- Какие у тебя планы, Настя? - спросил Оскар. - Может, с неделю у нас поживёшь?
- Нет, через два-три дня уеду. Ребёнок-то мой на попечении чужих людей. Правда, есть там у меня кровинка...
- Кто он, твой помощник? - спросила Даша.
- А ты не догадалась? - Настя простодушно улыбнулась. - Фёдор Саврасов, мой двоюродный брат. Обижается на тебя, Даша, что ты не прислала ему ни одного письма с тех пор, как его снова призвали на военный флот. - Она взглянула на Оскара. - Ты Дашу не обижаешь?
Кальвин на миг смешался, застыл.
- Ты о чём, Настя? - только и спросил.
- Даша доверчивая, а ты с большим опытом в жизни, - пояснила свою мысль Настя. - Не всё получается у молодой жены, а ты можешь закапризничать.
- Я веду себя как кролик, не так ли, жёнушка?
- Хватит тебе, Настя, судачить, - одёрнула сестру Даша. Она взглянула на часы и стала одеваться. - Оскар, ты идёшь в редакцию? Я провожу тебя. Пока Маша спит, возьму её детское питание. Может, и ты со мной, Настя?
- Устала я, сестричка...
Настя легла на диван и почему-то вспомнила недавнюю встречу с командующим Северным флотом адмиралом Головко. Она призналась ему, что жить ей без мужа тяжко, что глаза её не просыхают от слёз.
- Нет его вины в чём-то, мне клялся! - Она чуть всплакнула, голос её дрожал. - Помогли бы вы ему выбраться из тюрьмы! Вы же сами хвалили его, признавали, что командир он хороший...
- Я занимаюсь вашим мужем, и его дело до сердечной боли меня тревожит, - признался адмирал. - Но пока тщетно! Мне дважды звонил из Генерального штаба генерал Василевский, и мы говорили об Азаре Петровиче. Товарищ Сталин хорошо знает Василевского, на него-то я и рассчитываю. Наберитесь терпения, подождите ещё немного.
- Я собралась в Москву на свидание с мужем...
- Может, не надо ехать? - сказал адмирал прямо. - Идёт следствие, и вряд ли вам разрешат с ним встречу.
"Зря его не послушалась, - подумала сейчас Настя. - Только посмеялись надо мной на Лубянке".
Так случилось, что у маршала Шапошникова неожиданно поднялась температура и прямо из Ставки он уехал домой. А через час после этого Василевского вызвал Верховный.
- Опять Бориса Михайловича прихватила болячка, - грустно сказал он. - Так что обязанности начальника Генштаба Ставка возложила на вас. - Заметив, как Василевский насупил лохматые брови, добавил: - Каждый может заболеть, но наше святое дело не должно от этого страдать. - Он сел за стол. - Вы молчите?
- Я всё понял, товарищ Сталин, тронут вашим доверием...
- Как дела у Конева на Калининском фронте? - прервал Верховный.
- Серьёзных проколов у него пока нет.
Сталин, помолчав, с нарочитой шутливостью спросил:
- Если у Конева ничего не получится, тогда мне придётся возглавить Калининский фронт. Как вы думаете, справлюсь? - Он посмотрел на Василевского бодро, расправил усы.
У Сталина было хорошее настроение, и Александр Михайлович подумал, что самое время замолвить словечко об Азаре Петровиче.
- Ну так как, справлюсь я с фронтом? - вновь спросил Верховный.
- Сначала надо подумать, кто сможет заменить вас на посту Верховного Главнокомандующего, а уж потом принимать под своё зоркое око фронт, - возразил Василевский. - Но, как исполняющий обязанности начальника Генштаба, считаю, что заменить вас некем.
- А вы хитрый! - Сталин погрозил ему пальцем. И тут, сам того не сознавая, Василевский вдруг сказал:
- На Лубянке в камере томится человек, который невиновен, а ему хотят состряпать дело!..
Видимо, смелость и прямота, с какой Василевский выплеснул эти слова, обескуражили вождя. Он побагровел, но спросил необычно тихо:
- Что ото значит?
Василевский успел опомниться, взял себя в руки:
- Простите, я погорячился... Дело тут такое. Летом прошлого года во время учений на Северном флоте был арестован командир корабля капитан третьего ранга Азар Петрович Кальвин...
- Кальвин? - прервал его Сталин. - Я уже слышал эту фамилию. Не он ли писал хвалебную статью о Климе Ворошилове?
- Тот Кальвин журналист, а я веду речь о командире корабля. Они родные братья.
- Один живёт в Москве и работает спецкором в газете, а другой на Северном флоте командир корабля?
- Был командиром, но уже больше года сидит на Лубянке, - пояснил Василевский. - Я знаю его с малых лет, он вырос на моих глазах, мечтал стать военным моряком и стал им. Сначала плавал на Балтике, потом перевёлся на Северный флот. Его корабль - лучший на флоте. И вдруг - арест!
- В чём его обвиняют?
- В связях с немецким агентом.
- Это серьёзно, - сухо произнёс вождь. - А вы считаете, что он невиновен?
- Да. Азар Кальвин - настоящий большевик!
- Чем вы докажете, что он невиновен? - строго спросил Сталин. - У вас есть какие-то факты?
- Нет у меня фактов, но я даю честное слово, что Азар Кальвин не способен на предательство! Он отличный минёр. Создал для флота прибор, с помощью которого морская торпеда сама находит цель и уничтожает её. У него талант минёра-конструктора. Сейчас бы ему в полную силу сражаться на море с фашистскими кораблями, а он сидит на Лубянке.
- И что вы хотите от меня? - усмехнулся Сталин.
- Пресечь беззаконие! Я очень прошу вас помочь...
- Хорошо, я разберусь, - сказал Сталин. - Но меня волнует больше фронт. Когда вы сможете выехать туда?
- Рано утром, если не возражаете.
- Поезжайте. Из штаба фронта дайте мне знать, как там дела.
Василевский ушёл, а Сталин невольно задумался. Недавно Берия докладывал ему о семье полковника Кальвина, но о его брате почему-то промолчал. В голове он вновь прокрутил свой недавний разговор с Лаврентием Павловичем. А пришёл к нему Берия поздно вечером.
- Мои люди нащупали в редакции центральной газеты журналиста, который пляшет под дудку наших врагов, - сказал Берия тихо, словно боялся, что его могут услышать другие. - В статьях этого журналиста есть крамола, и цензору приходится все его "открытия" вычёркивать. Под Москвой в оборонительных боях у Конева случилась заминка. И вот этот борзописец прислал в редакцию репортаж, где утверждал, что вина в неудачах на фронте на совести нашего высшего командования. Это значит - на твоей совести, как Верховного Главнокомандующего.
"Ишь куда метит! - усмехнулся в душе Сталин, но вопросов пока не задавал. А Берия, польщённый его вниманием, горячо продолжал:
- Когда цензор вычеркнул эти слова, журналист стал возражать: мол, он был на фронте, всё видел своими глазами. Ему бы но репортажи писать, а киркой мёрзлую землю долбить на Колыме!
- А ты арестуй этого борзописца и допроси по всей строгости. - Верховный улыбнулся, даже усы у него закачались.
- У него есть высокий покровитель, твой ближайший соратник...
- Кто такой? - Голос Сталина прозвучал резко, как выстрел.
- Журналист полковник Кальвин Оскар Петрович, тысяча восемьсот девяносто пятого года рождения, латыш. А его покровитель - генерал Василевский, друг детства. Оба родились и выросли в Кинешме. В Гражданскую воевали в одном полку. После войны Василевский остался служить в армии, а Кальвин пошёл учиться на журналиста.
Сталин устало откинулся на спинку кресла. А Берия продолжал:
- Я стал раскручивать это дело, и выяснилось, что сын Оскара Кальвина Пётр сначала учился в военно-морском училище в Ленинграде, потом его перевели в Морскую академию. И кто помог? Товарищ Василевский! Но вскоре этот отпрыск отколол номер - попросил отправить его на Северный флот: мол, он люто ненавидит фашистов и хочет с ними сражаться. И ему поверили! Теперь он плавает на подводной лодке. У меня возникла мысль: а не хочет ли Пётр в удобное время удрать с корабля? Норвежский берег рядом, а там - немцы. А из Норвегии ему прямая дорога во Францию!
- А что ему делать во Франции? - недоумённо повёл плечами Сталин.
- В этом-то как раз и вся соль! - улыбнулся Берия. - Его дед, отец Кальвина, живёт в Париже, бывший штабс-капитан царской армии. Воевал на стороне белых, вместе с Деникиным бежал за границу на английском корабле. Там, в Париже, он в свите генерала Деникина, а раньше, когда шла Гражданская война, служил в штабе битого генерала.
- Кем? - у Сталина надломились брови.
- В разведотделе. Стрелял и вешал красных! И ещё меня насторожил такой момент, - продолжал Берия. - Оскар Кальвин дважды ездил в командировку на Северный флот, встречался там со своим сыном. Мне кажется, что тут есть какая-то связь...
Берия не сказал "связь с врагами", за него докончил Сталин:
- Не исключено, что есть связь с врагами. - Он ближе подошёл к Берия: - Пока идёт проверка, ни слова Василевскому!
- А как быть с журналистом?
- Ты с ним беседовал?
- Да, но свою связь с отцом он отрицает. В анкете писал, что отец в тысяча девятьсот девятнадцатом году погиб на фронте под Ростовом. Но что-то в нём меня настораживает. И втёрся в доверие к Василевскому не случайно.
- Ищи истину, Лаврентий, - поддержал его вождь. - По-моему, из твоих рук не мог бы уйти даже сам Бог, если, разумеется, он есть.
Берия вышел от Сталина в хорошем настроении. "Я доберусь до этого попа Бонапарта, он у меня ещё попляшет!" - усмехнулся он в душе...
"Почему же Берия промолчал о брате Кальвина? - подумал сейчас Сталин. - Странно, однако..." Он вызвал Поскрёбышева.
- Пошли ко мне Берия!
И вот он, Берия. Вошёл в кабинет вождя как в свою опочивальню, снял фуражку и погладил лысину.