С утра Василевский, разложив перед собой карты, размышлял над проблемами Брянского фронта. Оценив ситуацию, он пришёл к выводу расформировать Центральный фронт, а его войска передать генералу Ерёменко. Да, так и надо сделать! Об этом он и сказал Шапошникову.
- Вы предлагаете, голубчик, объединить усилия войск, которые сражаются на Конотопском и Гомельском направлениях? - уточнил маршал.
- Вот именно, объединить все войска!
- Вариант вполне подходящий, - одобрил Шапошников. Он встал. - Собирайтесь, вместе пойдём к Верховному.
Оба сели в машину и отправились в Кремль.
- Уже придумали? - встретил их вопросом Сталин.
- Есть одна задумка... - И Борис Михайлович изложил предложение Генштаба.
- А как на это посмотрит Ерёменко? - спросил Верховный. - Надо с ним поговорить.
Все трое направились в переговорную. Вызвав на связь командующего фронтом, Сталин изложил суть дела. Ерёменко поддержал идею расформирования Центрального фронта, но попросил подчинить ему и 21-ю армию.
- Я очень благодарен вам, товарищ Сталин, что вы укрепляете меня танками и самолётами. Прошу только ускорить их отправку, они нам очень нужны...
- Настроение у Ерёменко боевое, - сказал Сталин, когда они вернулись в кабинет. Он поручил Василевскому подготовить директиву о расформировании Центрального фронта. - А вы, Борис Михайлович, распорядитесь взять из резерва Ставки всё, что мы обещали генералу Ерёменко.
Василевский быстро набросал директиву и поспешил с ней к Верховному. Тот не читая размашисто подписал её.
- Мы укрепили Брянский фронт, теперь дело за генералом Ерёменко, - подчеркнул Верховный.
На Брянском фронте вновь вспыхнули ожесточённые бои, но успеха Ерёменко не имел, и даже проведённая в конце августа воздушная операция против 2-й танковой группы врага, в которой участвовало до пятисот самолётов, не позволила переломить ход сражения в нашу пользу.
- Ерёменко меня разочаровал, - сухо изрёк Сталин.
- И меня тоже, - признался Шапошников.
- А вы молчите, товарищ Василевский? - недружелюбным тоном спросил Сталин. - Вы либеральничаете с генералами, а им надо показывать зубы. - От слов вождя повеяло холодком.
- Учту ваше замечание, - только и ответил Василевский.
Усталый и разбитый, он пришёл домой. Сынишка уже спал, а жена вязала ему носочки. В окно заглянула луна, и в комнате посветлело.
- Я думала, что ты уже не придёшь, - угрюмо молвила она. - Иди мой руки и садись к столу, я подам ужин. Игорька я накормила и уложила в кровать. - Она заметила, что муж чем-то расстроен. - Что, плохи дела на фронте?
- Плохи, Катюша. - Он вздохнул. - Немцы могут взять Киев...
Зазвонила "кремлёвка". Александр Михайлович подошёл к тумбочке, на которой стоял аппарат, и снял трубку. Это был Сталин.
- Товарищ Василевский, вы мне очень нужны, приезжайте!
Катя всплеснула руками:
- Кто звонил?
- Товарищ Сталин. Я зачем-то нужен ему...
Василевский вошёл в кабинет вождя, тихо прикрыв за собой дверь.
Сталин хмуро бросил:
- Садитесь за стол, будем сочинять директиву товарищу Ерёменко. Подводит он нас. Готовы? Тогда пишите...
Верховный не щадил генерала. Он указал, что Ставка недовольна его работой, что войска лишь "чуть-чуть пощипали противника, но с места сдвинуть его не сумели"; Сталин потребовал от Ерёменко "разбить вдребезги" Гудериана и всю его группу: "Пока это не сделано, все ваши заверения в успехах не имеют никакой цены".
- Отправьте директиву в штаб генералу Ерёменко, - сказал Сталин. - А потом поезжайте домой и выспитесь.
Директиву Василевский передал, но домой не поехал: на часах уже было пять утра! Он снял китель и прилёг на кушетку в своём кабинете.
Василевский уснул так крепко, что Шапошникову пришлось будить его. Он открыл глаза и, увидев маршала, вскочил с кушетки, надел китель, поправил волосы.
- Не спешите, Александр Михайлович, одевайтесь спокойно, - ободрил его маршал. - Вас вызывал Верховный?
- Да, в три ночи. Под его диктовку писал генералу Ерёменко директиву. Верховный потребовал от него не на словах, а на деле разбить Гудериана.
Но войска Брянского фронта так и не смогли остановить вражеское наступление. Хуже того - в бою был ранен генерал Ерёменко. Позже от Поскрёбышева Василевский узнал, что Сталин навещал его в госпитале.
- Выходит, Ерёменко так и не сумел поджечь "спичечные коробки"? - усмехнулся маршал Тимошенко.
Приехал Жуков в Ставку под вечер и, не теряя времени, поспешил к Сталину на его кремлёвскую квартиру. У него находились Молотов, Маленков, Микоян и другие члены Политбюро. Верховный необычно тепло пожал Жукову руку.
- Хороший урок вы преподнесли немцам под Ельней! - похвалил его Сталин. - Молотов предложил наградить вас орденом. Но орден от вас не уйдёт. Куда теперь хотели бы поехать?
- На фронт! - разомкнул губы Жуков. - К штабной работе меня не тянет.
- Я это уже заметил, - добродушно произнёс Сталин. - Хочу послать вас в Ленинград. Там крайне обострилась обстановка. Ворошилов не думает о том, как отстоять город, а попросил на своё место прислать генерала помоложе. Ставка уважила его просьбу и решила заменить на посту ещё одного конника - Семёна Будённого. Кого вы могли бы предложить на его место?
Жуков назвал генерала Тимошенко: он хорошо знает Украину, есть у него опыт в организации боевых действий, да и сражается он не по шаблону.
- Согласен. А кого поставим на место Тимошенко на Западный фронт? - Сталин прищурил глаза, словно брал Жукова на прицел.
- Конева! В тех местах он уже воевал, лучше узнал свои войска и войска своего противника.
- Хорошо! - одобрил Верховный. - Пусть Конев принимает дела у маршала Тимошенко...
Жуков, кажется, впервые прервал Верховного:
- Я ещё раз хочу сказать о Киеве, товарищ Сталин. Рекомендую срочно отвести войска киевской группировки на восточный берег Днепра, иначе быть трагедии!
Сталин, казалось, не слышал его. Он подошёл к столу, что-то написал на клочке бумаги и отдал Жукову:
- Эту записку вручите лично Ворошилову. Желаю вам удачного полёта!
Жуков зашёл в Генштаб к Василевскому. Тот красным карандашом отмечал на карте участки боевых действий Юго-Западного фронта.
- Я был у Верховного. - Георгий Константинович сел на стул. - Пытался убедить его, что Киев нам не удержать, но не смог. Он больше верит Хрущёву и Кирпоносу, чем мне.
- Мы уже опоздали с отводом войск за Днепр, - грустно констатировал Василевский. - А ты летишь в Ленинград?
- Да, Саша. Сталин написал записку Ворошилову, чтобы сдал мне фронт, а ему прибыть в Ставку...
Василевский верил, что Жуков выиграет в поединке с командующим немецкой группой армий "Север" фон Леебом, и Георгий Константинович своего добился. Фон Лееб почувствовал на себе твёрдую руку "красного полководца Жукова", как назвал он Жукова, когда объяснял свою неудачу Гитлеру. Немцы вынуждены были перейти к обороне, и к концу сентября фронт на подступах к Ленинграду стабилизировался. На Карельском перешейке и на реке Свирь также наступило затишье. Кое-кто в Генштабе воспрянул духом: мол, наша взяла, - но Шапошников охладил пыл "героев".
- Немцы не отказались от мысли сокрушить Ленинград, - заявил он. - Скоро они снова начнут наступать.
В эту ночь Василевский домой не ушёл. Он поставил раскладушку и собрался было отдохнуть, как из штаба Брянского фронта поступило донесение: "Танки Гудериана прорвали оборону фронта и двинулись на Конотоп и Чернигов". Усталость как рукой сняло. Александр Михайлович склонился над картой. Замысел врага ему был очевиден - обойти нашу киевскую группировку с восточного берега Днепра, взять её в железные клещи. "Узелок немцы завязывают крепче", - подумал он. Когда утром прибыл маршал Шапошников, доложил ему:
- Под Киевом немцы прорвали фронт!
Шапошников вынул из портфеля листок и протянул его своему заместителю:
- Прочтите, это тоже касается Брянского фронта.
Это было донесение главкома юго-западного направления. Будённый телеграфировал маршалу Шапошникову: "Я прошу вас вообще обратить внимание на действия Ерёменко, который должен был эту группу противника (речь идёт о танковой группе Гудериана. - А.3.) уничтожить, а на самом деле из этого ничего не получилось. Моё мнение прошу доложить Верховному Главнокомандующему".
- Сталин прочитал депешу и грубо выругался, - усмехнулся Шапошников. - Он распорядился передать главкому Будённому короткий ответ - Киева не оставлять и мостов не взрывать!
На другой день, 11 сентября, маршал Будённый решением Ставки был освобождён от должности главкома, вместо него назначили маршала Тимошенко.
- Опять грядёт перетасовка командующих! - чертыхнулся Василевский. - Что это даст?
Шапошников неуклюже пожал плечами:
- Не знаю, честное слово. В одном уверен - дорого нам обойдётся упрямство вождя!..
Самолёт приземлился на Центральном аэродроме. А через полчаса маршал Будённый был уже в Генштабе. Шапошникова не было, и он зашёл к Василевскому.