* * *
Соседом Бергов по площадке оказался не писатель, а симпатичный портной Израиль Шафран. В 1939 году он сбежал в Россию из Варшавы, спасаясь от фашистов, и так и остался в Москве, женился на русской красавице Нине, у них было две дочери. В шестидесятые годы многие шили одежду на заказ, купить приличный костюм, платье или пальто было невозможно. Шафран работал в пошивочной мастерской Литературного фонда, славился своим мастерством, к нему шли солидные клиенты, он хорошо зарабатывал, сумел купить кооперативную квартиру и дорогую машину "Волга". Соседи, не такие состоятельные, конечно, отчаянно завидовали. Однажды Павел стал свидетелем диалога между писателем Т. и Шафраном. Писатель высокомерно говорил:
- Все считают, будто нас, писателей, высоко ценят и нам хорошо платят. Но вот вы портной, а у вас есть машина "Волга". Я писатель, но у меня машины нет.
Шафран пожал плечами и невозмутимо, с варшавским акцентом, ответил:
- Послушайте, так я ведь делаю то, что нужно людям, а вы делаете то, что нужно только вам.
У Бергов были теплые отношения с Шафранами, Мария часто говорила:
- Насколько Шафраны более достойные люди, чем большинство жильцов-писателей.
По вечерам Павел гулял с соседом возле дома, и однажды Шафран радостно сообщил:
- Послушайте, я имею вам что-то сказать. Я получил приглашение от своей сестры из Парижа навестить ее. Мы не виделись двадцать пять лет, я даже не знал, что она жива. Теперь я поеду повидать ее в Париж.
Поездки к родственникам за границу разрешались редко, оформление шло долго, но Шафран все-таки добился разрешения и поехал. По кооперативу ходили слухи:
- Вы слышали? Портной Шафран поехал в Париж.
- Неужели?! Портной - в Париж?
Их не удивляло, когда в Париж ездили писатели, но портной…
Вернувшись, Шафран по вечерам гулял с Павлом перед домом и рассказывал, как много всего повидал в Париже, какая там богатая и яркая жизнь. И каждый раз заканчивал свой рассказ одинаково и со вздохом:
- И что вы себе думаете? Когда я уезжал, на прощанье моя сестра и ее семья мне сказали: "Передай своим евреям в России, что они самые счастливые люди на земле, потому что они даже не знают, насколько плохо живут".
* * *
Пустота и показное благополучие жизни писателей были поверхностными, в то время как в недрах писательской среды уже бродили молодые силы, зрело недовольство, зачиналось движение диссидентов. В кооперативном доме поселились Григорий Свирский, Феликс Кандель, молодые Окуджава, Аксенов, Ахмадулина, Искандер и другие. Они не были избалованы привилегиями, в них бурлило желание обновить литературу, их имена связывали с надеждами на ее лучшее будущее. Для молодых писателей был основан журнал "Юность", "Новый мир" печатал смелые новые произведения. Еще теплились иллюзии, порожденные хрущевской оттепелью. Но пробиваться через консерватизм литературных бюрократов и бетонную стену цензуры литературной молодежи шестидесятых было очень тяжело. В редколлегиях журналов и издательств заседали маститые писатели, старая гвардия, навечно впитав принцип социалистического реализма, они презрительно называли новое поколение "стилягами" и "антисоветчиками" и тормозили их вхождение в литературу.
С заселением писателей в кооперативные дома прибавилось забот и у районного отделения милиции. Возле дома ежедневно прогуливался участковый милиционер капитан Семушкин. Следил он за всеми, но были у него для наблюдений и избранные жильцы. Одним из них был Костя Богатырев, талантливый переводчик.
Костя, дружелюбный, слегка рассеянный, в очках с толстыми линзами, был дружен с академиком Андреем Сахаровым, известным правозащитником. Нередко Костино имя звучало в передачах "Голоса Америки" и Би-би-си: "…по сведениям, полученным от переводчика Богатырева…", "как рассказал переводчик Богатырев…" Его упоминали в передачах о рукописях русских писателей, попавших на Запад. В квартире у Кости бывали приезжавшие "оттуда" писатели, он переводил их произведения. Бывал у него и немецкий писатель, нобелевский лауреат Генрих Белль. Когда к Косте приезжали такие люди, за углом дома всегда дежурила "Волга" с агентами КГБ, они следили за посетителями. И возле подъезда топтался капитан Семушкин - был начеку.
49. Бардовская песня и Миша Парфенов
В 1960-ые годы получили распространение первые советские магнитофоны - большие тяжелые ящики с крутящимися кассетами, бобинами. Стоили они дорого, но стали новым развлечением интеллигенции. В Европе, Америке и Японии производили более совершенные портативные "маги". Их все чаще привозили из заграничных поездок, они были мечтой многих, особенно молодежи. И вскоре в городах начался разгул "магнитофониздата", люди записывали запрещенные песни трех певцов-поэтов - Александра Галича, Булата Окуджавы и Владимира Высоцкого. Эти песни называли авторскими, или бардовскими. В них было много острой критики в адрес режима и консервативных, устаревших традиций. По радио их не передавали, на пластинках не выпускали, и бардам долго не давали выступать перед публикой. Но люди переписывали их песни на магнитофонные ленты тысячи раз и слушали чуть ли не во всех квартирах по всей стране.
Эти песни распространялись все больше и играли важную роль в возникновении массового инакомыслия. Людям нравилась острая, тонкая и злая сатира на советскую жизнь. У каждого барда был свой стиль творчества и исполнения.
Галич, человек саркастического ума, драматург-сатирик, пел красивым баритоном, его песни - насмешка интеллигента над недостатками, отсталостью и трусостью общества:
Старательский вальсок
Мы давно называемся взрослыми
И не платим мальчишеству дань,
И за кладам на сказочном острове
Не стремимся мы в дальнюю даль.
Ни в пустыню, ни к полюсу холода.
Ни на катере… к этакой матери.
Но поскольку молчание - золото,
То и мы, безусловно, старатели.Промолчи - попадешь в богачи!
Промолчи, промолчи, промолчи!И не веря ни сердцу, ни разуму,
Для надежности спрятав глаза,
Сколько раз мы молчали по-разному,
Но не против, конечно, а за!
Где теперь крикуны и печальники?
Отшумели и сгинули смолоду…
А молчальники вышли в начальники,
Потому что молчание - золото.Промолчи - попадешь в первачи!
Промолчи, промолчи, промолчи!И теперь, когда стали мы первыми,
Нас заела речей маята.
Но под всеми словесными перлами
Проступает пятном немота.
Пусть другие кричат от отчаянья,
От обиды, от боли, от голода!
Мы-то знаем - доходней молчание,
Потому что молчание золото!Вот как просто попасть в богачи,
Вот как просто попасть в первачи,
Вот как просто попасть - в палачи:
Промолчи, промолчи, промолчи!
* * *
Булат Окуджава, сын расстрелянного отца-коммуниста и арестованной коммунистки-матери, прожил тяжелую жизнь, но оставался человеком мягким, приветливым, дружелюбным. Он жил в кооперативном писательском доме, среди жильцов многие были его приятелями. Они часто засиживались на квартире Василия Аксенова, на первом этаже, и оттуда раздавался приятный мягкий тенор Окуджавы, он охотно пел свои песни под гитару. Это был больше лирический поэт, чем сатирик. Сатиры в его песнях не много, но много острых поэтических аллегорий, высмеивающих трусливое, вялое общество. Тонкими намеками они пробуждали мысли людей.
Возьму шинель, и вещмешок, и каску,
В защитную окрашенные краску,
Ударю шаг по улочкам горбатым.
Как просто стать солдатом, солдатом!Забуду все домашние заботы,
Не нужно ни зарплаты, ни работы.
Иду себе, играю автоматом -
Как просто быть солдатом, солдатом!А если что не так - не наше дело:
Как говорится, "Родина велела!"
Как славно быть ни в чем не виноватым,
Совсем простым солдатом, солдатом.
* * *
Очень популярным стал Владимир Высоцкий, актер Театра на Таганке, обладатель хриплого баса пропойцы или беглого каторжника. Он и пел свои песни от лица заключенных, шоферов, боксеров, обычных людей, и это очень импонировало основной массе народа, особенно молодежи. Высоцкий вкладывал в исполнение интонационный талант актера, искусно имитируя разные стили речи. Тексты его песен были направлены против несуразицы и хамства, а нарочито-грубая, разговорная манера исполнения делала их более понятными и абсолютно родными.
Зачем мне считаться шпаной и бандитом -
Не лучше ль податься мне в антисемиты:
На их стороне хоть и нету законов
Поддержка и энтузиазм миллионов.
Решил я - и значит, кому-то быть битым,
Но надо ж узнать, кто такие семиты,
А вдруг это очень приличные люди,
А вдруг из-за них мне чего-нибудь будет!
Но друг и учитель - алкаш в бакалее -
Сказал, что семиты - простые евреи.
Да это ж такое везение, братцы,
Теперь я спокоен - чего мне бояться!
…………………
Но тот же алкаш мне сказал после дельца,
Что пьют они кровь христианских младенцев;
И как-то в пивной мне ребята сказали,
Что очень давно они бога распяли!
Им кровушки надо - они по запарке
Замучили, гады, слона в зоопарке!
Украли, я знаю, они у народа
Весь хлеб урожая минувшего года!
По Курской, Казанской железной дороге
Построили дачи - живут там, как боги…
На все я готов - на разбой и насилье,
И бью я жидов - и спасаю Россию!
* * *