- Я в курсе дела, Семён Михайлович, - сказал заместитель начальника Генштаба, упреждая доклад Будённого о передаче дел юго-западного направления маршалу Тимошенко. - Не удалось нам убедить Верховного отдать приказ вывести войска на другой берег Днепра. Вы, наверное, обиделись, Семён Михайлович?
- "Обиделся" не то слово, Александр. Я чертовски зол! - Он хотел ещё что-то сказать, но лишь махнул рукой. - Потом поговорим, а сейчас пойду к Верховному. Надо же мне с ним объясниться?!
Сталин пил чай. Увидев маршала, он хмуро бросил:
- Садитесь! Чаю желаете, с лимоном? - В глазах мелькнул насмешливый огонёк.
- Что-то не хочется...
- Сдали дела маршалу Тимошенко?
- Так точно.
Затянулась неловкая пауза, от которой Будённому стало не по себе.
- Я недоволен тобой, Семён Михайлович! - наконец глухо сказал Сталин, перейдя на "ты". - Не всё было тобой сделано, чтобы остановить врага под Киевом. Согласен, что Ерёменко не разбил танки Гудериана, как обещал. Но у тебя тоже было немало войск.
- У меня не было главного - танков! А если и были, то единицы. - Будённый увидел, как сдвинулись к переносью брови Сталина, однако решительно продолжал: - Судьба Киева решена, и Тимошенко его не спасёт, даю вам голову на отсечение. Что прикажете мне делать?
Сталин ответил, что, видимо, Ставка даст ему Резервный фронт. Сейчас им командует Жуков, и командует неплохо. На днях он разбил врага на Ельнинском выступе, который немцы хотели использовать как плацдарм для нанесения удара по Москве. Жуков разгадал замысел врага и упредил его. Молодчина!
- По существу, это первая наша наступательная операция, которая завершилась успешно! - подчеркнул Верховный.
- Хотите дать мне Резервный фронт, а куда Жукова?
- Наверное, пошлём его в Ленинград. У Клима Ворошилова, нашего с вами боевого друга, что-то там не ладится... Так возьмёте под своё крыло Резервный фронт?
- Мне всё равно, Иосиф Виссарионович, где бить фашистов! - сказал маршал. - Себя я никогда не щадил, если вражье отребье пыталось задушить нашу революцию. В декабре девятнадцатого года, когда на Дону и Кубани хозяйничал Деникин, вы побывали в Первой Конной армии и видели, как лютой ненавистью пылали к белогвардейцам мои конники. Их и сейчас немало на фронтах...
"Он прав, Будённый, тогда и я хватил военного лиха, будучи членом Реввоенсовета Южного фронта", - отметил про себя вождь. А вслух сказал:
- Всё помню, Семён Михайлович, и как с Егоровым был в Первой Конной, и как давал вам рекомендацию для вступления в члены партии большевиков, и как вы проводили парад в нашу честь. Всё это - давняя история. Теперь же война совсем другая, разве её сравнишь с Гражданской? Там в основном рубились шашками. А сейчас король войны - танк! У нас их очень мало, и потому на всех фронтах Красная Армия отступает, - грустно добавил Верховный.
- Да, техники у нас кот наплакал, как признался однажды мне один фронтовой танкист. Но дело не только в танках. Бойцам не хватает обычных винтовок!
- И кто в этом виноват? - спросил Сталин, пристально глядя на маршала.
- И вы, Иосиф Виссарионович, и я, и Жуков, но больше всех Ворошилов. Как бывший нарком обороны он допустил немало серьёзных промахов, хотя нос держал поверху. Впрочем, вы не хуже меня знаете, кто виноват и в какой степени. Но что теперь каяться!
Сталин надолго умолк. Упрёк Будённого, что и он виновен, его ничуть не обидел. В глубине души вождь остро сознавал, что сам недооценил намерений Гитлера. "И вина моя в этом значительная, - с горечью подумал Сталин. - Но прав Будённый: что теперь каяться, надо действовать!.."
- Если нам не удастся отстоять Киев, - наконец заговорил он, - всю армаду танков немцы бросят на Москву. Вот что меня тревожит. Сумеем ли выстоять?
- Выстоим! - твёрдо заявил Будённый. - Столицу никогда не отдадим на поругание врагу!
- Меня радует ваш оптимизм, Семён Михайлович, - повеселел Сталин. - Дома ещё не были?
- Нет. С аэродрома заехал в Генштаб, поговорил с генералом Василевским, а потом к вам.
- Хорошо, что напомнили мне о Василевском. - Сталин, сняв трубку прямого телефона с Генштабом, вызвал генерала к себе и, когда Александр Михайлович вошёл в кабинет, спросил: - Переговорили с директором Уралмаша Музруковым? Бронекорпуса для танков он отправил в Челябинск?
- Нет, заказ ещё не выполнен.
- Почему? - У вождя задвигались желваки, лицо вмиг напряглось.
- Завод переходит на полный цикл производства танков, - объяснил Василевский. - На это и были брошены все силы. Теперь возьмутся за бронекорпуса. Считаю, что винить в чём-либо Бориса Глебовича грех. Музруков большой труженик, но даже ему всё не объять.
- Кто на Уралмаше главный инженер? Рыжков?
- Да, я с ним разговаривал...
Но Сталин его не слушал. Он вырвал из рабочей тетради листок, сел к столу, быстро составил телеграмму и отдал её Василевскому: "Прошу вас честно и в срок выполнять заказы по поставке корпусов для танков КВ Челябинскому тракторному заводу. Сейчас я прошу и надеюсь, что вы выполните долг перед Родиной. Через несколько дней, если вы окажетесь нарушителями своего долга перед Родиной, начну вас громить как преступников, пренебрегающих честью и интересами своей Родины. Нельзя терпеть, чтобы наши войска страдали на фронте от недостатка танков, а вы в далёком тылу прохлаждались и бездельничали. И. Сталин. 17 сентября 1941 г.".
- Срочно передайте на завод, - сказал Сталин.
- Есть, понял. Бегу на узел связи. - И Василевский вышел из кабинета.
Дверь распахнулась, и в кабинет вошёл маршал Шапошников:
- Товарищ Сталин, я получил донесение от начальника штаба Юго-Западного фронта генерала Тупикова. На Ромны, Лохвицы и на Весёлый Подол прорвался противник. Там наших войск нет, с немцами ведут бой местные истребительные отряды. Но что они могут сделать против вражеских танков? "Начало понятной нам катастрофы, - телеграфирует Тупиков, - дело пары дней". - Шапошников свернул листок.
- Я сейчас пошлю телеграмму генералу Кирпоносу, - сказал Сталин. - У него там в штабе развелись паникёры...
Верховный телеграфировал командующему Юго-Западным фронтом, что надо не поддаваться панике, как это делает генерал Тупиков, а принять все меры к тому, чтобы удержать занимаемое положение и особенно прочно удерживать фланги; надо внушить всему составу фронта необходимость "упорно драться, не оглядываясь назад".
Но чуда не произошло, и через несколько дней, убедившись в невозможности разрядить обстановку на юго-западе, Сталин разрешил Юго-Западному фронту оставить Киев. Однако к этому времени наши войска были окружены. Связь штаба фронта со штабами армий и Ставкой прервалась.
Недобро заныло в груди у Василевского, когда утром он прибыл в Генштаб и Шапошников сообщил ему неприятную новость. Прорываясь из окружения, погибли в бою командующий фронтом генерал Кирпонос, член Военного совета секретарь ЦК Украины Бурмистенко и начальник штаба генерал Тупиков...
- Мне только что звонил маршал Тимошенко, - грустно произнёс Шапошников. - Жаль, что оборона под Киевом закончилась такой трагедией. Но и для немцев это своего рода пиррова победа: в боях за Киев они потеряли до ста тысяч солдат и офицеров! Больше месяца группа армий "Центр" топталась под Киевом, а мы это время использовали для укрепления нашей обороны на Московском направлении...
Глава шестая
С утра Сталин никого не принимал. При мысли, что немцы захватили Киев, у него опять защемило сердце. Теперь громады танков рванут на Москву...
"Когда наконец мы будем наступать? - подумал Сталин, попыхивая трубкой и глотая горьковатый дым. - Над этим никто не думает. А зачем им думать, засорять свои мозги, если есть товарищ Сталин, их вождь и учитель, он мудро подскажет, что делать, а им останется лишь выполнить его указания... Олухи небесные!" Он почувствовал своё бессилие и, чтобы хоть как-то заглушить боль о потерянном Киеве, переключился на центральное направление. Как бы и тут не случилось трагедии! Утешало то, что первая попытка немцев с ходу прорваться в Москву отбита...
В дверях появился высокий и сутулый маршал Шапошников.
- Проходите, Борис Михайлович! - Сталин кивнул ему на стол, сел рядом. - А где товарищ Василевский?
- Я поручил ему узнать, как чувствует себя генерал Ерёменко после ранения.
- Киев всё же немцы взяли, - обронил Сталин. - Утрата для нас тяжёлая.
- Виновны в этом мы с вами, Иосиф Виссарионович, - заявил без смущения Шапошников. - Отведи мы вовремя наши войска за Днепр, катастрофы удалось бы избежать.
Сталин сердито вскинул голову:
- Вы об этом пришли мне сообщить?
Начальник Генштаба уловил язвительный тон в его словах, однако ответил без обиды:
- Вы заговорили о Киеве, и я счёл нужным ещё раз высказать своё мнение.
- Я пригласил вас по другому вопросу, - смягчился вождь. - Что у нас на Московском направлении?
Шапошников ответил, что вермахт уже начал переброску своих войск под Москву. На днях группу армий "Центр" пополнят 4-я танковая группа, две танковые, две моторизованные дивизии и два танковых соединения. А с юга сюда перебрасываются 2-я армия и 2-я танковая группа. Получил приказ Гитлера войти в состав группы "Центр" и командующий 8-м авиационным корпусом.
- Это намного осложнит обстановку на Московском направлении, - резюмировал маршал. - Генштабу стало известно и о том, что Гитлер шестого сентября подписал директиву на проведение наступательной операции на столицу и назвал её "Тайфун".
- Торопится, дьявол! - хмуро бросил Сталин. - А что под Ленинградом?