- Хочу поблагодарить вас, за то что вы сделали для сегодняшней премьеры. Ведущий актер Гончаров по вашей милости в больнице лежит.
- А что с Гончаровым, у него не чахотка, - заинтересовался художник Савельев.
- Здесь не чахотка виновата, - проворчал Остапенко. - Князь наш ошивается в театре, актрис очаровывает. Была у него пассия, так нет, решил Анастасию у Гончарова увести. Представляете, господа, у нас генеральная репетиция, ставим отрывок из "Князя Потемкина", и вот я объявил перерыв…
- И что же, - насторожился Савельев.
- А то: Гедеминов пошел в оркестровую яму и заказал музыкантам, чтобы они играни "Старое танго". Поднимается на сцену в лагерной одежде, подходит к группе актеров, которые еще из роли не вышли, они, естественно, в костюмах… Гончаров - Потемкин - Таврический, в красном камзоле, башмаки золотые, рукава в кружевах, рядом Анастасия - Дашкова. Занавес открыт, начальство в зале сидит, а тут неуместно звучит танго, Гедеминов выводит Анастасию на середину сцены и танцует с ней, да так, что начальство начинает аплодировать.
В мастерской тоже раздался дружный смех.
- А дальше–то что было, - торопил Савельев.
- А дальше финал. Он перегибает ее в танце чуть ли не до пола и при всех целует. Какая женщина устоит перед таким нахалом. Оставила Анастасия Гончарова и ушла к Гедеминову. Гончаров в отместку в присутствии почти всех актеров взялся пародировать Гедеминова. Все смеялись, а в проеме двери стоял, в своей излюбленной позе, скрестив руки на груди, наш Сашенька. Нет, чтобы Гончарова на дуэль вызвать. Шпаги в театре имеются. При первой возможности выдернул из–под Гончарова стул. Тот упал и два ребра сломал.
- Много чести - фигляра на дуэль вызывать. Гончаров промахнулся и сел мимо стула, это ли не смешно. Он же любит смеяться над другими, - отрезал Александр.
- Сел мимо стула и при этом весь поломался?
- Когда у мужчины такой длинный язык, то он садясь должен хотя бы рукой придерживать стул. И если уж ваш Гончаров - актер и любит рядиться в одежды моих предков, то не мешало бы ему и их манерам овладеть, чтобы не оказаться при дамах в смешном положении.
Остапенко проворчал:
- Пользуетесь расположением начальства, вот и позволяете себе. А мне в "Бесприданнице" пришлось отдать роль Паратова этому меланхолику Васину. Элина Покровская недовольна. И вообще, все не так. И Покровскую, такую прекрасную актрису, скоро в другой лагерь переведут.
Остапенко повернулся к Александру и, сделав жест, сказал:
- Ну, приглашаю вас, Гедеминов, на премьеру. Что–то вы давно у нас не были. Не любите наш театр? Или Покровская Вас не устраивает уже?
И поскольку Александр не отвечал, Остапенко продолжал ворчать в его адрес:
- Торчит за кулисами, актрис караулит, - встал, осмотрел готовые декорации и собрался уходить.
- Подождите меня, вместе пойдем, - предложил Куканов.
В мастерской было тепло, и выходить в лютый холод им не хотелось, но идти надо было. Их ждал лагерный цензор. Уж он–то точно знал, в какой манере нужно играть "Бесприданницу" Островского.
Они шли молча бок о бок, зарываясь носом в воротники старых стегонок. Через некоторое время их догнал Савельев:
- Посмотрю, как расположить декорации, прежде чем рабочие сцены зайдут за ними, - объяснил он метрам.
Оставшись наедине с князем Александром, граф Петр дорисовал красное знамя на своем полотне, и заговорил по–французски:
- Завтра у новой власти праздник - день рождения Красной Армии. Вот "это" будет украшать стены клуба.
Александр тоже отвечал ему по–французски:
- Что ж, вы не по своей воле выполняете подобные работы. Я тоже изготавливаю подарочное оружие красным маршалам. Правда, меня греет мысль, что мои работы их переживут. Большевики сейчас, как пауки в банке, пожирают друг друга. Граф, мы с вами никогда об этом не говорили, где вы воевали в гражданскую?
- Да, мне было семнадцать и воевал я на деникинском фронте. По правде сказать, боялся погибнуть в бою. Но долг перед Отечеством был выше страха. А сейчас мне нужна только свобода. Я бы на княжне Мари женился. Вы не находите, что мы подходим друг другу?
- Даст Бог, граф, ваши мечты осуществятся. Вы мне как–то сказали, что после Пажеского корпуса готовились к статской службе. А моя мечта была стать полководцем. Нет, я вовсе не хотел быть вторым Суворовым или Кутузовым, но может немножечко завидовал Александру Македонскому, хотел стать современным полководцем, как Скобелев, и вернуться с победой на белом коне. Да разве это не подвиг, провести солдат через три пустыни живыми и одержать такую победу!?
Да, у нас, старшекурсников, в Пажеском корпусе ходила по рукам книга полкового врача Скобелева, фамилию его я запамятовал. Чтобы выполнить свою миссию, Скобелев отказался от армейского интенданта и помощи тыла. Он потратил все свое состояние на закупку верблюдов, провизии и воды для солдат. На каждом новом переходе солдат ждали верблюды, свежее мясо и вода. Хивинский хан никак не ожидал с той стороны опасности. Сытые, отдохнувшие солдаты легко одолели противника. Видите, граф, разницу между победой Скобелева и Кутузова. Скобелев умножил земли России, а Кутузов бесконечно отступал в глубь страны, разрушая после себя все, чтобы враг сам застрял в снегах. А каково было голодному люду восстанавливать страну. Грош цена такой победе. Я еще ребенком это понял, но родился я поздно, к сожалению, в год смерти Скобелева.
- А вы не находите в своем характере сходства с ним?
- И в чем же оно?
- Вы так же смелы и хитры и такой же любитель женщин, как Скобелев, и характер у вас демонический, способный как на зло, так и на добро. Может речь идет о переселении душ, а? Впрочем, оставайтесь самим собой.
Переменив тему разговора, граф Петр вздохнул и сказал:
- Если бы был какой–нибудь способ вдруг переместиться в Европу…
- Так и будет, только не вдруг, - утешил его Александр.
- Может и дату назовете, вы же провидец.
- Дату не назову, просто знаю: так и будет, но не скоро. А пока я еще не пришел со своей гражданской войны, - Александр перешел на французский. - Был сейчас в управлении, встретил Попова, если бы не конвоир, шедший следом за мной, я бы его на месте прикончил. А пока пусть живет. - И уже на русском добавил: - А вы граф, идете на премьеру?
- Нет. Загляну на час, и сразу уйду. Княжне Мари, как простой санитарке в больнице, нет приглашения на спектакль. Там будут только передовики производств, а без нее мне в клубе неинтересно.
***
В лагерь, в женскую зону, доставили арестованную, знаменитую народную певицу Бесланову. Она ходила по территории, как на экскурсии, и беспрепятственно прошла в мужскую зону. Охрана ее не останавливала. Все были счастливы увидеть певицу "живьем". Они восхищались ее исполнением народных песен: "Ну своя в доску!"
Сначала Бесланова пошла в клинику для служащих, нашла профессора Тринкверта и пробыла там минут сорок. А после направилась в клуб, поднялась на сцену к актерам, с которыми была знакома до ареста. Начальник лагеря прошел вслед за ней на сцену и сказал ей: "Завтра приезжает руководство из центра, так что, Наина Владимировна, порепетируйте, будете петь".
Бесланова посмотрела на него, усмехнулась и ответила: "Птичка в клетке не поет" - и прошла в зрительный зал. Начальство расположилось рядом по обе стороны от певицы. Бесланова удивленно посмотрела на них и спросила:
- Я что, и здесь арестована?
Растягивая рот в улыбке, начальник сказал:
- Ну что вы? Нам приятно сидеть рядом с вами! Как видите, в лагере вы свободны. Вас здесь все любят.
- Хорошо живете, гражданин начальник. Билеты не покупаете, все даром вам, - упрекнула его Бесланова, пропустив мимо ушей признание во всеобщей любви лагерного персонала.
- Да. А актеры, а актрисы какие! Сегодня показывают "Бесприданницу". Вы когда–нибудь смотрели ее?
Бесланова передразнила его:
- Смотрели, смотрели! Но вот так, чтобы в зале было пятнадцать человек, никогда. Даже пьесу Островского арестовали…
- Если надо и самого Островского арестуют. А людей много будет. Завтра персонал всех лагерей приезжает. А сегодня играют для заключенных, чтобы форму не потерять.
Бесланова ответила:
- Опоздали с арестом Островского, умер он. - Повернулась назад и узнала генетика академика Бавилова. Рядом с ним сидел молодой человек лет тридцати с небольшим, с суровым лицом военного. Они беседовали. Оба были одеты как заключенные.
- Что там? - тоже повернулся начальник. - Ах, эти! Один Бавилов, наш заведующий клубом. Мало ли что он был академик на воле. Лучшей работы для него здесь нет. У него в клубе кабинет. Что–то придумывает там. А второй, князь–левша, ну умелец. Мы разрешаем ему ходить в клуб на спектакли. Пользы от него много. Крупное начальство его ценит. Вы, например, погостите в лагере годков пять и выйдете на свободу, а ему здесь жить до конца дней. Вот и дают ему волю в неволе! - И начальник снова засмеялся.
Бесланова повернулась к нему и спросила:
- Чему радуетесь? Тому, что талантливые люди должны реализовать себя за колючей проволокой? И отодвинулись бы Вы от меня, одежда ваша дурно пахнет.
- Да чо ж дурно? Одежда как одежда. Одеколона нам здесь не положено, не выдают. Скоро привыкните к нашему запаху… Поначалу все брезгливые, - обиделся начальник.