- Мои старшие братья ушли отсюда. У нас у всех осталась вдали наша давняя родина; пастбища, где пасли свои стада прадеды наши и деды. Может быть, следует туда пробираться и целью своего пути сделать возвращение на далёкую родину...
Султан хлопнул в ладони; тотчас слуга внёс кувшин с водой и небольшой таз, протянул руки султан, слуга лил воду, затем подал султану мягкий плат для отирания рук. Затем султан отослал слугу, унёсшего умывальные принадлежности. Эртугрул в молчании разглядывал убранство шатра. Здесь он видел много занятного и неведомого - вышивка на подушках и коврах была такая тонкая и красивая... Он подумал, что его невеста не умеет так вышивать... Какие-то золотые и серебряные сосуды, украшения кидались в его глаза точёными выпуклостями, и словно бы хвалились собой, безмолвные, но уверенные в своём праве блестеть и красоваться... Он вдруг рассердился на себя за то, что невольно восхищался всем этим; за то, что подумал плохое о своей невесте... Ему захотелось громко и упрямо сказать, что просто расшитые покрывала и платы, руками девичьими и женскими женщин и девиц его рода, лучше в своей простоте, нежели всё то великолепие, назойливо окружившее его теперь...
- Кто был твой отец? - спросил султан, не отвечая на слова гостя о возможном возвращении на далёкую родину.
- Вождь Гёк-алп, - послушно отвечал Эртугрул. И в этой внезапно проявившейся так открыто послушливости было совсем детское что-то... - Вождь Гёк-алп, а ещё его звали Гюндюзали, а ещё - Сулейман...
- А по виду твоему и твоих воинов и не скажешь, что вы - правоверные!..
Эртугрул вскочил мгновенно; было в этом скоке нечто пугающее ловкостью, почти звериной; но султан не испугался и глядел с любопытством. Эртугрул быстро сделал темане, коснувшись пальцами правой руки сначала губ, затем - лба. И тотчас снова сел на подушку, скрипнул плотный цветистый шёлк... Эртугрул наклонил голову с покорностью, будто предавался собеседнику, подобно тому, как младший должен предаться старшему...
- Я вижу, ты научен учтивости правой веры. - Султан явно сделался доволен. - Кто научил тебя? Есть ли у вас джамии и при них имамы?
- Имамов при нас нет, но я знаю, кто это. Отец мой ещё в юности своей был наставляем в обычаях и законах правой веры одним имамом; так мне рассказывал отец; и отец учил меня и братьев моих, передавая слова того имама. Я знаю также, какие бывают настоящие джамии, я видал их, но издали, внутри бывать не довелось. На стоянках отец приказывал устраивать в одной юрте, нарочно для того поставленной, месджид; и многие мужчины нашего рода молились там. И я повелеваю так делать на стоянках...
Султан слушал внимательно и серьёзно, будто очень важными, значимыми были для него простые откровенные слова молодого главы кочевников...
- Расскажи мне, что ты узнал от отца своего о правой вере, - сказал султан с важностью в голосе. И не было ясно, просит он или приказывает...
Эртугрул заговорил послушно, как дитя умное говорит отцу или деду:
- Я знаю, что нельзя раскрашивать своё тело красками, нельзя прикреплять к волосам конские хвосты, нарочно удлиняя свои волосы и смешивая волосы человеческие и конские. Этого делать нельзя. А также и зубы нельзя подпиливать, это дурное украшение, и не пристало правоверному! - В голосе юноши зазвучала наивная горячность. - А ещё я знаю, что нельзя красить бороду и волосы в чёрный цвет. И нельзя умащаться шафраном. Память у меня хорошая, я помню, как говорил отец: "Пророк - да благословит его Аллах и да приветствует - повелел отпускать бороду и подрезать усы..."
- Скажи мне имя Пророка!
- Пророк наш Мухаммад - да благословит его Аллах и да приветствует! Аллах возносил его без крыльев и открыл ему все слова правой веры!..
- Говори дальше; видно по лицу твоему, что тебе есть, что говорить!..
Эртугрул говорил даже с. некоторой поспешностью и с явным довольством; как дитя говорит, когда спешит радостно выказать почитаемому старшему все свои познания...
- А ещё я знаю, что нужно быть щедрым, нужно творить "закат" - непременную милостыню. Вот... "Те, которые расходуют свои имущества на пути Аллаха, подобны зерну, которое вырастило семь колосьев, в каждом колосе - сто зёрен. И Аллах удваивает, кому пожелает. Поистине Аллах объемлющ, знающ! Те, которые тратят свои имущества на пути Аллаха и потом то, что истратили, не сопровождают попрёками и обидой, им - их награда от Господа их, и нет страха над ними, и не будут они печальны".
- Аллах умудряет, кого пожелает умудрить! - набожно произнёс султан. - Благословение я чую душою и умом своим над тобою! - И продолжил слова суры: - "И расходуйте на пути Аллаха, но не доводите себя своими руками до разорения и благоденствуйте, - поистине, Аллах любит добродеющих!"...
- О! Я ещё много помню! - воскликнул Эртугрул, ободрённый благоволением султана. - Вот ещё святые слова Пророка! - И юноша проговорил с восторгом наивного усердия: - "Из Его знамений - что Он создал для вас из вас самих жён, чтобы вы жили с ними, устроил между вами любовь и милость..."
Султан подхватил голосом суровым, но была эта суровость несколько нарочитой, потому что он по-прежнему не скрывал своего восхищения юным своим гостем, - "Не женитесь на многобожницах, - говорил султан слова Пророка. - Не женитесь на многобожницах, покамест они не уверуют: конечно, верующая рабыня лучше многобожницы, хотя бы она и восторгала вас. И не выдавайте замуж за многобожников, покамест они не уверуют: конечно, верующий раб - лучше многобожника, хотя бы он и восторгал вас".
- Я знаю ещё, что следует приветствовать правоверному правоверного: "Да будет мир с тобой". И нельзя рассказывать о том, что ты делаешь наедине со своею женой. И нельзя говорить скверные слова, и нельзя говорить о людях дурное, и нельзя швыряться камнями и швырять грязь в чужое жилище!..
Султан закивал с ещё большей благосклонностью и спросил:
- А как почитать родителей, учил тебя отец?
- Да, да! - радовался своей готовности юноша. - "И установил твой Господь, чтобы вы не поклонялись никому, кроме Него, и были добры к родителям. Если один из них или оба близ тебя достигнут старости, то не говори им: тьфу! - и не кричи на них, а говори им слово уважения. И преклоняй перед ними обоими крыло смирения и говори:
Господи, будь милостив к ним: они воспитывали меня совсем маленьким".
- Как умер твой отец?
- Он утонул, когда переправлялись через реку. Я прыгнул в воду, но не отыскал его тело - течение унесло. Но мы, четверо братьев, отыскали большой камень и поставили на берегу в память о нашем отце. Мой старший брат Сункур Текин высек своими руками надпись: "О, лучший из людей, тебе не довелось насладиться счастьем зрелости своих сыновей, как сокол наслаждается видом полёта птенцов оперившихся. Увы! С большою печалью в наших сердцах мы завершаем поставление этого памятного камня..."
- И ты знаешь тюркские письмена? - спросил султан с большим любопытством.
Однако Ertugrul Gazi eyitdi: ben yazu yazmak bilmezem - Воин Эртугрул сказал: "Я писать не умею".
И тотчас Эртугрул решился и сам задать вопрос:
- И ты ведь родом тюрок, господин мой?
- Да, - отвечал султан, даже и с гордостью, - я - тюрок и не скрываю этого! Мы ничем не хуже румов! Мы от Огуза происходим все, от священного быка древнейшего. В самом Коране, в святой книге Пророка Мухаммада, говорится о нашем предке, о великом полководце Зулькарнайне!
- А наши старики рассказывают ещё о Гёк Бури - Голубом Волке, который являлся в сиянии света нашей праматери...
- Всё может случиться по соизволению Аллаха! Но и следует быть осторожным и внимательным, разбирая старые предания, потому что в них много от многобожия!..