- Время петиций уже миновало, - чуть заметно улыбнулся Лу Цзя-чуань. - Многотысячные массы в течение трех месяцев подавали эти петиции, однако вы по-прежнему придерживаетесь "политики непротивления". Поэтому-то мы и хотим провести демонстрацию. Против кого мы хотим демонстрировать? Мы хотим протестовать против японского империализма, угрожающего китайской нации. Против прихвостней японских империалистов, продающих Китай!
- Иными словами, вы хотите продемонстрировать свою силу. Как же вы будете это осуществлять?
- Я только что сказал вам об этом, - серьезно ответил Лу Цзя-чуань. - В вашем ультиматуме говорится, что мы замышляем бунт и что необходимо пресечь наши действия. Мы пришли сюда специально для того, чтобы разъяснить командующему гарнизоном, что наши действия вытекают из чувства патриотизма и что мы отнюдь не ставим своей целью устроить беспорядки. В связи с этим мы просим не чинить препятствий в проведении демонстрации.
- Вы говорите неправду! - с прежней улыбкой сказал начальник штаба. - Вы говорите о патриотизме, а ваши листовки и лозунги могут принести Китаю только вред. Но мы обеспечим в столице спокойствие и порядок. Если потребуется, мы сумеем пресечь любые ваши действия!
Заговорил Сюй Нин, с силой взмахнув кулаком:
- Вы ничего не сможете сделать! Если даже примените вооруженную силу, мы все равно не подчинимся. Если же дело дойдет до кровопролития, то это только разоблачит правительство!
Ли Цзя-чуань бросил одобрительный взгляд на Сюй Нина. Начальник штаба, продолжая хранить молчание, лишь яростно задымил сигаретой.
Лу Цзя-чуань взглянул на часы: скоро одиннадцать. Он поднялся и сказал:
- Скоро наши колонны выйдут на улицу. Доложите, пожалуйста, об этом немедленно командующему. Необходим приказ, чтобы военная полиция не чинила нам препятствий.
Не успел он договорить, как в комнату вошел офицер и, протягивая Ли Цзя-чуаню листок бумаги, сказал:
- Напишите, пожалуйста, ваши фамилии.
Лу Цзя-чуань без малейшего колебания написал обе фамилии.
Взглянув на этот листок, начальник штаба поднялся и вышел, бросив им на ходу:
- Я доложу командующему!
В приемной остались лишь Лу Цзя-чуань и Сюй Нин. Обменявшись взглядами, оба улыбнулись и вздохнули.
- Наши уже выступили! - Сюй Нин с силой сжал руку Лу Цзя-чуаня.
Спустя полчаса снова появился начальник штаба. На этот раз он совсем не походил на того человека, который только что с ними разговаривал. Войдя в приемную, он закричал:
- Безобразие! Только что получено донесение, что ваши колонны уже выступили! Конечно, мы вынуждены послать войска! Вы оба останетесь здесь! - Офицер повернулся и вышел.
- Пойдем! Мы должны примкнуть к ним! - Лу Цзя-чуань схватил руку Сюй Нина и потащил его к выходу.
Но как только они подошли к двери, появился толстый человек, одетый в черную форму, и остановил их.
- Вы собираетесь уйти? Поздно! Теперь вы - наши гости!
- За что нас арестовали? - возмущенно спросили оба в один голос.
- На улице беспорядки, а здесь вам ничего не грозит, - засмеялся толстяк и вышел.
Тотчас же в комнату вошли несколько вооруженных солдат, окружили студентов и повели во двор.
Когда их ввели в коридор тюрьмы, расположенной рядом со штабом, гарнизонных конвоиров сменили восемь других солдат с винтовками в руках, которые повели их дальше куда-то вниз.
Когда у Сюй Нина отобрали его модный галстук, Лу Цзя-чуань улыбнулся и сказал:
- Смотри, как гостеприимно нас встречают!
Но его шутка не успокоила Сюй Нина. Он задумчиво произнес:
- Что они дальше будут с нами делать?..
Лу Цзя-чуань покачал головой и легонько похлопал его по плечу.
- Что вы топчетесь, черт вас возьми? Идите вперед! - закричали солдаты, подталкивая Лу Цзя-чуаня прикладом винтовки.
Вскоре их ввели в небольшую камеру с маленьким квадратным отверстием на двери.
"Вот уж действительно "гостеприимство!" - подумал Сюй Нин. В камере находились еще двое заключенных. Возле стены стояли нары, окно было забрано железными прутьями.
Как только заключенные в камере увидели вновь прибывших, они, не дожидаясь ухода конвоиров, бросились к ним:
- Вы из какого института?
Оба они были студентами Центрального университета в Нанкине. Арестованные после событий "18 сентября" за участие в патриотическом движении, они сидели в тюрьме уже более двух месяцев.
- Мы из "Демонстрации Пекинского университета", - оживленно говорил Сюй Нин, - в Нанкин приехали поездом.
- Ого! - радостно воскликнули в один голос оба нанкинских студента. - Что сейчас происходит на свободе?
Лу Цзя-чуань присел на нары и коротко рассказал им о приезде бэйпинских студентов в Нанкин и об обстановке в городе. Выслушав Лу Цзя-чуаня, один из студентов пожал ему руку и сказал:
- Меня зовут Ян Сюй, а его - У Хун-тао. Скоро час дня, а вы оба еще ничего не ели. Я скажу, чтобы вам принесли поесть.
Ян Сюй чувствовал себя в тюрьме как дома. Вскоре им принесли еду. Только Лу Цзя-чуань и Сюй Нин принялись за нее, как вдруг через "глазок" в камеру влетел какой-то предмет. Лу Цзя-чуань быстро оглянулся и увидел, как за дверью мелькнула тень. Ян Сюй подобрал маленькую записку, развернул ее, прочел и подозвал остальных.
"Только что на улице Чэнсянь арестовано много бэйпинских студентов. Вероятно, их поместят в тюрьме Сяолинвэй, - говорилось в записке.
Лу Цзя-чуань не проронил ни звука.
- Это достоверные сведения? - тихо спросил он через несколько минут у Ян Сюя.
Ян Сюй посмотрел на дверь и утвердительно кивнул головой. Лу Цзя-чуань побледнел.
Всю вторую половину дня Сюй Нин спал на нарах; Лу Цзя-чуань, опустив голову и прислонясь спиной к стене, сидел возле него. Он думал о судьбе своих товарищей, о ходе демонстрации. Сколько человек арестовано? Есть ли убитые и раненые? Какова судьба Ли Мэн-юя, Ло Да-фана и других руководителей демонстрации? Может быть, демонстрация сорвалась?.. Нет! Этого не может быть!
Он закрыл глаза и покачал головой. Из задумчивости его вывел странный гул с улицы, который донесся вдруг до темной тюремной камеры.
Все четыре студента вскочили и стали напряженно прислушиваться.
- Плохо слышно! Шум такой, словно ураган свирепствует!
- Войска, что ли, взбунтовались? - с сомнением произнес Ян Сюй.
- Может быть, это наши бэйпинские студенты повели демонстрантов к тюрьме? - воспрянул духом Сюй Нин.
"Долой!..", "Против!.." - Доносилось откуда-то издалека.
Тюрьма напряженно прислушивалась. Лу Цзя-чуань слышал стук собственного сердца. "Пришли! Может быть, действительно к тюрьме подошли друзья?.."
Все четверо припали к решетке окна. Небо было мрачное, темно-серое. Но уже в следующее мгновение им показалось, что оно вдруг посветлело.
- Против продажи правительством Трех Восточных провинций!
- Долой палача Гу Чжэн-луня!..
- Свободу арестованным бэйпинским студентам!
Словно могучий горный поток, проникал сквозь стены и решетки тюрьмы гул демонстрации, поднимая дух молодых узников и вселяя в них уверенность.
- Это, конечно, наши товарищи из Центрального университета! - радостно воскликнул худощавый У Хун-тао, бросив взгляд на Сюй Нина.
- Там есть и наши! - радостно ответил ему Сюй Нин.
Лу Цзя-чуань и Ян Сюй были старшими по возрасту и поэтому более опытными.
- Неужели действительно студенты пришли к тюрьме? - в их взглядах все еще было сомнение.
Судя по шуму голосов, толпа демонстрантов приблизилась к воротам штаба гарнизона.
Среди тюремной охраны началась паника.
Ян Сюй, дергая Сюй Нина за рукав, воскликнул:
- Смотри-ка, эти глупцы сняли со стены доску с названием тюрьмы и тащат ее по двору!
Узники толпились у окон.
Действительно, по главному проезду тюрьмы бегали из конца в конец офицеры и солдаты. Один солдат подхватил большую доску с названием тюрьмы и поспешно унес ее.
- Бегают, как бездомные собаки… - начал было Лу Цзя-чуань, но не договорил, так как снаружи послышались крики, заставившие их на мгновение замереть:
- На штурм, вперед!
- На штурм, на штурм!
- Освободим наших братьев из Пекинского университета!
Это были родные голоса. Сердца узников бешено забились; прижавшись лицами к решетке, они напряженно слушали:
- Долой японский империализм!..
- Долой продажное правительство!..
- Освободим наших братьев из Бэйпина!
Призывы становились все громче и громче. Удары в ворота, сливающиеся с криками демонстрантов, слышались все сильнее. Вдруг удары и крики на секунду смолкли: очевидно, демонстрантам удалось ворваться в первые ворота штаба гарнизона.
Электрическая лампочка в камере внезапно погасла. Штаб гарнизона и тюрьма погрузились во мрак.
На секунду крики демонстрантов смолкли, но стук прикладов и топот солдатских ботинок не прекращались. Обстановка в тюрьме накалялась, и казалось, что вот-вот раздадутся первые выстрелы.
Четверо юношей переглянулись и вытерли вспотевшие лбы.
Через мгновение снаружи опять послышались голоса:
- Почему еще не освобождены наши братья из Пекинского университета?!.
- Мы не можем сейчас дать удовлетворительный ответ на эти условия!
- Не можете! Тогда вперед! Мы сами их освободим!..
Послышались тяжелые удары по воротам.
Вслед за этим узники услышали, как по крыше тюрьмы прогрохотали колеса станковых пулеметов.
- Положение серьезное! Они, возможно, не остановятся перед применением оружия! - тихо сказал в темноте Ян Сюй.