Всю ночь она не могла уснуть. Ворочалась с боку на бок, вставала, выглядывала в окно. Тускло, словно через слюду, светила цыганской серьгой луна, холодно мерцали в небе звёзды, и такая грусть её одолела, что она расплакалась.
К десяти утра Катя уже была в госпитале. К мужу, однако, её не пустили. Дежурный врач сказал, что больной ночью дважды терял сознание.
- Что с ним? - спросила Катя.
- Крупозное воспаление лёгких. Да-с, крупозное воспаление лёгких! - повторил он.
Катя до боли закусила губы, едва сдерживая слёзы...
Молотов сидел за столом напротив Сталина и неторопливо рассказывал о своей поездке в Берлин. Он заявил, что "нынешний Гитлер ничуть не похож на того Гитлера, который заключал с нами пакт о ненападении". В разговоре он был агрессивным, скользким.
- Помнишь, в прошлом году мы отдыхали в Сочи и я ловил в море медуз? Он такой же, как те медузы. Пытался втянуть меня в свои авантюристические планы по разделу мира. Я, разумеется, дал ему должный отпор, о чём телеграфировал тебе из Берлина. Нет, Иосиф, фюрер нам не союзник! - жёстко резюмировал Вячеслав Михайлович.
- Понимаю, - задумчиво произнёс Сталин. - Мы обсудим наши военные задачи на Политбюро. Ты, Вячеслав, сделаешь информацию о своей поездке в Берлин, так что будь готов. Пригласим в Кремль наркома Тимошенко и начальника Генштаба Мерецкова, ведущих конструкторов и директоров военных заводов и поговорим о производстве новейших видов оружия и боевой техники, особенно танков и самолётов.
- Гитлер в этом деле намного богаче нас, Иосиф, - заметил Молотов. - Это подтвердили и наши военные эксперты, ездившие со мной в Берлин. - Он вынул из папки документ и отдал его вождю. - Это справка о военных самолётах и танках немцев, которую подготовил генерал Василевский. Очень дельные у него предложения. Что и говорить, мыслящий генерал. В этом я убедился ещё в феврале, когда в Москву приезжали финны во главе с премьер-министром Рюти. На переговорах с ними в составе нашей делегации был и генерал Василевский. Позже я, Шапошников и он готовили предложения относительно новых границ, которые потом ты, Иосиф, одобрил. Его вклад в это дело был весом.
- Я прочту справку и вызову генерала Василевского к себе, - сказал Сталин. - Хочу ближе узнать его.
- Не получится, Иосиф, он в госпитале.
- Как - в госпитале?! - воскликнул вождь. - Он только вчера вернулся из Берлина.
- Ночью его увезла "скорая помощь". У генерала воспаление лёгких. В дороге, наверное, простудился. Когда мы прибыли в Берлин и вышли на перрон, хлынул дождь, и все мы вмиг промокли...
До отъезда в Киев у генерала армии Жукова ещё оставалось время, и он решил увидеться с Василевским. Позвонил ему домой. Трубку взяла Катя.
- Привет, синеглазка! Это я, Георгий Жуков... Да, я в Москве уже третий день, а сегодня уезжаю... Как мы поживаем? Хорошо! Александра Диевна, правда, скучает по Москве, а так всё в норме. Скажи, Саша твой ещё в госпитале?.. Поеду к нему, понимаешь, кое о чём надо поговорить. А тебе, синеглазка, желаю всего доброго!
- Спасибо, Георгий, я тут вся изболелась по Саше, теперь дело у него идёт на поправку, и я рада, - отозвалась трубка.
В палату Жукова повела молодая кареглазая медсестра, предварительно облачив его в белый халат. Василевский лежал у окна и читал какую-то книгу.
- Привет, Саша! - Жуков крепко пожал ему руку, опустился рядом на стул. - Где ты умудрился простудиться?
- Теперь всё позади. - Александр Михайлович положил книгу на тумбочку и сел на кровать. - Я рад, что ты заскочил ко мне. Тоска тут, понимаешь.
- Как съездил в Берлин?
- Гитлер вовсю готовится к войне с нами - вот что я тебе скажу, - на одном дыхании выпалил Василевский. - Он так обнаглел, что предлагал Молотову сделку - присоединиться к пакту трёх, заключённому между Германией, Италией и Японией. Так что переговоры нам не удались.
- Этого следовало ожидать, - вздохнул Жуков. - Гитлер сейчас на коне - захватил пол-Европы. К тому же ему подпевают западные державы.
- Ну, а что было на Всеармейском совещании в Кремле? - спросил Василевский. - Ты, надеюсь, выступал?
- Ты как-то назвал меня "военным локомотивом", а коль так, чего мне молчать? - улыбнулся Георгий Константинович. - Красная Армия не только твоя, но и моя судьба! Маршал Тимошенко поручил мне сделать доклад о характере наступательных операций! Знаешь, я почти месяц ухлопал на подготовку, в основном сидел ночами. Совещание-то серьёзное, в нём приняли участие командующие округами, флотами и армиями, члены военных советов, начальники штабов... Словом, публика - дай бог! Были почти все члены Политбюро ЦК ВКП(б). Но я доволен - мой доклад встретили хорошо.
- Кто ещё выступал?
Жуков сказал, что генерал армии Тюленев говорил о характере современной оборонительной операции; о борьбе за господство в воздухе поведал командующий ВВС Красной Армии генерал Рычагов, который отличился в боях с франкистами в Испании; начальник Генштаба Мерецков отметил слабые знания по боевой и оперативной подготовке у высшего командного состава и штабов всех степеней.
- На такую жёсткую критику военачальников его нацелил Сталин, - подчеркнул Жуков. - О том, как лучше и эффективнее использовать в сражении танки при наступлении, говорил командующий войсками Белорусского военного округа генерал армии Павлов. Подвёл итоги совещания нарком обороны Тимошенко. Он заявил, что если Гитлер развяжет против нас войну, нам придётся иметь дело с самой сильной армией Запада. Все мы с этим согласились. Надеюсь, Александр, ты не против? - На лице Жукова вспыхнула хитрая улыбка.
- Если ты - за, то я не против, - тоже улыбнулся Василевский.
- Но главное было на другой день, - продолжал Жуков. - Военно-стратегическая игра. Руководили ею маршал Тимошенко и твой Мерецков. "Синяя сторона" - немцы - условно была нападающей, её представлял я, а "Красную сторону" - Красную Армию - возглавлял Павлов.
- Надеюсь, ты выиграл? - напружинился Василевский.
- Кто же ещё? - лукаво повёл бровью Жуков. - Павлов проиграл и очень болезненно воспринял своё поражение. В Кремле при разборе игры Сталин спросил его, в чём причина неудачи войск "Красной стороны". Павлов ответил: на военных играх бывает такое, однако на фронте ситуация может резко измениться. Вождю его ответ не понравился. Он сердито подёргал усы и сказал, что командующие войсками округа должны владеть военным искусством, уметь в любых условиях находить правильное решение. Что касается меня, то стратегической игрой я доволен.
- Жаль, что я не смог принять в ней участие, - огорчился Василевский.
- Пора мне, дружище! - Жуков встал. - Я говорил по телефону с твоей женой, она очень за тебя переживает. Ты бы позвонил ей, чтобы она успокоилась.
- На днях я выпишусь из госпиталя, - смутился Василевский.
Но его не выписали. Новый, 1941 год Василевский встретил в больничной палате. Вышел он из госпиталя в феврале. В те дни Жуков был назначен начальником Генштаба, и Мерецков сдал ему дела. Первым, кого Жуков пригласил к себе, был Василевский.
- Ну что, Александр, как твоё самочувствие? - с улыбкой на загорелом лице спросил он, пожимая ему руку. - Теперь я твой начальник. Ты рад?..
Вскоре после Первомайских праздников Жуков вызвал к себе первого заместителя начальника Генштаба генерала Ватутина и заместителя начальника Оперативного управления генерала Василевского.
- Мы с наркомом обороны с утра были в Кремле, - сказал Жуков. - Речь шла о возрастающей агрессии со стороны фашистской Германии. Товарища Сталина это очень беспокоит. Он распорядился, чтобы мы внесли коррективы в оперативный и мобилизационный планы. Так что всем нам придётся крепко поработать. Вам, Александр Михайлович, - Жуков зацепил взглядом Василевского, - поручено срочно подготовить соображения Генштаба по плану стратегического развёртывания сил Советского Союза на случай войны с Германией и её союзниками. Как только документ будет готов, вы, Николай Фёдорович, - Жуков перевёл взгляд на Ватутина, - внесёте в него свои поправки, потом мы с маршалом Тимошенко посмотрим документ и доложим Хозяину. Всё ясно?
- Так точно! - за двоих ответил Ватутин.
- Тогда за работу!..
Василевский вдумчиво работал над документом. Ему казалось, что никогда не было так трудно, как в этот раз. А когда писал цифры о вооружениях, сколько и чего было в Красной Армии и чего недостаёт, у него от обиды даже защемило сердце. Например, из 333 имеющихся в Красной Армии авиаполков 115, то есть более трети, были небоеспособны, и сделать их боеспособными, подчеркнул Василевский в документе, "можно было лишь к 1.1.42 г.". Требовалось также всемерно форсировать строительство и вооружение укрепрайонов. А в заключение своих "соображений" Василевский написал: "При ударе противника следует прикрыть сосредоточение и развёртывание наших войск и подготовку их к переходу в наступление".
В кабинет вошёл генерал Ватутин.
- Всё ещё корпишь над документом? - спросил он, щуря большие светлые глаза, над которыми густо нависали белёсые брови.
- Скоро закончу работу, Николай Фёдорович! - Василевский увидел, как заместитель начальника Генштаба сурово свёл брови, и поспешно добавил: - Завтра утром, пятнадцатого мая, мои "соображения" будут у вас на столе!
- И ни дня больше! - повеселел Ватутин. - В Кремле ждут документ, и сам понимаешь, затягивать это дело нежелательно.