- А все-таки спасение Ландау - твоя большая мицва.
* * *
Узнав о выздоровлении Ландау, авторитетный физик с мировым именем, 77-летний датчанин Нильс Бор написал письмо в Шведскую королевскую академию наук: "Нобелевская премия в области физики за 1962 год должна быть присуждена Льву Давидовичу Ландау за то поистине решающее влияние, которое его оригинальные идеи и выдающиеся работы оказали на атомную физику нашего времени".
Первого ноября 1962 года академику Ландау была присуждена Нобелевская премия.
57. Приезд бельгийской родственницы
Четырехмоторный реактивный "Боинг-707", новинка американской авиации, приземлился в аэропорту "Шереметьево-1" и подрулил к двухэтажному зданию старого аэровокзала. На борту "Боинга" красовались большие синие буквы КLМ ("Королевские нидерландские авиалинии"). В начале 1960-х были налажены регулярные рейсы в Советский Союз самолетов западных авиакомпаний. Людям это казалось чудом - никогда эти "заморские птицы" не летали в небе России.
Мария и Павел стояли на балконе второго этажа и наблюдали, как красивая махина важно подруливает к зданию. К самолету подали трап, и по нему стали спускаться пассажиры. Мария всматривалась, стараясь узнать свою двоюродную сестру Берту.
Визиты иностранных родственников в СССР разрешили совсем недавно, люди могли приехать повидаться с родными, это было большой радостью для тысяч советских граждан. До сих пор родственники за границей считались позорным пятном на биографии и чуть ли не преступлением, любые связи с ними вызывали подозрения госбезопасности. Люди скрывали наличие таких связей, предпочитая ничего не знать о родственниках, чтобы не попасть под подозрение. Даже просто встречи с редкими иностранными туристами были опасны. Железный занавес, отделявший советскую страну от остального мира, был и в самом деле сделан на славу.
У евреев родственников за границей было больше, чем у других советских людей. Почти миллион евреев эмигрировали из России на рубеже XIX–XX веков, спасаясь от погромов и в поисках лучшей жизни. В России они оставили родных. И вот наконец через десять лет после смерти Сталина разрешили визиты так долго скрываемых родственников. За ними тщательно следили, были введены строгие ограничения: приезжать только в разрешенные для иностранцев города, жить только в гостиницах и навещать своих родных у них дома.
Мария неожиданно получила открытку из Бельгии от двоюродной сестры Берты Леви. Берта писала, что хочет приехать, и мягко намекала, что не знает, живет ли сейчас кто из родных в Москве. Мария обрадовалась, разволновалась и, хотя осторожность и страх в ней все-таки оставались, сразу написала, чтобы Берта приезжала.
Они росли вместе, были ближайшими друзьями в детстве, но расстались в 1918 году, когда родители Берты убежали от революции и разрухи. Только через тридцать лет, в 1948 году, им удалось увидеть друг друга на короткое мгновение - Берта приезжала с группой первых иностранных туристов. Но тогда встречи с родственниками были категорически запрещены. Если бы их выследили, Марию могли снять с работы, арестовать и даже выслать. Они сумели встретиться на концерте в Большом зале консерватории, в антракте. Встреча напоминала сцену из трагедии - радость, смешанная со страхом.
С тех пор прошло четырнадцать лет, и Мария надеялась впервые по-настоящему повидать Берту. Обеим было уже за шестьдесят, и Марии эта встреча казалась последней радостью в жизни. А Павел радовался счастью жены.
Когда все пассажиры вышли из самолета, Мария с Павлом спустились с балкона в зал и встали за стеклянной стеной, отделявшей встречавших от прилетевших. Мария наконец разглядела Берту. Та стояла у стола таможенного досмотра, два ее чемодана были раскрыты, в них, уткнувшись носами, возились таможенники, тщательно перебирая вещи, выискивая "недозволенное", особенно книги. Таможенница изучала содержимое сумочки. Она достала пудреницу, раскрыла ее и на всякий случай дунула внутрь - облако пудры поднялось прямо ей в лицо. Сцена была смешная, и Мария с Павлом приглушенно засмеялись, не забывая осторожно оглядываться.
Как только Берта вышла из дверей, ища глазами Марию, к ней сразу приблизилась молодая женщина:
- Я представительница "Интуриста", буду вам помогать во всем. Вас ожидает машина.
Берта натянуто улыбнулась и настороженно оглянулась вокруг. В это время к ней подбежала Мария, а за ней шли Павел и другие встречавшие. Сестры обнялись и заплакали. Сцена была трогательная, у всех на глаза навернулись слезы.
Мария стала знакомить Берту с Павлом и остальными. Павел попросил представительницу "Интуриста":
- Можно сестра жены поедет в машине с нами? Они ведь не виделись с восемнадцатого года.
Представительница говорила намеками:
- Я понимаю, я ведь тоже люблю фаршированную рыбу… - Это надо было, по-видимому, интерпретировать как лояльность к евреям. - Мадам может ехать с вами, но привезти ее надо в гостиницу "Националь". Я буду следовать за вами на интуристской машине.
* * *
В тесном и бедно обставленном номере старой гостиницы сестры уселись, держась за руки, и не могли оторвать друг от друга глаз. Павел сидел в стороне, с улыбкой смотрел на них. Он вспоминал, как когда-то давным-давно, еще до их женитьбы, Мария рассказала ему о самой близкой подруге детства, двоюродной сестре Берте, и как она скучала по ней…
А Берта воскликнула:
- Боже, какое чудо, что мы снова вместе! Ведь прошло сорок четыре года, как я уехала.
Мария кивала головой и одновременно показывала рукой на потолок и стены, а палец другой руки прикладывала к губам, знаками показывая, что в гостинице для иностранцев и стены могут слышать, лучше говорить осторожно. Берта понимающе улыбнулась:
- О да, я знаю. - И спросила: - А где твоя дочка Лиля? Почему она не пришла с вами встречать меня?
- Лилечка сейчас в отъезде, я тебе потом все расскажу, - поспешила ответить Мария. Она не хотела в гостинице говорить про замужество Лили и упоминать Албанию.
Настоящие разговоры между ними происходили только в квартире, когда Берте удавалось освободиться от опекавшей ее сотрудницы "Интуриста". Выглядела Берта очень элегантно: седые волосы прекрасно причесаны, одежда модная и высокого качества, по-русски говорила с заметным акцентом, иногда подбирала слова.
Она была очень хорошо информирована о жизни в России и сразу сказала:
- Господа, у нас передают по телевидению и пишут в газетах обо всем, что происходит здесь. Так что мы многое знаем. Западные журналисты пишут о несвободной жизни, о бедности. Много пишут об антисемитизме, о тяжелом положении евреев.
Слова "господа", "господин" никогда не использовались в Советском Союзе и звучали для Марии с Павлом непривычно и странно.
Дома Мария первым делом рассказала сестре о судьбе дочери. Узнав, что Лиля живет в Албании, Берта расстроилась:
- Это же самая бедная страна в Европе, никто с ней не дружит, никто туда не ездит.
- Берточка, дорогая, мы ее отговаривали, но это любовь, она безумно любит своего мужа-албанца и пишет, что очень счастлива. Мы с Павликом скучаем и волнуемся за нее, но нам остается только надеяться, что ее счастье ничем не нарушится.
Берта покачала головой, но из вежливости не стала это обсуждать. Она сказала:
- Если у вас когда-нибудь появится желание и будет возможность уехать из России, я сделаю все, чтобы вызволить вас отсюда.
Мария воскликнула:
- Берточка, спасибо тебе, но это невозможно. Никогда нас отсюда не выпустят.
Павел объяснил:
- На это нужна выездная виза, а ее не дают.
- Но, господа, я никогда не слышала о выездной визе. У нас в Европе нужен только паспорт и въездная виза в страну, куда ты въезжаешь. Да и это скоро отменят, мы будем ездить по всем странам совсем свободно.
Павел объяснил:
- Так то Европа! У каждого европейца есть всего один паспорт, только для выезда из страны. А у нас в России у всех есть внутренний паспорт - для жизни в стране. Это такая уникальная издевка над людьми, введенная в тридцать четвертом году, чтобы контролировать место жительства и национальность. Если кто-то из наших граждан выезжает за границу по делам, ему нужен уже другой паспорт, заграничный. Но чтобы получить такой паспорт частным лицам, нужна специальная выездная виза. Некоторые евреи хотели бы уехать в Израиль, но им не дадут эту выездную визу.
- О да, господа, я знаю, у нас много пишут о жизни евреев в России.
Павел добавил:
- Во внутренних паспортах обязательно указаны национальность и печать о прописке.
- Что же это такое?! Я, например, еврейка, но живу в Бельгии и поэтому считаюсь бельгийкой. А что такое прописка, я вообще не понимаю! Мы живем там, где хотим.
Берта была небогата, жила на довольно значительную пенсию, которую ей выплачивала Западная Германия за убитого в лагере мужа.
Павел с Марией удивились, переглянулись:
- Западная Германия выплачивает пенсию за убитых в гитлеровских лагерях? У нас миллионы семей имеют погибших в войну, но никто никакой пенсии не получает.
- Да, господа, мы, вдовы, получаем от Германии хорошее обеспечение.