* * *
В Челябинск Семен летел на самолете новой марки "Ту-104" - первом советском пассажирском реактивном самолете. Авиаконструктор Туполев переделал его из военного бомбардировщика, сконструированного им же. "Ту-104" летел намного быстрей обычного, и было непривычно и странно, что вместо жужжания пропеллеров за бортом гудели реактивные двигатели.
В Челябинск за Семеном прислали из Кокчетава небольшой двухмоторный самолет обкома партии "Як-12". Семен попросил молодого розовощекого пилота:
- Можем мы пролететь так, чтобы я сверху посмотрел на Магнитогорск? Понимаете, в тридцатые годы я строил его. Вы, наверное, тогда еще не родились.
Пилот улыбнулся:
- Это точно, не родился. Я изменю трассу полета, но нужно разрешение начальства.
Они летели низко, Магнитогорск был окутан густым дымом от доменных печей. Семен с жадностью вглядывался в квадраты жилых кварталов и в высокие домны, вспоминал каждую из них, вспоминал, как их проектировал его друг и учитель гениальный Соломон Виленский. Перед ним разворачивались картины индустриализации и рабского труда. Уже в 1930 году Сталин приказал послать на тяжелую стройку политических заключенных: кулаков, троцкистов, священников, интеллигентов, бывших меньшевиков. Много народа полегло там.
От воспоминаний Семен почувствовал тяжесть в груди и, как советовала Августа, положил под язык таблетку нитроглицерина. Через минуту полегчало.
Они перелетели Урал, приземлились на заправку, опять взлетели, и через полтора часа пилот сказал:
- Летим над Кокчетавской областью.
Семен смотрел из окна на сплошные серо-желтые степи, которые ему предстояло поднимать и оживлять. Все выглядело голо и тоскливо, засеянных полей было мало, деревни попадались редко. Глядя на эту картину, он даже пожалел себя, подумал: "Эх ты, Сеня-Семен, куда же это тебя занесло на старости лет? Вот именно". У него не было никакого энтузиазма начинать новую незнакомую работу в шестьдесят лет. Новоселы были собраны со всей страны, они еще не сработались, у многих не хватало достаточного опыта в новой работе. Все это надо налаживать. А он знал, что обком партии станет указывать ему и контролировать его работу, этого не избежать. Поэтому в душе Семен не верил в успех начинания. Если бы не было подчиненности партийным органом, а так…
Самолет приземлился и запрыгал по кочкам примитивной взлетно-посадочной полосы. Кокчетавский аэропорт оказался простым зеленым лугом, в конце которого стояла деревянная изба - это и был аэровокзал.
Встречать Семена приехали первый секретарь обкома и председатель облисполкома - самые высокие чины. Оба на вид типичные советские бюрократы высокого ранга, оба в черных правительственных "Волгах".
- Добро пожаловать на целину. Мы приготовили для вас две комнаты в обкомовской гостинице. Где же ваша жена?
- Спасибо. Жена приедет позже, когда я здесь освоюсь.
* * *
Первое совещание в первое же утро секретарь обкома начал казенными фразами восхваления Хрущева:
- Товарищ Хрущев в последнем выступлении на пленуме ЦК партии своевременно и четко поставил задачу о преобразовании всей системы ведения сельского хозяйства, в первую очередь у нас, на целине. Нам предстоит провести укрупнение колхозов и ликвидацию машинно-тракторных станций с продажей техники колхозам. Для выполнения указаний товарища Хрущева нам предстоит организовать совнархоз, мы добьемся высоких показателей. Все это нам с вами предстоит делать.
Несколько раз услышав слово "предстоит", Семену захотелось сказать в ответ: "Я этого дела не знаю к делать не умею", но он кивал головой и молчал. После обсуждения планов, секретарь добавил:
- Должен вас предупредить - при вас будет постоянный охранник.
- Зачем? Кого мне здесь бояться?
- Есть кого. У нас в городе полно чеченцев. Вы не знаете этого народа - разбойники, крадут людей прямо на улице и потом требуют за них выкуп. Мы все живем под охраной.
Семен не знал, что Кокчетав переполнен чеченцами, но помнил, как их выселяли с Кавказа. Весь чеченский народ, как и ингушей, по приказу Сталина депортировали в феврале 1944 года, поскольку чеченцы время от времени, как известно, переходили на сторону немцев и убивали русских, которых издавна ненавидели. Этой ненависти было уже сто пятьдесят лет, она тянулась со времен покорения кавказских народов царской Россией. Часть чеченцев в начале XX века уехали в Иорданию, создали там свою общину, в религии придерживалась суфизма, мистической ветви ислама. Оставшиеся на Кавказе чеченцы, обладатели дикого и необузданного темперамента, всегда вели себя независимо, не подчинялись никаким законам, не служили в армии, не работали. До поры это терпели, но после измены на войне Сталин приказал главе КГБ Берии провести секретную операцию "Чечевица". Окружив войсками госбезопасности все поселения, врывались в дома, давали несколько часов на сбор и вывозили с Кавказа в Сибирь. Таким образом было депортировано почти полмиллиона человек в 177 железнодорожных эшелонах. Некоторые из молодых пытались сбежать и вернуться на родину, их вылавливали, ссылали в лагеря. В 1948 году Сталин издал новый секретный приказ, на неопределенный срок продлевающий пребывание чеченцев в Сибири и Северном Казахстане.
Поначалу Семен не имел с чеченцами никаких дел, он ездил по селениям и колхозам, проводя реорганизацию. Его черная "Волга" буксовала в грязи, шоферу с охранником приходилось ее толкать и вытаскивать, Семен тоже им помогал, но после этого у него болело сердце. Потом ему дали "газик"-вездеход с четырьмя ведущими колесами. Трясясь по бездорожью, он с иронией вспоминал, как ездил по Москве в правительственном лимузине "Чайка".
Вскоре после начала работы он спросил своего шофера:
- Ну, как народ поднимает целину?
- Ничего, поднимает. Только евреев понаехало - что твой Биробиджан.
- А вы что, против евреев?
- Я-то не против, мне что. Но местные никогда их столько не видали, косятся на них.
- Знаете, я ведь тоже еврей.
- Да ну? Извините, если что не так сказал. - После этого шофер предпочитал молчать.
Состав приехавших покорять целину был, действительно, очень пестрым, сюда согнали профессионалов со всей страны, лишив их привычной работы. Тут трудились теперь инженеры с производств, учителя из разных областей и республик страны, врачи. Почти половина из них были евреи. И многие так же не знали своего нового дела, как и Семен.
* * *
Семен слышал, что в городе орудует несколько банд чеченцев, враждующих между собой. Он видел чеченцев на городском рынке, они торговали всем на свете, зазывая покупателей гортанными восклицаниями. Бросалось в глаза их вызывающее поведение. Про чеченцев рассказывали дикие истории: они грабили, крали, хватали людей, за которых требовали и получали выкуп.
Главный врач детской больницы жаловалась Семену:
- Товарищ Гинзбург, вы как председатель совнархоза должны нам помочь.
- Что я могу для вас сделать?
- Понимаете, у этих чеченцев очень высокая детская смертность, умирают до пятидесяти процентов младенцев. Они губят детей и портят нам статистику.
- Почему их дети умирают?
- Потешу что эти дикари никогда не показывают больных детей педиатрам. Если врач стыдит молодых матерей, то они отвечают: "Муж не разрешает показывать, говорит: "Бог дал, бог взял"". А жен у каждого из них несколько, и мужей своих они боятся до смерти.
Однажды к Семену на прием пришел шестидесятилетний чеченец Ахмед Муратов, старшина одного из городских кланов. Держался он очень достойно, его прямая и стройная фигура выдавала бывшего всадника. Он разгладил седые усы и начал свой рассказ: попросил помочь освободить из-под ареста одного из сыновей. Семен разговаривал с ним вежливо, предложил сесть, потом спросил:
- Сколько у вас детей?
- Когда нас выслали в феврале 1944 года, у меня было семеро детей, пятеро из них были слишком малы и больны для переезда, их застрелили. Осталось двое. Но недавно старшего сына судили и сослали в лагерь. Этот у нас с женой последний сын. Она все время плачет. Я просил разных начальников, но они не любят чеченцев, не хотели помочь. Вы человек новый, может быть, отнесетесь к нам с большей справедливостью.
Его рассказ поразил Семена - потерять пятерых детей, да еще таким жестоким образом!..
- Я вам очень сочувствую. Хотя это не в моей власти, я похлопочу о вашем сыне. Но я тоже хочу просить вас об одолжении: дайте указание вашим молодым отцам и матерям, чтобы они обязательно показывали больных детей детским врачам.
Семен выяснил, что сын старика был мелким воришкой, по его ходатайству того быстро освободили.
Ахмед Муратов явился к нему с благодарностью:
- Вы теперь мой кунак. Я велел всем нашим, чтобы носили детей к докторам. Я прошу вас оказать мне честь и прийти в гости на бешбармак. У нас вам не нужна охрана, я отвечаю за вас своей головой.