- Вот беда-то, - пробормотал Потоцкий и кивнул головой Зайцеву. - Давайте, товарищ Зайцев, оформляйте документы!
- Мне нужны выписка из строевой части, - повернулся Иван к Мануйленко, - а также данные Выходцева. Там, полностью фамилия, имя и отчество. Я ведь знаю только его имя и фамилию…
- Я все это принес, - ответил строевик.
- Тогда давай, я быстро оформлю бумаги!
Мануйленко протянул Ивану документы и поспешно ушел.
Зайцев взял дрожавшими руками выписку. - Командируется на пять суток, - размышлял он вслух, - а на дорогу туда и назад требуется двое суток. Значит, отпуск продлится семь дней…
- Ну, ладно, ты тут занимайся, - пробормотал Потоцкий, - а я, пожалуй, пойду на склады!
Присутствие начпрода при оформлении документов и не требовалось. Бланки продовольственных аттестатов хранились в сейфе и уже были готовы к употреблению. Периодически, как правило, раз в неделю Зайцев подписывал чистые бланки начпродом, который расписывался за зампотылу, ставил свою подпись за начпрода и шел в строевую часть скреплять документы печатью. Там не прекословили. Таким образом, достаточно было только вписать в них соответствующие данные, и документы можно было выдавать командируемым. Вскоре пришел Выходцев. Выглядел он очень мрачным и, хотя старался держать себя в руках, не выдавая своего горя, казалось, что старослужащий воин с большим трудом сдерживал слезы. Взяв продаттестат и ведомость на продпутевые деньги, Выходцев направился в финансовую часть.
Однако через две минуты он вернулся. - Что-то ты тут, Иван, неправильно написал, - "старик" протянул Зайцеву денежную ведомость. Иван посмотрел на документ. - Тьфу ты, черт! - выругался он. - Я посчитал тебе продпутевые не по руб-тридцать, а по восемьдесят семь копеек, как денежную компенсацию за день питания! Вот долбоиоб! Извини, Володя!
Такого за прошедшее время за Зайцевым не замечалось. Видимо, сказывалось переутомление. Расстроенный, он взялся за бланк и дописал нужную сумму. Потом сам понес ведомость к начфину.
Майор Ачкасов посмотрел на Ивана сквозь опущенные очки. - Что-то мы стали фальшивить, молодой человек! - с иронией сказал он. - Надо, товарищ Зайцев, быть внимательней! В конце концов, это есть деньги и нас за такие ошибки "по головке не погладят"!
- Есть, товарищ майор! - громко сказал Иван и протянул ему ведомость.
- То-то, - улыбнулся начфин. - На следующий раз тебе будет наука!
Вечером, выписывая накладные на выдачу продуктов в столовую, Зайцев дважды проверил все цифры. После истории с продпутевыми деньгами, он решил быть более аккуратным, ибо из-за проклятой разгрузки можно было наделать еще немало ошибок.
Г Л А В А 15
С В И Н О П О Г О Л О В Ь Е
Еще во время составления квартального отчета Зайцев обратил внимание на то, что в нем было необходимо давать сведения о прикухонном хозяйстве части и наличии свинопоголовья. О существовании свинарника Иван знал хотя бы потому, что там работали ротные музыканты Балкайтис и Кикилас, его бывшие товарищи по учебному батальону. За первые месяцы службы в хозподразделении Зайцев с ними, практически, не общался: на это не было ни времени, ни желания. Розенфельд взял этих ребят в роту для того, чтобы они играли в духовом оркестре воинской части. Здесь они пришлись, как говорится, ко двору, и во время смотров строевой выправки подразделений дивизии всегда стояли близ командирской трибуны и играли на трубах…
Вернемся же к свинарнику. Отчет о наличии свинопоголовья Зайцев составлял на основе сведений из книги учета свиней, имевшейся в продслужбе. Уже в самом начале работы Иван понял, что эта книга ведется небрежно. Несколько месяцев не производился пересчет свиней, и было неизвестно, сколько народилось поросят и сколько издохло. Даже на кухню свинина, добытая от забоя собственных животных, не поступала около полугода…
Обеспокоенный таким положением дел, Зайцев обратился к Потоцкому за разъяснениями. Но бравый лейтенант не особенно огорчился, узнав о положении дел со свиньями. - Ничего, - безразличным тоном сказал он, - все само-собой как-нибудь образуется. Вот через пару месяцев, когда обстановка несколько разрядится, мы займемся проверкой наличия свиней и, возможно, составим акт.
Зайцева удивила фраза лейтенанта насчет разрядки обстановки. Выходит, и в армии люди рассуждают подобным образом! Значит, такого рода взгляды типичны для российских граждан. И в речах государственных деятелей, и местных начальников, которые можно было прочитать в любой газете, и, как теперь стало ясно, военачальников, и простых работяг часто упоминалась некая "исключительно сложная обстановка". Россияне постоянно внушали себе, что они проживали в критическое, исключительное время. В том числе и в международном плане. Люди были убеждены, что они преодолевали такой тяжелый, исторически неповторимый этап, что их потомкам подобное даже во сне не приснится! Вот-вот, еще год другой-третий - и мы вступим в более спокойный, обеспеченный мир, а все предыдущие трудности - это лишь промежуток, ступенька к этой хорошей жизни. Однако время шло, а обстановка не только не улучшалась, а даже наоборот, общество медленно, но очевидно, приближалось к своему полному краху, Однако неутомимые россияне как преодолевали имевшиеся трудности, так и продолжали их терпеливо преодолевать. Поэтому неудивительно, что зная свой народ, и Ленин, и Сталин, и Хрущев, и гениальный Брежнев с высокой трибуны призывали трудящихся упорно покорять очередной "Олимп", следуя славным традициям, заложенным в тысяча девятьсот семнадцатом году.
В конечном счете, в обществе сформировалась целая психология, этакий комплекс преодоления трудностей. Иногда люди, даже этого не замечая, говорили штампами из газет. Не оказался исключением и лейтенант Потоцкий.
- О какой разрядке обстановки вы говорите? - спросил у него в тот раз Зайцев.
Начпрод несколько растерялся. - Ну, сам понимаешь, всякие там…трудности…продолжение кризисов…этапы, - пробормотал он.
- Какие кризисы? У нас же бескризисное общество?!
- Как это бескризисное? Разве может такое быть?
- Пожалуйста, вот прочитайте брошюру под названием "Бескризисное советское общество", написанную лучшими отечественными профессорами-коммунистами и изданную Госполитиздатом! - И Иван вытащил книжку из стола.
Потоцкий удивился: - Когда ты успеваешь читать эту чушь? Неужели ты думаешь, что все, написанное там, правда?
- А как же? Зачем же тогда писать?
- Если наших политработников, а ученые, безусловно, главные из них, слушать, то можно попасть в такую "дуру"! Я после окончания училища за два года службы такого насмотрелся, что никакие брошюры меня не убедят!
- Да ну?
- Ну, вот хотя бы взять продовольственное снабжение. Или ты не видишь, что мы импортируем из-за границы мясо? Да и не только мясо. Вот недавно, уже и сливочное масло из Венгрии поступило! Два года тому назад все это давали колхозы…А теперь там работают одни старики да старухи. Вся молодежь сбежала в города!
- Так почему же у нас не создают нормальных условий для жизни молодежи на селе? Ведь мы - наиболее правильная общественная организация! Социализм ведь - самый прогрессивный строй!
Потоцкий усмехнулся. - Да брось ты, Иван, болтать всякую ерунду! Какой там социализм? В книгах да газетах можно написать все, что угодно. Дай нашим деятелям волю, так они лето объявят зимой или начнут по своему произволу удлинять или укорачивать дни…Но от этого в природе существенных перемен не произойдет!
- В природе-то не произойдет. А вот нам придется всю жизнь таскать воду в решете, вернее "сказку делать былью"!
- Что ж мы с тобой можем поделать? Попробуй, возмутись, так сотрут в порошок! Наше дело - приспособиться и стараться, чтобы вся пропагандируемая муть проходила мимо ушей и не оседала в голове! Главное, это не оказаться в неприятном положении, не выйти из общей колеи, не выделиться. Жить надо потихоньку. Тогда и трудностей будет поменьше!
Прошло больше полутора месяца со времени этого разговора, и вот Зайцев, разбирая и просматривая документы, вновь наткнулся на книгу учета свиней. - Нужно кончать с этим гнойником! - решил он.
Как только Потоцкий появился в своем кабинете, Иван спросил его: - Так как, товарищ лейтенант, обстановка, наконец, разрядилась?
Сначала начпрод его не понял. - Какая обстановка? К чему ты это? - спросил он в недоумении.
- Да вот насчет учета свиней. Я как-то разговаривал с вами о необходимости наведения порядка с книгой прикухонного хозяйства, а вы сказали, что займемся этим после "разрядки обстановки"…
- А! - вспомнил Потоцкий. - Да, конечно, надо заняться этим вопросом. Но вот стоит ли из-за ерунды мотать нервы?
Беспечность лейтенанта удивила Зайцева. - А что, разве в часть не приезжают ревизоры с проверкой? Неужели они такие дурачки, что не заметят разницы между данными в нашей учетной книге и тем, что есть на самом деле? Что в таком случае мы будем делать? Вы ведь сами советовали, что не следует выделяться, попадать в неприятное положение? В конце концов, если вам безразлично, что скажут о продслужбе высокие руководители, то уж я никак не хотел бы оказаться посмешищем - я дорожу своим честным именем!
Потоцкий забеспокоился. - Я тоже не хотел бы неприятностей. Не думай, что мне безразлична собственная репутация! Ты, конечно, прав: порядок в учете нужно наводить! Но вот уж больно не просто это! Особенно со свинарником!
- Но хотя бы обеспечить полноценный учет свинопоголовья мы можем?!
- Видишь, тут есть свои трудности…
- Какие трудности? Вести регулярный учет свиней? Родились поросята - записать в приход! Сдохли или съели - в расход? Каков порядок списания свиней?