Солта-Мурад отмахнулся от него, как от назойливой мухи, и обратился к Болатхе:
- У тебя есть что сказать, Болатха?
Болатха неторопливо сложил четки и положил их в карман бешмета. Пропустил сквозь кулак седую бороду.
- Я внимательно слушал вас. Да, наших людей ссылают в Сибирь.
И там они пропадают. Людям нечего есть. Нет земли. Ходят слухи о нашем предстоящем насильственном переселении в Россию. Одни уже собираются в Хонкару, другие пребывают в растерянности.
Мы теряем людей. Нас становится все меньше. Властям потом будет еще легче расправляться с нами. Нас ожидает участь осетин и татар. Их крестили. У нас отняли все, теперь отнимают веру. Одно из двух: или Хонкара, или газават. Третьего я не вижу.
Болатха был ярый кунта-хаджиец и стоял близко к устазу.
Конечно, его точка зрения опасна. И все-таки они доверяли ему.
По своей природе Болатха не был способен на предательство.
Кроме того, за ним стояла сила. И его участие в совете могло поднять авторитет всего дела.
Тоза был человек недалекого ума и не состоял в числе векилей Кунты-Хаджи. Непомерно честолюбивый, он тем не менее умел своим красноречием расположить к себе мюридов. Сам он даже считал, что может стать преемником устаза! Но мысли свои вслух не высказывал. Однако присутствующие поняли, на что намекал Маккал, и это приводило Тозу в бешенство. Кроме того, ходили слухи, что Тоза наделен необыкновенным пророческим даром.
Слухи, разумеется, распускались не без его помощи. Харачоевцы сделали вид, что поверили.
- Твоя очередь, Залма, - напомнил Солта-Мурад.
Но тот ловко уклонился:
- Послушаю, что скажут молодые.
- А ты, Арзу?
- Пусть сначала выскажутся муллы Богало и Маккал. Они мудрее меня.
Богало - личность в Ичкерии известная. Оратор. Слушать его - одно удовольствие. Никто не может состязаться с ним в красноречии, кроме разве что Нуркиши из Билти. Вначале Нуркиши горячо агитировал народ переселиться в Турцию, когда же дошло до дела - ушел в кусты. Коварный, хитрый, он умел ладить со всеми. И у властей был в почете. Правда, в последнее время к нему уже не было прежнего доверия. Богало же резко отличался от него. Он, как и гатиюртовский мулла Шахби, глубоко ненавидел царских служак и их власть. Богало открыто призывал народ к переселению, и сам готовился выехать с первой же партией.
- Болатха прав, - сказал он. - Хонкара или газават!
Видимо, сам он уже запасся паспортом, а судьба ближнего его мало интересовала.
Богало опять принялся за четки. Впрочем, ничего другого от него и не ожидали. В сердце этого человека не было боли, ненависть к русским лишила его и разума, и ясности мысли. На него не обижались. Его занимали лишь хлопоты, связанные с домочадцами, все же, что выходило за этот круг, было для него делом второстепенным.
Маккалу была понятна причина - слово Богало, поэтому он никого не стремился переубедить, говорил обо всем ровно, без лишней горячности, как о чем-то обыденном, но и в каждом его слове чувствовалась правда и выстраданная боль, слова его шли из глубины сердца. Ему невозможно было не верить еще и потому, что его тревоги и его переживания были обращены не на себя, а на народ, на его настоящее и будущее.
- Кому ведома тоска по родине, тот знает, что такое чужбина, - говорил он мягким голосом. - Грушевое дерево под родным окном дороже любых земных богатств. Сейчас же не одна-две семьи покидают родину, а целый народ. Это несчастье, это большое горе. Одна только мысль об этом уже разрывает мне сердце. Я не верю никому, не верю ни падишаху-мусульманину, ни падишаху-христианину. И тот и другой преследует свои цели, и никого из них нисколько не волнует судьба несчастных горцев.
В Хонкаре нет клочка свободной земли. Нас же рассеют по всей стране. Если и не умрем от голода, то наши потомки через два-три поколения забудут родной язык и обычаи предков. То есть, они станут турками. То же самое ожидает нас и в России.
Но тут наши внуки станут христианами. Вы говорите - вера. Я не против. Но к чему она нам, если наш народ исчезает с лица земли? А что можно придумать страшнее этого? Мы не вынесем жестокости турок. Там мы лишимся даже тех прав, которые нам даны русскими властями. В Турции нет свободных людей. И там один угнетает другого. И там богатый делает с бедным что захочет. Не лучше и в России. Я бывал там и своими глазами видел российскую действительность.
- Значит, тебе безразлична судьба нашей веры? - перебил его Богало.
Холодная усмешка пробежала по лицу Маккала. Он сверкнул глазами, но ни одним движением не выдал своих чувств. И также спокойно продолжил:
- Люди поддались обману. Их зовут за собою богатеи и муллы.
Обещаниями земных благ они затуманили мозги беднякам, но им нет дела ни до кого из них. Богатые едут туда с набитыми карманами и надеются и там неплохо устроиться. Могу поклясться на Коране, что они уже договорились об этом с турками и каждый подыскал себе теплое местечко. А за ними слепо потянулись их бедные родичи, которые не имеют сил переехать не то что в Турцию, а из Беноя в соседнее Дарго. Вот кого жаль. Вот о ком нужно беспокоиться. Но их невозможно удержать, и посему лучше отпустить их. Пусть побудут в турецком раю. Я уверен, что они прозреют и побегут обратно. Тогда оставшиеся не тронутся с места.
- Так что ты конкретно предлагаешь, Маккал? - прервал его Солта-Мурад.
- Предлагаю не мешать переселению в этом году. Пусть едут.
- Как ты считаешь, нам этой весной следует начать восстание?
- Наше мнение с Арзу высказал Берс. Начало восстания необходимо отсрочить до более удобного момента. Кроме того, мы категорически против газавата. Одно это слово отпугивает от нас даже ближайших наших христиан-соседей, не говоря уж о дальних христианских народах. Это тянется со времен Кази-Муллы. Пора отказаться от ставшего сегодня вредным призыва. Тогда мы найдем поддержку у сочувствующих и в Грузии, и в России. Мы не должны повторять ошибки наших отцов. Вот что я хотел сказать.
- Надо полагать, ты высказал не только свое мнение, но и Арзу, и Берса?
- Да.
- Что ты скажешь на это, Залма?
- Я согласен с ними.
- Тозурка?
- Молодежь права.
- Губха?
- Они дело говорят.
- Сайдул-Хаджи?
- Умереть мы всегда успеем. Подождем.
- Шоип?
- Я не против. Но я вот о чем думаю. Война России с другими государствами может начаться в любой момент. А нас мало, Маккал и Берс правы. Своими силами нам не победить. Думаю, воспользовавшись переселением, стоит попросить помощи у турецкого падишаха.
- Как же, дождешься от него помощи!
- Так или иначе, ждать нам придется.
- Можно и помощи попросить. На всякий случай.
- А чем мы заплатим? Бесплатно тебе никто не поможет.
- Вообще-то попытаться следует. - подал голос Берс. - Вражда между царями никогда не утихнет. На случай войны каждый заранее создает себе опору в стане противника. Россия ищет эту опору среди турецких христиан, а турецкий султан - среди российских мусульман. В прошлом султан не раз предлагал нам свою помощь. Но взамен требовал нашу землю и нашу свободу, на что, конечно, мы не могли согласиться. Теперь турки и в нас потеряли надежду. Здесь укрепилась Россия. Но в стране султана тоже нет мира. Христианские народы, жестоко угнетаемые турецкими властями, доведены до отчаяния. Если там начнется заваруха, то русские непременно поддержат своих единоверцев.
И тогда султан попросит нас ударить в спину русским. Он будет рад заключить с нами союз.
- Русские и турки все время били и бьют друг друга. Это правда. Но зачем нам встревать в их ссору? Чтобы уподобиться зернышку между двумя жерновами? Война в конце концов кончится.
Не думаю, что победят турки.
- Ты, Берс, много ездил по свету, учился в русской школе.
Посоветуй, что нам делать, стоит ли начинать восстание?
- Нет, - ответил Берс. - Оно погубит нас. Одни мы ничего не добьемся. Подождем, когда поднимутся другие народы России.
Тогда только мы сможем победить.
- Сколько же ждать? Берс пожал плечами.
- А как жить?
- Ведь жили наши отцы в мире с казаками. Неплохо жили.
- Да, то было давно, - сказал Шоип из Майртупа. - Тогда еще не было царя на Тереке. Теперь на Тереке, Сунже, Ассе живут другие казаки, которых царь специально расселил на наших землях. Червленские и гребенские казаки - это наши кунаки.
С ними-то наши предки всегда в мире жили. А вот с другими мы никогда не поладим. Во всяком случае, пока они не вернут нам наши земли.
- Их вины в том нет: им приказали жить, и они живут.
- И все же с ними придется мириться, - сказал Берс - И люди в этих станицах не все одинаковы, Шоип. Есть богатые и бедные, хорошие и плохие… Если начнется переселение в Малую Кабарду, народ восстанет. Вот это восстание мы поддержим. При всех других обстоятельствах с русскими нам надо жить в мире. Я уверен, что этот мир для нашего народа будет полезным. Не забывайте, что на наших землях сидят не только казаки.