- Что это ты разошелся? - спросил раздраженно Зайцев. - Видишь, не по тебе красотка! Она для офицеров предназначена!
- Да брось ты! - буркнул Шорник. - Просто боится, что вдруг включат свет…Вот уж будет сцена!
В это время в соседней комнате - хозяйственной кладовой, где обычно пребывал электрик Прохоренко - раздался голос Бабуриной. Видимо, из-за тонких стен клуба, все было очень хорошо слышно.
- Саша, сходи, посмотри на пробки, - попросила Наталья Семеновна.
- Сейчас посмотрю, - раздался хриплый голос. Затем послышались шаги, и вдруг Наталья Семеновна вскричала: - Что ты, Саша?! Ох, не надо!
- Наташенька, не волнуйся, все будет хорошо, я сейчас! - прохрипел Прохоренко.
- Ах! Ох! Ой-е-ей!
- Тише! Не волнуйся! Я сейчас…Ах! Ох!
Тут все стало ясно.
- Попала Наталья Семеновна "с жару да в полымя"! - весело сказал Шорник.
- Да, пожалуй, как "кур в ощип"! - согласился с ним Зайцев.
Правда, библиотекарша недолго отсутствовала. Минут через пятнадцать послышались шаги в коридоре, и она вошла в библиотеку. Глаза наших друзей уже привыкли к темноте, да и отблески света из соседних домов проникали в окна, поэтому они сразу же узнали Наталью Семеновну. Пошатываясь, прихрамывая, библиотекарша подошла к своему столу и буквально упала на стул. В это время загорелся свет.
Зайцев и Шорник с любопытством разглядывали Бабурину. Бедная Наталья Семеновна раскраснелась, волосы на ее голове были всклокочены. - Распишитесь вот здесь, - тихо сказала она Зайцеву.
Иван взял ручку и расписался в получении книги. - Спасибо! - сказал он.
- На здоровье! - ответила томным голосом Бабурина.
- До свидания, Наталья Семеновна! - в один голос воскликнули "молодые" воины.
- До свидания, мальчики! - застенчиво ответила та.
Г Л А В А 10
С П О Р Т И В Н Ы Й Д Е Н Ь
На следующее утро, после того как воины вернулись с зарядки, умылись и привели в порядок свои постели, к Зайцеву подошел Таманский. - Не слышал, Ваня, что в субботу в части будут проводить соревнования по бегу? - спросил он.
- Нет, не слышал. А что?
- Поговаривают, что будут бегать на три километра. И все солдаты - от учебных рот до нашей.
- Вот это да! - Иван задумался. Он не горел желанием бегать, да еще на три километра! И вот досада, как раз на следующий день после дежурства по роте!
Еще вчера вечером Зайцев ознакомился со списками будущих дежурных и дневальных. Их составляли на месяц вперед и вывешивали на ротной доске объявлений в первых числах каждого месяца, но не в пример учебному батальону, почти всегда с опозданием. Ивану придется дежурить со своими сверстниками, ни одного "старика" в их наряд не включили.
- Что-то подозрительно, - подумал Зайцев. - Уж не собираются ли "старики" дежурить в субботу? Неужели они так боятся предстоящих соревнований? Посмотрим, кто у нас занесен в список на субботу!
Все стало ясно, когда Иван подошел к доске объявлений. В наряд с пятницы на субботу заступали одни старослужащие воины! Даже заместитель командира взвода старший сержант Погребняк соизволил пойти дежурным по роте. В числе дневальных оказались: Выходцев, Золотухин, Криворучко, Шевченко…
Кроме того, неожиданно "заболели" и слегли в лазарет еще семь старослужащих солдат. Двое ушли дежурить в штаб. Четверо - на контрольно-пропускной пункт. Словом, к субботе в строю не осталось ни одного "старика".
Что ж тут поделаешь? Такова привилегия старших солдат!
Все в роте, конечно, знали о происходящем. Однако вслух никто не осмеливался оценивать действия "стариков". Даже командир роты Розенфельд, просматривая и утверждая в свое время списки нарядчиков, сделал вид, что ничего не заметил.
Накануне дежурства к Зайцеву как-то подошел Кулешов. Тот самый, который служил с ним раньше в учебной роте и тоже был переведен в хозподразделение. Он поинтересовался, каково мнение Ивана на поведение старослужащих солдат накануне соревнований. Зная о том, что Павел немедленно сообщит о разговоре с ним "старикам", Зайцев недвусмысленно дал понять товарищу, что его совершенно не интересует этот вопрос, так как "на это есть командир роты". Расстроенный Кулешов тут же удалился.
По прибытии в штаб Зайцев сообщил Потоцкому о предстоявшем дежурстве.
- Ну, и хорошо, - ответил начпрод. - Главное - вовремя успеть отрапортовать дежурному по части, а все остальное - ерунда.
Иван, стремясь не допустить срыва в работе, стал поспешно оформлять накладные на выдачу продуктов в столовую.
После обеда он остался в казарме, чтобы подготовиться к дежурству. Согласно уставным требованиям и утвержденному командиром части распорядку, ему полагалось время на приведение в аккуратное состояние обмундирования, и один час давался на дневной сон. Однако Зайцев, заметив, что никто никого в роте не заставляет заниматься соответствующими приготовлениями, решил отправиться в штаб. Перед этим он договорился со своими будущими дневальными о том, чтобы встретиться с ними в полшестого вечера на плацу, где будет проводиться инструктаж всех заступавших в этот день в наряды. Отсидев в кабинете продслужбы необходимое время, за которое он успел написать домой письмо и даже прочитать несколько глав из библиотечной книги, Зайцев пошел на плац. Здесь уже собрались многие будущие дежурные и дневальные почти со всех рот. За пять минут до начала ритуала на плац прибыли и курсанты учебного батальона, "пасомые" своими сержантами. Роты учебного батальона возглавили общий строй, поскольку они почти всегда несли караульную службу. А караульные со своими начальником караула, его заместителем и разводящими стояли во время инструктажа первыми. Затем следовали дежурные по ротам со своими дневальными. А замыкали строй дежурный по штабу со своим дневальным, наряд по контрольно-пропускному пункту и наряд, выделенный для поддержания необходимого порядка и чистоты в солдатской столовой.
Ровно в половину шестого появился дежурный по части. Им оказался командир технического взвода лейтенант Лукаш. Осмотрев стоявших перед ним воинов, лейтенант скомандовал: - Доложить о готовности!
Поочередно все руководители нарядов стали рапортовать, выходя из строя и устремляясь к дежурному. Дошла очередь и до Зайцева. - Наряд, смирно! - крикнул он и пошел строевым шагом к дежурному. - Товарищ дежурный по части! Наряд хозяйственной роты к дежурству и обеспечению порядка в подразделении готов! Дежурный по роте ефрейтор Зайцев!
Лукаш посмотрел на Ивана. - Первый раз выходите на дежурство по хозяйственной роте? - спросил он.
- Так точно!
- Ну, что ж. Будьте особенно внимательны в вечернее время. Следите за тем, чтобы на вечерней поверке не было отсутствующих. Кроме того, учитывая особый характер вашей роты, - он усмехнулся, - смотрите, чтобы не было в роте пьяных драк! Сразу же после отбоя придете ко мне на контрольно-пропускной пункт и доложите об обстановке!
- Есть!
- Становитесь в строй!
И Зайцев, повернувшись на каблуках на сто восемьдесят градусов, промаршировал к своему наряду. После выслушивания рапортов от всех руководителей нарядов и краткого инструктажа, дежурный по части громко прокричал: - Наряд! Смирно! На право! Шагом марш!
И нарядчики двинулись общим строем вперед, расходясь по мере приближения своих объектов, каждый по своему маршруту. Хозяйственники, оказавшись вне поля зрения дежурного по части, сбились в толпу и спокойным шагом двинулись в роту.
По прибытии в казарму новый наряд заменил прежний: один из дневальных занял место у тумбочки, а остальные для проформы прошлись по казарме, осмотрели туалет и умывальник. Чистота, конечно, по сравнению с учебным батальоном, была не идеальная. Хотя пол в роте периодически промывался - один раз после отбоя, когда никто не слонялся по коридору, и грязь не разносилась по казарме; другой раз - наутро после зарядки и умывания, когда воины разбрызгивали по умывальнику воду; третий раз - после обеда, и, наконец, в последний раз - перед сдачей дежурства очередному наряду. Мылись полы только шваброй. Дневальный мочил тряпку, надевал ее на швабру, а потом начинал протирать пол. После этого тряпка снималась со швабры, вымывалась, и процедура повторялась вновь. Если коридоры и спальное помещение были относительно чистыми с сухими полами, тряпка, которую использовали для протирания полов, довольно обильно смачивалась водой. Если же на полу виднелись грязные и мокрые следы (особенно, если на улице шел дождь), то тряпку часто выжимали или даже пользовались сухой. Руками пол не мыли ни в казарме, ни в умывальнике, ни в туалете. Это считалось позором, и только изредка "старики" заставляли "молодых" сразу же после отбоя мыть пол вручную. Это расценивалось как серьезное наказание, даже более постыдное, чем мордобитие.
Дневальные в хозяйственной роте сменялись без всяких инцидентов. Дежурный по роте отдавал свою повязку вновь заступившему, а бывшие дневальные преспокойно расходились с чистой совестью. Как правило, никаких претензий своим предшественникам никто не высказывал. Дежурному не нужно было и разъяснять своему наряду, что кому следует делать, как это было в "учебке". Дневальные уже заранее договаривались, кто чем займется, и никаких споров или конфликтов не возникало. Мыть шваброй пол не считалось позором, поэтому, в принципе, какая была разница - мыть ли умывальник, коридор или спальное помещение? Туалет также протирали шваброй, а сами "очки", или низкие солдатские унитазы, просто обливали водой из ведра. Мыть унитазы считалось верхом унижения. Очень редко "старики" заставляли это делать в чем-либо провинившихся "молодых". Таких случаев за всю службу Зайцева было три-четыре. Вряд ли больше.