сброд будет ненавидеть вас, завидовать вашему уму и знаниям. Не товарищи они вам…
- А разве я сам выбирал себе товарищей? Как вы знаете, коллектив не выбирают! Придется терпеть, что поделаешь? Даже если они будут ненавидеть и завидовать! Это, конечно, идет не от ума. Чему у меня завидовать? Умный? Я не думаю, что они глупей! Каждый в чем-то умней, а в чем-то глупей!
- Неправда. Вы значительно умней их и прекрасно это знаете!
- Ну, допустим, так что из этого?
- А вот что. Как только товарищи обнаружат, что вы не такой как они, для вас начнется очень трудная жизнь. Чтобы облегчить вашу участь, мы можем обеспечить вам свободное время для самоподготовки там, где редко бывают курсанты: в канцелярии, Ленинской комнате, библиотеке. Будем давать внеочередные увольнения в город…
- Зачем мне эти увольнения? Да и город я не знаю… - пробормотал Иван.
- Город Марксистско-Ленинск, вот где мы находимся! - проговорился замполит. - Это крупный областной центр. Здесь есть немало кинотеатров, магазинов. Есть куда сходить…
- Так значит Марксистско-Ленинск, - пробормотал Зайцев. - Город, в общем-то, старинный, интересно бы посмотреть его древние памятники…Но вот за что такие привилегии? Что я должен для этого сделать? Неужели только писать доклады?
- Доклады, конечно, писать придется, но не это главное, - начал подходить к сути дела замполит. - Самое важное - это своевременно предупреждать меня о готовящихся нарушениях дисциплины…
- Как это понять? Разве к нарушениям дисциплины готовятся? Ведь это происходит чисто случайно?
- Случайно ничего не бывает. Если человек в душе негодяй, то он только и думает, как совершить негодный поступок. Таких людей надо выявлять и быть всегда с ними начеку!
- Значит, вы предлагаете мне выявлять своих товарищей, то есть закладывать их?! - возмутился Иван.
- Ну, не совсем так, - смутился Вмочилин. - Я вовсе не учу вас закладывать товарищей. Вы должны отличать понятия "заложить" и "доложить"! "Заложить" - это значит оклеветать, сообщить неправду, а "доложить" означает: помочь исправить человека, отвести его от ложной дороги!
- Но вы же сказали, что если человек негодяй, то он только и думает о всяком зле. Что толку тогда его исправлять?
- Я просто неудачно выразился, - замялся замполит. - Каждый человек исправим, для этого и требуется знать о нем все…
Иван посмотрел на собеседника. Вроде бы нормальный и вполне симпатичный человек. Но вот мысли у него! - И стало Ивану противно, он почувствовал нехватку воздуха, как будто в груди образовался комок…
- Что с вами? - воскликнул капитан. - Чего вы так покраснели?
- Вот что, товарищ замполит роты, - заговорил, волнуясь, курсант. - Информацию о своих товарищах я вам поставлять не буду! Это противоречит не только моим взглядам, но и, по-моему, общелюдской порядочности.
- Постой-ка, - прервал его военачальник. - Ты что, хочешь сказать, что я - непорядочный человек? Ты не просто можешь, а ты обязан докладывать своему начальнику, - он перешел на резкий тон, - если готовится преступление! Почитай Устав!
- Возможно я и обязан доложить, если готовится преступление, но докладывать о том, что обсуждают мои товарищи, я не буду!
- А я этого и не требую, - смягчился капитан. - С чего вы взяли, что я хочу знать о ваших разговорах? Достаточно лишь сообщать мне то, что требует закон.
- Я вас понял, товарищ капитан, - сказал Иван и встал. - Если какое преступление будет готовиться, я вам об этом сразу сообщу.
- Ну, вот и хорошо, - обрадовался Вмочилин. - Нам только это и требуется, ибо жизнь и здоровье наших солдат - это самое главное!
- Разрешите идти?
- Идите!
- Есть!
Вернувшись в спальное помещение, Иван сел на табуретку, стоявшую у кровати, и задумался. Неприятный разговор с замполитом роты никак не выходил из головы.
- Господи, как же от него отцепиться? - говорил себе он. - Вот ведь попал, "как кур в ощип", между молотом и наковальней! - Он посмотрел вокруг. У каждой кровати сидели курсанты и занимались бытовыми делами. Кто подшивал подворотничок, кто пуговицу, а кто листал полученный сегодня устав внутренней службы. Встречаясь взглядами с Иваном, товарищи отводили глаза в сторону.
Подошел сержант Попков. - Ну, что, товарищ курсант, нечем заняться?
- Да нет, просто думаю…
- О чем говорил с тобой замполит?
- Спрашивал, почему я смеялся на плацу.
- Ну, и что ты ему ответил?
- Я сказал, что вспомнил смешной случай из жизни на "гражданке".
- Это плохо, что ты невнимательно слушаешь голос своего военачальника. Объявил ли он тебе какое-либо взыскание?
- Нет, только строго предупредил.
- Повезло тебе! Странно, что за такую серьезную провинность ты так легко отделался! А ничего он тебе не предлагал?
- Нет. Ничего. А что он должен был предложить?
- А пять нарядов вне очереди! - разозлился сержант. - Цацкаются тут с тобой, уже давно прижать как надо следовало бы! - и он со злобой плюнул на пол. Товарищи внимательно слушали своего командира. Судя по их лицам, эта речь укрепила курсантов во мнении, что Зайцева следовало бы проучить.
После обеда к Ивану подошел Вася Таманский. Тот самый, который имел среднее специальное образование и тем самым оторвался от коллектива.
- Слушай, Вань, - сказал он, - мое дело, кажется, "труба", ребята меня невзлюбили…
- Да брось ты, Вася! Человек - не солнце, всех не согреет. Живи себе спокойно, выполняй, что от тебя требуется. Ничего они тебе не сделают.
- Тебе легко говорить, смотри, как к тебе хорошо относятся офицеры.
- Да перестань ты чушь нести! С чего ты взял? Слушаешь всякие сплетни! - разозлился Иван.
- Да ладно, - махнул рукой Таманский и отошел.
- Взвод, стройся! - раздалась вдруг команда.
Курсанты бросили все дела и быстро собрались в коридоре.
- Сегодня, товарищи, - объявил замкомвзвода, - у нас состоится первое занятие по специальной подготовке. Я сейчас поведу вас в учебный корпус, туда, где вы пришивали погоны и знаки. На улицу, бегом - марш!
Построившись в две шеренги на плацу, молодые воины проследовали строем в учебный корпус.
Здание этого корпуса было одноэтажным. По внешнему виду оно напоминало сельскую бревенчатую школу. Внутри располагались учебные классы, увешанные наглядными пособиями.
Как только взвод вошел в класс, замкомвзвода указал на ученические столы: - Садитесь за них!
Курсанты сели.
- Сегодня у нас, товарищи, первое ознакомительное занятие по спецподготовке. Так как мы с вами - связисты, мы будем изучать одну из специальностей войск связи - кабельно-монтажное дело. Вот перед вами расписание занятий, и я сейчас ознакомлю вас, как, в какой последовательности, вы будете заниматься, кто будет вести занятия и что от вас требуется.
Курсанты внимательно слушали.
Все было очень просто. Занятия начинались в десять утра. Ежедневно расписанием предусматривалось шесть уроков и только по субботам - четыре. Выходной был только один - в воскресенье. Таким образом, расписание мало чем отличалось от школьного.
Перерывы в занятиях, согласно этому документу, устанавливались два раза: в двенадцать и четырнадцать часов.
В двенадцать часов предписывалось посещать туалет. Это было тяжкое испытание! Дело в том, что далеко не все воины могли "отправлять естественные надобности" в это время. Однако командир роты считал, что этот процесс необходимо отрегулировать, чтобы не страдала боеготовность. Вот почему многие воины отсиживали, порой, положенные каждому из них пятнадцать минут с газетой в руках, ну, а если приспичит в другое время - находили всякие лазейки, чтобы избавить организм от гнетущей тяжести.
Впрочем, бывали случаи, когда из-за причуд командира, новобранцы пачкали штаны. Но это рассматривалось как "частные случаи" и "издержки" их собственного образа жизни и осмеивалось.
В четырнадцать часов взвод последовал на обед, после завершения которого занятия возобновились.